Дождь не вечен (СИ) - Флейм Ханна

«И все же этот дом мне знаком», отгоняя тревогу, подумала Катя. Нет, чувства дома это место не внушало, девушка не могла поймать нужную мысль. Он снова протянул ей руку, за которую в этот раз она взяться не отказалась, потянув ее в сторону подъезда.

Они зашли явно не из центральных дверей, за добротной массивной входной группой, скрывался впечатляющий подъезд, который тоже был смутно будто знаком. Перед глазами проплыла витая кованая лестница, будто сбоку, с черного хода, ведущая к площадке с лифтами. Катя заозиралась. Чуть вдалеке, вниз по массивным каменным ступеням, светлый огромный холл с резными колоннами, освещаемый огромной парадной кованной хрустальной люстрой, какие бывали в театрах, но не в подъездах. Сама же она стояла на мраморных полах, в окружении лифтов, их было по два с каждой обозримой стороны, над каждой парой был барельеф, на синем фоне идиллия — ребетня, счастливые матери, строго одетая молодежь. Над головой обнаружился круглый купол, как в церкви, только вместо ангелов, несколько иконописно были изображены, взирающие на тебя сверху из-за белого парапета, пионеры. Слишком откровенная, броская роскошь ушедшей эпохи. Со стороны колонн, которые оказались за спиной, пару окликнул хрипловатый женский голос.

— Вы откуда? — несколько шаркающей походкой приближалась пожилая женщина, — А, это вы, я думала кто чужой, — женщина ошарашенно замерла, — Батюшки, Катеринушка Пална, живехонькая, это ж сколько тебя не было? Дай хоть рассмотрю!

Мужчина вышел вперед, преграждая старушке обзор:

— Клавдия Васильевна, потом, все потом, я ее из больницы только забрал, дайте ей дома оказаться.

Женщина вздохнула с нескрываемой грустью:

— Конечно, конечно, я проверить кто просто подошла, на парадном то охрана стоит, а тут вторую неделю с черного хода то расклейщики, то ребетня со двора, не пойму, как проходят.

Она ласково улыбнулась, смотря через его плечо на Катю, когда мужчина не обращая более на нее внимания, повернулся к девушке, оттесняя к лифтам и нажал на кнопку вызова. От такого пренебрежения к старушке, на душе стало липко и неприятно. Лифт не заставил себя ждать и как только открылась дверь, Катя нырнула внутрь, стараясь унять тревогу.

Он молча нажал кнопку «15» и лифт ожил. Девушка ожидала вновь оказаться в его руках, но он отошел на шаг, опираясь о стенку лифта. Повисла странно неловкая пауза. Двери плавно разъехались в стороны, выпуская путников на просторный светлый этаж с несколькими квартирами. И тут Катю осенило. Она часто заморгала.

— Это что, высотка на Котельнической набережной? — неуверенно пролепетала она, ожидая, что сейчас разочаруют, — ну та, что в фильмах?

Мужчина рассеянно перевел на нее взгляд и заговорщически пропел:

— В каких таких фильмах?

— Ну, в Москва слезам не верит, — ответила девушка совсем сконфуженно.

Послышался смешок, так и не ответив, мужчина развернулся и прошел к резной двери. Решительно воткнув ключи в замочную скважину, он в приветственном жесте распахнул перед Катей дверь.

— Проходи, осматривайся, я к машине за вещами спущусь.

Катя молча, все так же озираясь, вошла, за спиной хлопнула дверь, погружая квартиру в молчаливый вакуум. Нет, тут не было слышно шагов с лестничной клетки, дорожный шум за окнами, скрипов и стуков лифта или соседских голосов. Это было жильё с большой буквы «Ж», не дешевые понты, как съемные хоромы на шестидесятом этаже в Москва-Сити, с видом на железнодорожные переезды, оживленные пыльные трассы и бесконечные стройки, где нельзя открыть окно даже на миллиметр, а в лифтах закладывает уши. Это была горделивая роскошь элитарного слоя серых кардиналов старой доперестроечной Москвы.

Глава 9

В прихожей царил полумрак. Искать выключатели сейчас не хотелось и Катя решительно скидывая кроссовки, прошла глубже. Под ногами скрипнула паркетная половица. Планировка смотрелась крайне необычно, девушке не приходилось бывать в подобном жилище. Из общего коридора арками расходились проходы в 3 светлых, с высокими потолками, комнаты. Стены обрамляла богатая лепнина, придавая скорее строгость, нежели «романтично разбавляя» интерьер. В глаза бросилась все та же стерильная чистота, как-будто тут никто не жил. Даже обилие личных вещей, статуэтки и милые безделицы на полках были словно неживые, брошенные и забытые тем, кто некогда с любовью их собирал и безвременно покинул.

