Жертва - Картер Браун

— Вы, наверное, считаете, что в этом объяснении есть какой-то смысл?

Она удивленно уставилась на меня, предварительно не забыв кинуть взгляд на свои прелести, едва прикрытые нейлоном и кружевами.

— Неужели вы не понимаете, Эл? В ту минуту эта мысль показалась мне просто блестящей. Вы коп. И если у Евы Фарнхем возникнут неприятности, то и Калвин не останется в стороне. И поделом им.

Я все понял. Итак, я попусту извел кучу времени, с готовностью устремившись по ложному следу.

Но взглянув на чудесные округлости и золотистую кожу, я решил, что мои старания отнюдь не были напрасны.

— Что ж, Кенди, на сей раз я не стану привлекать вас к ответственности за ложные показания.

— Я рада это слышать, Эл, — нежно улыбнулась она. — Надеюсь, мы с вами станем друзьями. Как вы думаете, когда очнется старина Калв?

Кенди соскочила с табурета, устроилась на моих коленях и нежно обняла меня.

Жгучий поцелуй, больше напоминавший укус ядовитой змеи, окончательно парализовал мою волю. В эту минуту я готов был последовать примеру Корниша и удариться головой об угол кровати.

— Интересно, когда проснется Калв? — повторила она. — Я надеюсь, мы с вами будем друзьями?

— В любой момент, — ответил я разом на оба вопроса.

— Вы уверены? — протянула она, проведя розовым язычком по губам. — Вы ведь задержитесь?

Я быстро допил виски.

— Боюсь, что нет. Мне кажется, что старина Калвин вряд ли с одобрением отнесется к моему присутствию.

Я пойду, а если Калвин начнет бушевать, запрячьте его в один из корсетов «Стеррайт»и вызовите «скорую помощь».

— Он не начнет бушевать, — многозначительно ответила Кенди. — Я направлю его мысли совсем в другом направлении.

— Не сомневаюсь, — прохрипел я.

Она проводила меня до двери.

— Извините, Эл, что заставила вас хлопотать понапрасну. Может, мне удастся искупить свою вину? Давайте как-нибудь встретимся. Позвоните мне на работу.

— У вас есть норковая шубка? — спросил я.

— Да… Но почему?..

— А бриллианты?

— У меня есть бриллиантовый браслет. Конечно, это все Калв. Но я не понимаю, какое это имеет отношение…

— Беда таких парней, как я, в том, что мы не можем , позволить себе подобную роскошь, как встречи с такими девушками, как вы.

— И все-таки позвоните мне, Эл, — настойчиво повторила Кенди и улыбнулась.

Из спальни донесся жалобный стон. Кенди вздохнула:

— Пожалуй, мне стоит проведать моего старикашечку. — Она нежно поцеловала меня. — И не думайте, что девушкам легко достаются бриллианты и норковые шубки.

Кенди направилась в спальню, а я замер на пороге, любуясь волнообразными движениями ее бедер под прозрачным нейлоном. Она скрылась в спальне, а я секунд пять боролся с желанием ворваться за ней и как следует огреть Корниша по башке.

Когда он очнется, Кенди может сказать, что у него случился рецидив. Но я этого не сделал. Беда в том, что у меня все-таки есть совесть. Кроме того, этот старый гриб, возможно, страдает гипертонией и, чего доброго, умрет на моих руках. От такого болвана, как Калвин Корниш, всего можно ожидать.

Глава 8

Домой я вернулся около половины одиннадцатого.

Через десять минут раздался телефонный звонок.

— Это Полник, лейтенант, — услышал я знакомый гнусавый голос. — Я решил сообщить вам, что произошло на квартире этой девчонки Брайт.

— Ну и что же стряслось на этот раз?

— Ничего, лейтенант Девчонки нет дома, да и вообще никого нет.

— И это все?

— Да, я просто решил, что следует сообщить вам об этом, лейтенант.

— О том, что ничего не произошло?

— Ну да, лейтенант.

— Ты полагаешь, есть смысл продолжать разговаривать с тобой?

— О'кей, лейтенант, — великодушно отозвался Полник. — Будут какие-нибудь указания?

— Да, — сказал я. — Если в дальнейшем ничего не случится, пожалуйста, не звони мне. Я догадаюсь об этом и без твоего звонка.

Я повесил трубку и поставил пластинку Перл Бейли.

«Мужчины — необходимое зло», — уверяла меня малютка Бейли.

Я неторопливо налил себе виски.

— Рад слышать это, дорогая моя, — сообщил я проигрывателю. — Именно таким я и хочу быть для всех женщин — необходимым.

Только я успел допить виски, как в дверь позвонили. «Ты ждал слишком долго», — несся из динамика голос Перл, пока я открывал дверь.

