Черным летом - Петр Борисов

Я поманил его к себе.

— Ну как дела, Николай? Не испугался?

— Что вы, товарищ комиссар! Да мы их как резанули из своего «максима», так они в землю и зарылись!..

У этого старательного, смышленого и отважного паренька, несмотря на его четырнадцать лет, за спиной была уже большая и трудная жизнь… И ждала его в отдаленном будущем удивительная судьба, о чем мы тогда, конечно, не знали. И вот теперь мне хочется рассказать об этом простом и хорошем человеке, который живет сейчас со мной под одним и тем же московским небом и работает на автозаводе имени И. А. Лихачева.

Попал он в нашу бригаду так…

Летом 1920 года бригада с боями ворвалась в украинское село Червонное, выбив из него белополяков. Помню, нас радостно, с красными флагами встретили рабочие местного сахарного завода, принадлежавшего до революции известному заводчику Терещенко, бывшему министру иностранных дел Временного правительства.

В Червонном мы остановились на несколько дней. И сразу же бойцов окружили босоногие хлопцы, одетые в старье и рванье, худые, но веселые и любознательные. Особенно много толпилось их всегда вокруг кухни: голодные ребята хорошо знали, что их обязательно тут покормят. Я часто наблюдал такие сценки: проглотит боец две-три ложки, а потом протянет котелок ребятам: «Ешьте, хлопцы, мы-то уже раньше поели…»

Однажды один из местных хлопцев запоздал к раздаче пищи, и на его долю ничего не осталось. Он подошел к нашему повару и попросил у него разрешения вымыть котел. Парнишка соскреб со дна остатки пищи, съел их, а затем старательно вымыл котел. Подошел командир-котовец, похвалил его, спросил — кто, откуда?

— Батька у красных, за Днепром, — отвечал парнишка. — Брат Сашка пошел гайдамаков бить. За то, что они отца избили… Возьмите меня с собой! Может, батьку или брата встречу где-нибудь… Возьмите, я уже большой! Я все могу делать…

— А лошадей не боишься? — спросил, смеясь, командир. — Мы же ведь кавалеристы, котовцы!..

— Нет, не боюсь!

— Ну хорошо. Сейчас проверим.

Парнишку усадили на лошадь без седла и приказали скакать по поселку из одного конца в другой. Испытание он выдержал, и его взяли на кухню, ездовым. Матери хлопца мы дали муку, которую местный поп прятал у себя в саду. А через день бригада пошла на Житомир. В наших рядах стал служить еще один котовец — самый молодой, Коля Ткачук. Парнишка привык к нам, рассказал о своей судьбе.

Отец его был передовой рабочий-механик, участник революционных боев в Москве в 1905 году. За участие во всеобщей забастовке царские власти посадили его в тюрьму. С девяти лет Коля пошел батрачить на помещика. Потом поступил на сахарный завод фабриканта Терещенко. И тогда впервые Коля пережил радость шагать в ногу со взрослыми рабочими, направляясь утром в цехи или уходя вечером домой. Рабочие по очереди приглашали Колю домой поужинать: «Твоим братьям и сестричкам больше останется». А ведь их-то было шестеро, кроме Коли, да еще старший приемный сын Александр.

И вот однажды, слякотным февральским утром, пришел, как обычно, Коля Ткачук на завод и — ничего понять не может. Никто не работает, машины стоят, свеклу не грузят; мастера бегают, вид у них растерянный и даже испуганный.

— Ну, Колька, сегодня не работаем! — крикнул парнишке один из рабочих — товарищ его отца. — С флагом по местечку пойдем!.. Твоего тезку — Николая Второго с престола сшибли. Революция!

— Революция? А что такое революция?

— Пойдем с нами — узнаешь… Мы тоже не во всем еще разбираемся, но думаем, что будет к лучшему… Видишь, уже управляющий стал поласковее, просит топки не гасить, главные котлы поддержать…

В этот день Коля шагал вместе со взрослыми под красным знаменем… А вскоре ему пришлось выдержать первый бой, защищая это знамя.

Случилось это так. Однажды ученики школы, в которой, не бросая работы на заводе, стал учиться Николай, попросили его принести с завода кусок красного полотна, чтобы вывесить над школой революционный флаг. Когда полотнище заалело над школьным крыльцом, прибежал батюшка — учитель закона божьего и потребовал немедленно снять флаг. Ребята растерялись и молча стояли, переминаясь с ноги на ногу. Тогда батюшка приставил лестницу к стене и полез за флагом.

— Этот флаг по решению рабочих повесили, — сказал Николай, — за революцию.

— Здесь школа и закон божий, а не революция!

