В нашу пользу : рассказы - Борис Раевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом лег спиной к молодежи.
Ребята подвинулись к Симочке. Все происшедшее поразило их. Это надо было досконально обдумать. Но, во-первых, пить…
Фляга была стандартная: три четверти литра.
— На три приема, — сказал Кирилл. — По двести пятьдесят. На четверых… Значит, по шестьдесят два грамма на нос…
Спутники молча кивнули.
На алюминиевом стаканчике Кирилл ногтем нацарапал черту. Это и было примерно шестьдесят граммов.
Первую порцию дали Симочке.
Кирилл незаметно нацедил ей чуть выше черточки, но девушка так грозно закричала: «Стой, вылью!» — что он сразу прекратил лить.
Симочка пила долго, смакуя каждую каплю, а ребята отвернулись, чтоб не мешать ей. Потом выпили свои граммы остальные.
Заслонив рюкзаками головы от солнца, все опять легли. Ощущение свежести во рту исчезло удивительно быстро. Уже через несколько минут язык снова стал сухим, шершавым, царапал нёбо, как наждаком.
«Странно, — думала Симочка. — Почему-то я предполагала, что у него есть вода. Почему? Не знаю. Как все-таки не по-товарищески он разделил. Ну, конечно, вода — его. И все-таки… Я бы отдала обе фляги. Всем поровну. Да, только так…»
«Молодчага, старче, — думал Кирилл. — Догадался же взять посудину про запас. А я вот не сообразил. И все-таки…»
Это «и все-таки» терзало и остальных археологов. Да, странный тип этот Старик. Всегда угрюмый, неприветливый. Даже самый человечный поступок и то обязательно испоганит…
Привал был недолгим. И опять, конечно, растормошил всех Старик.
Двигались медленно. Каждый километр казался намного длиннее предыдущего.
И тут случилось несчастье. Симочка вдруг охнула, схватилась за плечо Кирилла, гримаса искривила ее лицо.
— Нога! — она медленно опустилась на землю.
— Этого еще не хватало! — в сердцах пробормотал Кирилл, но, спохватившись, сразу устыдясь невольно вырвавшихся слов, наклонился к Симочке. Расшнуровал ей ботинок, снял шерстяной носок—все они были в таких носках, защищающих от потертостей. Но, вероятно, снимать ботинок не следовало: щиколотка стала опухать прямо на глазах. Натянуть обратно ботинок теперь было просто невозможно.
«Вывих, — подумал Кирилл. — Или растяжение?» Старик подошел, стал на колено возле девушки, и, хотя он не произнес ни слова, Кирилл тотчас отодвинулся.
— Минутку, — сказал Старик и вдруг быстро, резко дернул за ступню.
Симочка вскрикнула, побелела и, откинувшись, закусила губу.
— Идти не сможет, — объявил Старик. — Придется нести.
Но из чего сделать носилки? Вокруг не было ни деревца. Только кое-где чахлые кусты кандыма.
— Брезент, — скомандовал Старик.
Брезент расстелили, па него уложили Симочку.
— Несем по двое, — сказал Старик. — Сменяемся каждые двадцать минут.
Он дал знак Кириллу и сам взялся за передние концы брезента.
Теперь группа двигалась еще медленнее. Прошел час, два часа…
— Нет, — пробормотала Симочка. — Так не годится… Как черепахи… Оставьте меня. И немного воды… А сами — быстро… Потом вернетесь за мной. С водой…
Она с трудом шевелила окаменевшими губами.
— Как это — оставить?! — отмахнулся Кирилл. — Подлецы мы, что ли? Чепуха!
— Не такая уж чепуха! — словно раздумывая вслух, медленно произнес Старик.
«Мотя-Котя» удивленно переглянулись. Бросить больную девушку? Одну? В палящей пустыне?
— Одну, конечно, не кинем, — продолжал Старик. — Пусть двое, самых быстрых, идут и принесут оставшимся воду…
Кирил подумал: что ж, в предложении Старика есть здравое зерно, «сермяга», как любит говорить Симочка.
Двое самых быстрых, если постараются, доберутся до машины еще до темноты. Пойдут налегке. Оставят здесь все лишнее. А остальные добредут до двугорбого холма и там отсидятся в тени. И брезент у них будет на троих. В крайнем случае, и заночевать не страшно…
— Пусть идут «Мотя-Котя», — предложил Старик. Это было естественно. Кирилл вряд ли покинет Симочку. А Старик — он стар. «Мотя-Котя» самые молодые, самые сильные.
— Разделите воду, — сказал Старик.
— Пополам, — добавил Кирилл.
Он аккуратно отлил из фляги половину воды в пустую флягу, но прежде, чем отдать ее, вопросительно посмотрел на Старика. Может, тот добавит уходящим часть своей воды?
Но Старик молчал.
Тут уж не выдержала Симочка.
— Пополам — так всю пополам, — прошептала она.
— Нет, — отрубил Старик. — Мы же договорились. Эта фляга — моя.
