Тяжесть короны (СИ) - Ольга Булгакова

Интереса ради зашла в оружейную лавку, чем вызвала ужас телохранителя.

— Ваше Высочество! Вы же не будете покупать оружие?

— Ну что Вы, — я поспешила успокоить сопровождающего. — Нет, конечно.

Но все равно заставила его сильно понервничать, когда решила примериться к паре мечей. Мне-то они были точно ни к чему, я совершенно не представляла, как ими пользоваться в чем еще раз убедилась. Но оружейник так расписывал товар, что мне просто захотелось подержать в руках эти вещи. Язык не поворачивался назвать эти изящные клинки железками. Покупать я, разумеется, ничего не стала, но пообещала хозяину, что посоветую его лавку брату. Вот так можно осчастливить человека всего одной фразой.

А следующая выбранная мной лавка принесла, наконец, покой в измученную душу телохранителя. Я покупала игрушки.

Моё приподнятое настроение при дворе заметили и вовсю обсуждали. Случайно услышав во время прогулки, как одна пожилая дама назидательно говорит младшей подруге: «Видите, как принцессе идея с благотворительностью понравилась? Прямо ожила! А вы подойти стеснялись. Теперь все лавры той выскочке достанутся», я не смогла пройти мимо.

— Так это Вы баронесса Лирон? Спасибо Вам большое за идею! — искренне поблагодарила я молодую рыжеволосую женщину. — Очень правильное начинание.

Как она зарделась, как смутилась… Я и не догадывалась, что мое одобрение так дорого стоит. Может, потому что я самая нелюдимая принцесса за всю историю рода? По крайней мере, мне единственной удалось разогнать всех фрейлин дольше, чем на час.

Возвращения отчима я ждала с большим нетерпением. Разумеется, не потому что соскучилась. Мне с третьей попытки удалось попасть в кабинет, но печать я там не нашла и сделала вывод, что Дор-Марвэн забрал её с собой в поездку. Что, в принципе, было вполне логично.

По случаю возвращения отчима устроили торжественный семейный ужин. Действительно, семейный. Только Дор-Марвэн, Брэм, Арим с нянькой и я. Отчим меня, да и весь двор, всегда удивлял особым трепетным отношением к семье. Он не принимал употребления титулов, обращения на «Вы» к детям, пусть даже королевским, не на официальных приемах. Ему казалось недопустимым, что королевские дети иногда неделями не видят родителей, и все считают это нормальным. И он ввёл ежедневные, так называемые «камерные» трапезы. Только семья, никаких придворных.

Двор оторопело наблюдал за изменениями и не смел возражать. Сейчас я понимаю, что, родившийся в семье обедневших дворян отчим привык к иным отношениям, а потому очень ценил родственные связи. Он действительно любил маму и много сделал, пытаясь наладить хорошие отношения с нами, неродными детьми. И ему это нужно было, как человеку, а не как расчетливому интригану… И все сложилось бы, и наши отношения были бы другими, открытыми и гармоничными, если бы я не нашла тот ход…

Дор-Марвэн был в прекрасном настроении, радовался возвращению домой. Рассказывал о поездке, шутил, подарил Брэму красивый кинжал, богато украшенный жемчугом. Брат был в восторге. Ариму отчим привез игрушек. Ребенок тут же захотел играть вместе с отцом. Чему тот лишь обрадовался. О подарке для меня отчим тоже не забыл. Пара красиво оформленных книг для пополнения коллекции. Идеальный отец семейства, право слово… Его было за что уважать, за что ценить, за что даже любить… Но я не могла.

К Ромэру я отважилась пойти только очень поздно ночью. Боялась, что отчим захочет нанести пленнику визит. Арданг не ждал меня, спал, свернувшись в углу на голом полу. Мне было жаль будить Ромэра, но я не рискнула просто оставить продукты рядом со спящим. Он очень удивился моему появлению, но не тому, что у меня не было времени на общение. Мы вообще мало разговаривали. Я то пыталась вломиться в кабинет отчима, то разбирала покупки. А чаще мне просто очень хотелось спать. Нарушать устоявшийся распорядок дня и привлекать к себе внимание я не решалась, — кому-нибудь могла прийти в голову мысль, что принцесса заболела. А это означало общение с Нурканни, чьего интереса к себе я опасалась. Так что днем не ложилась. А ночные прогулки не только отнимали много времени, но и выматывали.

Следующие три недели отчим не отлучался из замка. За эти дни я побывала на десятке обязательных для меня приемов. Познакомилась с послами своего официального жениха. Выслушала множество лестных отзывов об Его Светлости князе Бойне и еще больше слащаво-сахарных комплиментов в свой адрес. Столько, что даже собственные руки казались мне липкими. Еще создалось ощущение, что жена посла, графа Рувийского, дразнила меня, пыталась выбить из колеи рассказами о любовных похождениях князя. Или же преследовала какую-то свою цель. Но я вежливо прервала графиню, сказав, что не желаю слушать речей, порочащих имя моего, безусловно, добродетельного будущего супруга. Сложней всего было произнести все это, сохраняя серьезное и надменно-оскорбленное выражение лица. Но женщина, покрасневшая, как отчитанная строгой учительницей школьница, кажется, поверила. По крайней мере, квохтала что-то восторженное, воспевая мое благородство. Похоже, нетерпимость к болтливым женщинам — моя единственная общая черта с отчимом.

Официальные приемы чередовались с балами. Я почему-то думала, что весть о моем скором замужестве отобьет у столичных кавалеров желание флиртовать со мной. Если уж траур не смог это сделать. Но я в который раз ошиблась. Бальная книжка была расписана до последнего танца, но, изображая перед отчимом покорность и смирение, отказывать я не смела. Дор-Марвэн сказал, что будет формировать мою свиту, учитывая мои предпочтения. Когда я удивленно спросила, о какой свите идет речь, во взгляде Стратега отразилось искреннее недоумение.

— Неужели ты считала, что поедешь в Муож без надежных сопровождающих?

Конечно, он был прав. Если бы я хоть на несколько минут всерьез задумалась о переезде в другую страну и замужестве, то, скорей всего, предугадала бы эти слова регента. Но тогда удивилась.

Кавалеры на балах пытались повлиять на мой выбор по-разному. Кто заводил разговоры об интригах муожского двора, показывая свою осведомленность и полезность. Кто клялся в вечной преданности, кто намекал на «отдых от супруга», некоторые просто и бесхитростно просили меня о протекции, иногда суля за это долю в доходах от заключенных с моей помощью договоров. Уже на втором балу я велела музыкантам делать паузы между танцами длиннее. Потому что не успевала напротив каждого имени в бальной книжке конспективно помечать, что обещал мне претендент на место в свите.

Отчим, видимо, тоже уставал от большого числа балов и приемов, поэтому чередовал их с долгими семейными ужинами. Он отдыхал, а я, выдавливая улыбку, вынуждена была присутствовать. Но общество Дор-Марвэна было меньшим из зол. Основная трудность состояла в том, что совместные обеды и ужины, балы лишали меня возможности спрятать провизию для Ромэра. Поэтому приходилось ко всему прочему еще и пробираться на кухню. А это оказалось опасно. Нет, конечно, охраны там не было. Там на разложенных на полу тюфяках спали поварята. В первый раз я об этом не знала, чуть не перебудила, чудом обошлось.