Батюшка снял флаг, сломал древко и выбросил его в яму, а ребят загнал в школу.

В перерыве между уроками Николай с двумя товарищами снова вывесили красный флаг, еще выше, у самой трубы, куда жирному священнику уже не под силу было добраться.

На следующий день Николая в школу не пустили. Вызвали мать и пригрозили ей: если не повлияете на своего сына, выгоним его из школы.

Обо всем этом узнали рабочие. После смены они принесли большой красный флаг и прибили его над входом. Директору школы и священнику сказали:

— Если снимете — выгоним из Червонного!.. — И особо для батюшки: — Смотри, тронешь Кольку, получишь дольку… в два аршина!..

— Ходи, Николай, в школу и смотри за флагом. Тебе поручаем!..

Начались тяжелые, страшные времена. Сначала пришли немецкие войска, потом — всякие «батьки» и атаманы и, наконец, белополяки. Их, белополяков, изгнали буденновцы. Вот тогда-то и началась для Коли Ткачука новая жизнь. Он стал котовцем. Помогал на кухне, потом стал пулеметчикам помогать.

Однажды пулеметный взвод, где находился Коля, попал в тяжелое положение: он оторвался от сабельных эскадронов и ему пришлось сдерживать ожесточенные контратаки белополяков. Патроны были на исходе. Где находился штаб бригады, наши пулеметчики не знали. Решили послать за помощью Колю под видом деревенского хлопца. Он пробрался через польские заставы, отыскал штаб бригады и передал устное донесение Григорию Ивановичу… проверив предварительно его документы (до этого случая он с комбригом еще не встречался). И когда Котовский приехал в пулеметный взвод, он приказал командиру, кивнув в сторону Коли:

— Подгоните одежду, сшейте сапоги по ноге… Да берегите его! Он мне как сын родной…

Обнял парнишку, поцеловал и ускакал.

В дни боев с бандами Махно Коля Ткачук стал смелым и ловким разведчиком. Перерядившись в хлопца, он проникал в самое логово махновцев и разузнавал об их планах. Он крутился рядом с пьяным «батькой» и вместе с другими ребятами подбирал конфеты, которые подгулявший атаман разбрасывал вокруг себя. Большим усилием воли удерживал себя наш юный разведчик от желания швырнуть «лимонку» прямо под ноги Махно. Приказ Котовского запрещал ему это. Однажды на обратном пути из махновского логова его схватили махновцы. Он показал им как «пропуск» конфету, которую получил «в подарок» от Махно. Пропустили.

В ночь «секретного совещания» с матюхинцами Коля лежал за пулеметом на окраине Кобылинки… Там с ним произошел эпизод, о котором мы потом долго вспоминали с улыбкой. Коле очень не хотелось расставаться даже на сутки с буденновским краснозвездным шлемом, и он тайком от командира засунул его под гимнастерку и затянул ремнем. Ночью, в засаде, шлем вывалился на траву. Бойцы крепко отчитали парня (ведь такая оплошность могла сорвать всю операцию) и заставили его тут же закопать шлем в землю.

О том, как сложилась дальше судьба Николая Ткачука, многие из читателей, наверное, уже знают. 5 апреля 1964 года «Правда» опубликовала большой очерк известного советского писателя С. С. Смирнова «Верность и мужество», посвященный, как в нем говорилось, «великолепному и цельному героическому характеру советского человека, бойца, коммуниста». В текст очерка заверстан портрет Николая Степановича Ткачука в форме советского майора… Сколько лет прошло, но я легко угадываю в чертах мужественного, волевого лица облик нашего общего любимца Кольки — ездового и подносчика патронов из первого взвода!..

Когда окончилась гражданская война и наша земля была очищена от всех антисоветских банд, Николай Ткачук поехал учиться. Сначала — на рабфак, а затем — в Харьковский институт механизации и электрификации. Из стен института вышел инженером-автомобилистом, стал работать главным диспетчером Московского автомобильного завода.

Летом сорок первого года он ушел добровольцем на фронт. Вскоре его танковая часть попала в окружение под Дорогобужем. Его тяжело ранило. Семье, в Москву, сообщили, что он убит. Но он выжил, был схвачен гитлеровцами. Потом три побега из немецких лагерей, борьба с фашизмом в рядах французского Сопротивления, плечом к плечу с коммунистами Франции. В январе 1945 года Ткачука еще раз хватают немецкие полицейские. Из лагеря его уже освободили британские войска.

После войны на долю Николая Степановича выпали новые испытания: приспешники Берия арестовали и осудили его как «изменника». Но старый боец и закаленный коммунист не был сломлен этим вопиющим беззаконием; после смерти Сталина он был полностью реабилитирован и восстановлен в партии.