— Бросьте торговлю! — вспыхнул Мотя. — Мы и так дойдем. А вода может еще Симочке пригодиться…
«Мотя-Котя» ушли. Симочка лежала на брезенте, тихо беседуя с Кириллом. А Старик курил и глядел вдаль. Долго, пока «Мотя-Котя» не превратились в двух маленьких букашек…
— Ну, — сказал Старик так спокойно, будто и не было безобразной сцены с разделом воды. — Пора… Надо добраться до холма…
Кирилл встал. Они опять взялись за брезент. Двигались медленно, отдыхали. Смены не было, нести Симочку — тяжело и неудобно. Концы брезента выскальзывали из быстро потеющих рук.
Кирилл устал. Рубаха давно взмокла. Но особенно злило его, что старик не просил передышки. Кирилл сам вынужден был через каждые две-три сотни шагов объявлять «перекур».
— Пить, — попросила Симочка.
Это было против условия: они еще не дошли до двадцатого километра, далеко не дошли. Но ведь теперь все изменилось. «Мотя-Котя» делают рывок…
Кирилл посмотрел на Старика. Тот молчал.
Кирилл нацедил из фляги ту же порцию — шестьдесят граммов — Симочке. Подумал, налил и себе. Хотел отмерить половину, граммов тридцать. Сохранить чуть-чуть на «черный день». Но не смог. Рука сама долила до черточки.
«Э-эх, слабец!» — обругал себя Кирилл, пряча от девушки глаза.
Старик лежал у тропы, подсунув руки под голову. Не пил.
— А вы что же? — удивилась Симочка.
— Когда полная фляга на боку, — и пить не тянет, — отозвался Старик. — Тут ведь все дело в психологии…
Симочка заметила: во рту у него по-прежнему что-то перекатывается, очевидно, камешек. Она оторвала полоску от платка, украдкой сунула ее за щеку и стала сосать. Кажется, чуть полегчало. Или и это — психология?..
И опять они долго шли по раскаленной тропе. Теперь они делали, дай бог, километра полтора в час. Но не сидеть же? Надо дотащиться до двугорбого холма…
Добрели до него, когда уже стало смеркаться.
— Пить! — взмолилась Симочка.
Глаза у нее воспалились, щеки впали, волосы рассыпались.
«Жар», — покачал головой Кирилл.
Он и сам еле стоял от усталости. Достал флягу, налил девушке ее порцию. Когда она выпила, налил себе. На этот раз он все-таки удержался: вылил не все, граммов двадцать оставил. Последние двадцать граммов…
Старик опять не пил.
— Вы и впрямь намерены тягаться с верблюдом? — грубо спросил Кирилл.
Он устал, и его раздражала эта странная выносливость Старика.
— Когда полная фляга на боку… — сказал Старик.
— Да, знаю: пить не тянет, — сердито оборвал Кирилл.
Развели костер, поели. Кирилл, разделив пополам остатки воды — набралось по одному глотку, — выпил с Симочкой.
«Вот и все, — подумала девушка. — Теперь только ждать…»
Она задремала. Вдруг ей послышался стрекот вдали. Да, явно — рокочет мотор, прерывисто, с выхлопами…
— Машина! — крикнула Симочка.
Второй машины в отряде не было, а сломанную, конечно, еще не могли отремонтировать. Но все же Кирилл прислушался, насторожился. Нет, все было тихо. Почудилось.
Симочка опять задремала, а Кирилл со Стариком молча лежали у догоравшего костра.
— Пить, — сквозь сон пробормотала девушка. Кирилл поглядел на Старика. Тот делал вид, будто и не слышал Симочку.
«Где же совесть?» покачал головой Кирилл.
Симочка долго лежала тихо, потом вдруг встрепенулась:
— Пить!
Кирилл злобно поглядел на Старика. Тот по-прежнему делал вид, что все это его не касается.
— Послушайте, вы, — сказал Кирилл.
Он встал и пальцем поманил Старика от костра. Их мужской разговор не для Симочки.
— Вы слышите: девушка просит пить, — сказал Кирилл, когда они отошли.
Старик кивнул.
— Чего же вы так трясетесь над водой? Ведь скоро придут наши.
— Неизвестно, скоро ли. А сейчас, когда у меня полная фляга, всем нам, и Симочке в том числе, легче переносить жажду. Это психология…
— Насчет психологии я уже в курсе, — наливаясь яростью, прошептал Кирилл. — Короче: дадите девушке полстакана? Да или нет?
— Нет…
— Ах, так! — Кирилл шагнул к Старику. — Тогда… Тогда… Тогда я отниму у вас флягу. Да, отниму…
Старик в упор поглядел в суженные, бешеные глаза Кирилла. Что он в них увидел, — трудно сказать. Но отстегнул флягу.
— Берите…
Фляга оказалась подозрительно легкой. Кирилл то-ропливо шагнул к костру, отвинтил крышку. Наклонил флягу. Еще… Еще. Перевернул. Ни капли…
