Расстроенное свидание - Роберт Стайн

— Мне нужно было увидеть тебя, Джеми. Я должен объяснить.

Она взяла его за руки и подвела к кровати.

— Сядь, Том. Ты выглядишь таким усталым. Как твой отец?

Вопрос как будто удивил его. Он провел рукой по волосам, потом покачал головой и ответил:

— Не знаю.

Поглядел на окно. Джеми никогда не видела его таким озабоченным. Озабоченным и возбужденным.

— С ним все будет нормально? — спросила она. — Или он еще в критическом состоянии?

— Не знаю, — прошептал Том растерянно. — Мне не хочется об этом говорить.

— Я так волновалась, — сказала Джеми, крепко сжимая его руки. Они были такими холодными, и ей хотелось согреть их.

Но он неожиданно отдернул руки и поднялся. Подошел к столу, потом к окну.

— Я хочу объяснить, — сказал Том, сжав и разжав кулаки, а потом засунув руки в карман и.

Он подошел к столу, затем сделал несколько шагов к кровати, явно нервничая. Казалось, будто ему хочется выпрыгнуть из своего тела и взмыть в воздух.

— Что ты хочешь объяснить? — спросила Джеми негромко, боясь услышать ответ.

— Тебе не надо было заходить в ювелирный магазин, — сказал Том, сверкнув глазами. Все его лицо напряглось. — Не надо было видеть то, что там случилось.

— Ох, — вздохнула Джеми от полной безнадежности и отчаяния. — Так это действительно был ты?

Ее голос упал до шепота.

До последнего момента, до этих слов она надеялась, что это был не Том. Но теперь он во всем признался.

Все было кончено.

Все кончено.

Джеми привалилась к стене, не в силах даже сидеть.

— Да, это был я, — сказал Том, приближаясь и холодно глядя на нее. — Ты видела меня. Ты была там и видела меня. И теперь у меня нет выбора.

— О чем ты? — По спине у Джеми пробежали мурашки.

— У меня нет выбора. Я должен тебя убить.

Он неожиданно схватил подушку и прижал к ее лицу.

Джеми стала изо всех сил отбиваться обеими руками. Тело свело от ужаса, и лишь глаза молили о пощаде.

— Но почему, Том, почему? — наконец выдавила она.

— Потому, что ты знаешь мою тайну, — ответил он спокойно. Его голос не выражал никаких эмоций. Как и пустые, неподвижные глаза.

— Твою тайну?

— Да. Теперь ты знаешь, что я не один. Нас двое.

Он снова надавил на подушку.

— Том, подожди! Давай поговорим!

Он убрал подушку, выпрямился и снова произнес без всяких эмоций:

— Ты знаешь мою тайну.

Он щелкнул пальцами.

И рядом с ним появился второй, точно такой же Том.

— Ты знаешь и мою тайну, — сказал второй Том таким же голосом.

Они оба подняли подушки и двинулись к Джеми.

Она не пыталась сопротивляться.

Ведь все было кончено.

Все кончено.

Ей было не за что бороться.

И она даже почувствовала благодарность, когда подушки прижались к ее лицу, перекрывая доступ цля света и воздуха…

Джеми проснулась с криком, и вправду прижимаясь лицом к подушке.

Какой ужасный кошмар!

Она окинула комнату взглядом. Здесь никого не было. И окно оставалось закрытым.

Ей приснился кошмар. Она вся дрожала.

А это что за звук?

Звонил телефон.

Интересно, давно?

С бьющимся сердцем Джеми поднялась на ноги и взяла трубку.

— Том?

— Больше не пытайся убежать от меня, — произнес приглушенный голос, отчетливо выговаривая каждое слово. — Тебе не скрыться.

— Том, это ты?

— Не надо было заходить в магазин в субботу. Теперь ты будешь наказана.

Глава 14

— Тебе нужно позвонить в полицию!

— Знаю. Знаю. — Джеми громко зевнула, толком не проснувшись. Она всю ночь промаялась после этогожуткого звонка.

Они с подругой миновали дом миссис Хоффер. Та уже стояла во дворе и махала рукой проходящим мимо девчонкам.

— А почему ты пришла пешком? — спросила Джеми. — Я думала, ты отвезешь меня в школу.

Веснушчатое лицо Энн-Мери исказилось.

— Моя машина! — вскрикнула она. — Я совсем забыла.

— Очень смешно, — сказала Джеми, пожав плечами. В это утро у нее не было сил смеяться над шутками подруги.

— Извини, я просто пыталась тебя взбодрить. — Энн-Мери забросила сумку на плечо. — Папина машина в ремонте, и он взял мою.

— Понятно, — вздохнула Джеми.