Кате мнилось, что сейчас среди окружающего, она увидит нечто, что могла бы с уверенностью вспомнить или назвать своим, но таких вещей на глаза не попадалось. Лощеная мебель «под старину» казалась тут инородной, нарочито неправильной. Катя прошла к окну, открывался вид на реку и город, было красиво. В Москве она была всего однажды, город не знала, но вид подсказывал, она в самом центре столицы. Теперь она была уверена, это действительно известнейшая сталинская высотка.

«Забавно, когда-то старшеклассницей я проспала экскурсию сюда, а теперь вот я по другую сторону», снова хлопнула входная дверь и в коридоре послышалась возня. Катя не готова была повернуться, рассматривая пейзаж за окном. По ее талии проскользили большие прохладные ладони смыкаясь в замок на животе, отчего она вздрогнула. Он же подтянул ее к груди, как плащом обволакивая спину. Она почувствовала, как на плечо опустился его подбородок, слегка огладив щекой ее щеку и послышался интимный шепот у самого уха:

— Катюш, ты такая отрешенная, немного не понимаю, что мне делать дальше, — слова его должны были быть неуверенными, но голос звучал скорее наигранно и неправдоподобно нежно.

Она повернулась, заглядывая в его лицо через плечо, хотелось довериться, признаться в своей странной нерешительности, но что-то внутри останавливало, не давая действовать. Никогда Катя не чувствовала себя настолько потерянной, настолько не в себе, чужой.

— Я и сама не понимаю, что делать дальше, — решилась она, желудок предательски заурчал.

— А давай перекусим? — сразу нашелся он, утягивая ее от окна в сторону прихожей, — вот смотри, там кухня, — махнул рукой вправо, — а там рабочий кабинет, за ним спальня и гостевая.

Он снова потупился на Катю, которая все так же стояла в нерешительности, мотнул головой, будто сам себе утвердительно отвечая на какой-то вопрос:

— Так… я просто все никак не могу поверить, что ты дома, а с другой стороны, ты выглядишь, будто впервые тут. — он снова улыбнулся, — вот уж не думал, что буду показывать тебе когда-нибудь расположение комнат.

Покачал головой, а Катя виновато закусила губу, хлопая ресницами, и пожала плечами.

— Может, покажешь, где мои вещи?

— Да, я не подумал… — он взъерошил свои волосы, пятерней расправляя их назад, — неожиданно все, я все забываю. Прости, как узнал, что ты очнулась, перелет был долгий, я не в стране был, сразу из аэропорта рванул к тебе, метался туда-сюда, хотел как лучше организовать все, подготовить, а в спешке в этом нервяке все из головы вылетает.

Сумбурные объяснения как бальзам легли на сердце:

— Ничего, я понимаю…наверное, — она потерла глаза, — блин, я просто сама в замешательстве, не извиняйся, в голове вата какая-то… странно себя чувствую, неловко…

— Странно, это что-то болит? Голова кружится? — в голосе снова сквозила тревога и девушка постаралась его успокоить.

— Нет, нет, не волнуйся, просто… странно…не знаю, как объяснить, — она запнулась, — просто так много всего нового на меня свалилось.

Он облегченно заулыбался и поспешил в сторону «кухни», кидая:

— Я понимаю, правда, чего можно ожидать после такого больничного как у тебя? Ты осматривайся, я пойду пока накрою, — и скрылся за поворотом.

Девушка прошла следом, не доходя до кухни, заглянула в так называемый кабинет. Тут было теплее, стены отделаны благородным деревом, десятки полок с увесистыми томами старых и не очень книг. Мягкий ковер, в котором утопали стопы, густого зеленого оттенка мокрой травы, глубокое уютное кресло с оттоманкой, напротив лепной, в старом стиле камин с изразцами. Катя прошла вдоль книжного стеллажа. Библиотека была богатой. Пройдясь кончиками пальцев по корешкам книг, она глубоко вдохнула, впитывая аромат книжной пыли. Камин напротив сиротливо взывал. Катя в два шага прошла в центр только сейчас обратив внимание на нишу справа от него. От основной комнаты ниша была отгорожена китайской ширмой. Никак не подходив к основному декору, она удивительным образом гармонично вписывалась сюда. Ширма была невероятна, Катя зачаровано подошла, резные основания сливались в единый узор с размытой акварелью полотен, которые сначала показались девушке бумажными, но вблизи оказались тончайшим, кое-где будто истлевшим шелком. Катя готова была поклясться, что таким экспонатом мог бы гордиться любой мировой музей, ширма точно была антиквариатом, от нее пахло историей, хотелось рассмотреть каждый миллиметр. Девушка внимательно вглядывалась в детали, замысловатые узоры, переплетение шелковых нитей, аккуратно обходя находку. Теперь, обойдя ширму, Катя поняла, что ниша вовсе не была нишей, а скрывала целую мини-комнату. Посреди массивный рабочий стол из красного дерева, а вокруг эркерные окна, занавешенные тяжелыми бархатными гардинами. Вот они то точно были тут инородным пятном.