«Не обольщайся, друг мой, — сказал я себе. — Скорее всего, это заявился Полник. Доложить, что ничего не случилось».

Открыв дверь, я убедился в своей ошибке. Меня ждало самое настоящее чудо — на пороге, застенчиво улыбаясь, стояла Аннабел Джексон.

На ней было темно-красное платье с вырезом, так далеко простиравшимся вниз, к Югу, что если бы войска Севера увидели его, то с Гражданской войной было бы покончено в одночасье: Север бы тотчас сдался на милость столь прелестного Юга.

— Я случайно проходила мимо, — прошептала Аннабел, — и решила взглянуть, дома ли вы?

— Так войдите и убедитесь в этом, — предложил я и широко распахнул дверь.

Мы прошли в гостиную. Аннабел села в кресло, закинула ногу на ногу и старательно одернула юбку. «О, ты изменчивая», — упрекнул ее хриплый голос Перл Бейли.

Аннабел с любопытством осмотрела комнату.

— Мне нравится ваш проигрыватель, — наконец сказала она.

— Он великолепен! Как насчет выпивки?

— А вы, милый всезнайка, сумеете приготовить мятный коктейль?

— Шотландское и что еще вы сказали? — быстро спросил я.

— Воды и никакого льда, — рассмеялась она.

— Никакого льда?

— Да, он всегда успевает растаять раньше, чем я успеваю допить содержимое, — объяснила Аннабел.

— Понимаю.

Я налил два стакана и один подал ей.

— Благодарю вас, — сказала Аннабел, осторожно пригубила и поперхнулась. — Что вы сюда добавили, кроме воды? Глазные капли?

— При виде вашего прекрасного лица у меня на глаза навернулись слезы. Один неосторожный кивок головы., . Шотландское, немного содовой и никакого льда.

— Ах, вот почему напиток имеет солоноватый привкус…

Я предложил ей сигарету и, когда она отказалась, закурил сам.

— Ваше свидание не состоялось? — небрежно поинтересовался я. — Что стряслось с офицером и джентльменом? Они не пришли?

— Простите, меня замучило любопытство, — спокойно ответила Аннабел. — И, должна вам сказать, я разочарована, Эл. Крепкие напитки и приятная музыка. Мне кажется, это нельзя назвать оригинальной техникой.

— Может, она и не оригинальна, но безусловно эффективна. И вы к тому же забыли третий, самый важный ингредиент.

— А именно?

— Меня. — Я скромно потупился.

Она рассмеялась:

— А у вас и в самом деле развито чувство юмора, лейтенант.

— Так как же обстоит дело с вашим свиданием? — предпринял я новую попытку.

— Я много думала о вас сегодня.

— Обо мне и моем чувстве юмора?

— О вас и о том, с чем вы без конца ко мне пристаете, — продолжала она спокойно. — И я спросила себя: чего ты, собственно, боишься? Аннабел, сказала я себе, кого ты опасаешься? Эту дубину Уилера или себя?

— И что же вы ответили?

— Я решила, что должна, наконец, выяснить это. Вот почему я здесь.

— Ну и что же, выяснили?

Она покачала головой:

— Пока нет.

Некоторое время мы в упор смотрели друг на друга.

У французов имеется прекрасное словечко для обозначения подобной ситуации — «impasse». Тупик. Правда, у них есть и другие слова, значительно более интересные, но большей частью не печатные.

Аннабел допила свое виски и встала. Она медленно подошла ко мне. В ее глазах вспыхнули воинственные огоньки. Мне вдруг показалось, что я услышал бой барабанов и топот марширующих ног.

— А теперь, — произнесла она грудным голосом, — я хочу выяснить раз и навсегда…

В двух дюймах от меня она остановилась. Потом медленно подняла руки. Я инстинктивно попытался увернуться. Но руки нежно ухватились за мою шею, Аннабел прижалась ко мне, и наши губы соединились.

Наконец-то я понял, что такое «расщепление атомного ядра»и «цепная реакция». Отныне ни один ученый пройдоха не проведет меня подобными словечками. В голове у меня словно что-то взорвалось, а по жилам вместо крови побежал чистый адреналин.

Вероятно, прошло не менее пяти минут, прежде чем я сумел сфокусировать взгляд. Я решил, что всему виной изменение перспективы: я лежал навзничь на кушетке, а совсем рядом находились прозрачные глаза Аннабел. Упершись локтями в мою грудь, она задумчиво смотрела на меня. Вырез платья еще больше переместился на юг, скорее всего оказавшись за пределами географической карты. И похоже, Аннабел вовсе не возражала против столь вольного поведения своего платья. Я-то уж точно не возражал.

— Я была права, — сказала она твердо. — Я всегда подозревала, что мы, девушки с юга, чересчур страстные натуры. Мы и в самом деле такие. Я не могу доверять себе. Ты тут ни при чем.