Они некоторое время шли в молчании. На западе носил гряда тяжелых туч. Светило бледное солнце, но было холодно. Джеми заметила, что красные и желтые тюльпаны в саду Уинклеров начали опадать. Весна почти закончилась, но погода не собиралась меняться.

— Если ты не хочешь звонить, мы можем пойти в полицию, — предложила Энн-Мери. — Я пойду с тобой.

— Да, может быть, — ответила Джеми, почти не слушая ее. Она слышала лишь ночные угрозы, повторявшиеся снова и снова.

— Я серьезно, — сказала Энн-Мери, резко остановившись посреди дороги, пропуская двух классников на велосипедах. — Ты свидетель преступления. И если не расскажешь обо всем, у тебя могут возникнуть серьезные неприятности.

— Куда уж серьезнее, — простонала Джеми. — Моя жизнь разрушена навсегда. Это достаточно серьезная неприятность.

Энн-Мери понимала, что спорить с ней бесполезно, и все же пыталась.

— Тебе угрожают расправой. Тебя преследуют. Тебя едва не схватили. И эти телефонные звонки… Ты уверена, что это Том?

— Не знаю, — ответила Джеми. — Как будто он, а может, и нет. Вроде бы пытается изменять голос. Я совсем растерялась. Вот если бы можно было поговорить с ним.

— И почему же ты…

— Я звонила ему домой сразу же после угрозы, но там никого не оказалось. Они до сих пор не вернулся.

— А тебе не показалось, что он звонил с большого расстояния?

— Не знаю. Кажется, нет.

— Это слишком ужасно, чтобы держать все в себе. Я понимаю, что тебе нелегко. Но, по-моему, станет лучше, если ты обо всем расскажешь в полиции.

Джеми думала об этом до тех пор, пока впереди не показалось двухэтажное кирпичное здание школы.

— Ладно, — сказала она наконец. — Пойду туда после уроков. Ты правда сходишь со мной?

— Конечно, — ответила подруга. — Это так увлекательно.

Джеми улыбнулась, остановилась, пожала ей руку и сказала:

— Спасибо.

— За что? — удивилась Энн-Мери, не узнавая ее.

— За то, что веришь мне, — ответила Джеми и тряхнула своими длинными волосами. — За то, что не считаешь меня сумасшедшей.

— Конечно, я тебе верю, — сказала Энн-Мери поспешно.

— Для меня это очень важно, — произнесла Джеми, глядя вдаль. — Ведь я сама себе иногда не верю.

— Эй, Джеми! Возьми билет и передай остальные дальше! — нетерпеливо крикнул Крис Хоппинг.

— Ах, да. Я задумалась. — Она взяла экзаменационный билет и передала остальные Лори Вебер, сидевшей перед ней.

— Нет, Джеми, ты забыла взять себе, — сказал Крис. — Ты сегодня спишь, что ли?

— Нет. То есть… — Она похлопала Лори по плечу и попросила вернуть билеты.

Джеми провела в полусне весь день, не в силах ни на чем сосредоточиться. Тома в школе не было, и это принесло ей некоторое облегчение. Все равно здесь не поговоришь.

В классе уже знали о том, что отец Тома попал в аварию, но всех интересовали подробности.

Некоторые спрашивали об этом Джеми, но та не могла ответить. Было видно, как она расстроена. Под глазами красовались темные круги, поэтому ее быстро оставили в покое. Все знали, насколько близко она общается с семьей Тома, и не хотели беспокоить ее.

За день Джеми так ни с кем и не поговорила. В половине двенадцатого, во время алгебры, за окном разразилась буря. Небо почернело, и по окну забарабанили огромные капли. Дождь был таким и громким, что учитель алгебры, мистер Андрополус, был вынужден кричать.

Гром гремел, но молний не было. Небо сделалось из черного фиолетовым. Джеми глядела в окно, загипнотизированная звуком падающих капель, которые били по стеклу и тут же скатывались вниз.

Ей хотелось выскочить из класса под этот дождь, под холодные освежающие струи и бежать подальше от школы, от своей жизни.

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Небо прояснилось и снова стало серым. И зачирикали воробьи, слетевшиеся в траву в поисках жирных червей, выползших на поверхность.

«Какой странный день», — подумала Джеми.

— Я спрашиваю тебя уже второй раз, Джеми. Земля вызывает Джеми! Ты здесь, Джеми?

Лишь теперь она поняла, что кто-то повторяет ее имя.

Ребята засмеялись над ней. Она отвернулась от окна.

— Земля вызывает Джеми! Ты меня слышишь?

Это был мистер Андрополус, сложивший руки рупором.

— Извините, — сказала она, покраснев. — Просто я засмотрелась на дождь.

— Хорошо, что он кончился. А то бы мы так и не удостоились чести побыть с тобой, — произнес учитель своим тоненьким голоском, улыбаясь так, будто сказал что-то ужасно остроумное.