Девять королев - Пол Андерсон

Легионеры упражнялись в метании копий и дротиков. Поодаль стояли стреноженные кони, вьючные и ездовые. Наверное, кони считали глупыми забавы своих тщедушных двуногих властелинов. Но они ничему не удивлялись. Кони отдыхали.

– Четыре палатки, – сказал Марк. – Тридцать два человека. Немного.

– Немного, зато отборные. Лучшие из лучших. Жен не имеют. Почти все – британцы. Я никому не приказывал, они вызвались идти со мной сами. Горячие головы. Может, даже слишком горячие. Главное – дать им притереться друг к другу. Потом – научить действовать сообща. И уж тогда мой отряд будет стоить центурии, если не манипулы.

– И все-таки в твоем голосе мне слышатся нотки сомнения…

– Таков был приказ командующего. Максим сказал… В общем, больше он дать не может.

– Так я и думал. Значит, он предполагает, что в бой вам вступать не придется.

– Да. Они… мой эскорт. А я – эмиссар Рима.

– Где?

– Отец, миссия секретная…

– Итак, четыреста миль по Галлии. Не на юг, это ясно. На юге нечего делать отряду в тридцать два человека; там развернут не один легион. Максим, скорее всего, знает, что ты вдоль и поперек исходил всю Арморику. Значит, на запад. Но западные области тоже полностью подконтрольны Риму. Я не думаю, что командующий Арморики окажет теплый прием тайным посланцам командующего Британией. Он, напротив, встревожится и попытается вас задержать, хотя бы для того, чтобы выяснить, в какой курятник метит забраться этот старый лис, Максим. Командующий Арморики, разумеется, не поставлен в известность о цели вашей миссии. А когда новости до него дойдут, – будет поздно. – Марк покачал головой. – Узнаю повадку… В общем, ваша задача – нейтрализовать Арморику. Для Максима.

Грациллоний расхохотался. Заяц, пригревшийся в вересковом кусте, подпрыгнул, заметался и, едва касаясь земли, зигзагами помчался к лесу.

– Отец, твоя проницательность превосходит все границы!

– Ты же знаешь, у меня много друзей почти во всех провинциях империи. И я внимательно читаю их письма. В воздухе пахнет войной. Гражданской войной. Максим хочет, чтобы британские легионы провозгласили его Августом. Шестой давно готов – Максиму стоит только щелкнуть пальцами. Он поднимет легионы и поведет их на Рим.

– Отец, подожди. Он так не говорил. Он сказал, что в империи грядет смута и что в смутное время Риму нужен будет верный человек в Арморике.

– Верный ему, и ты это прекрасно понимаешь.

– Он… отважный военачальник, отец. Он мудрый человек. И тонкий политик. А Риму так не хватает твердых и умных правителей.

– Похоже, ему таки удалось тебя обольстить: ты говоришь его словами, – сказал Марк и грустно покачал головой. – А не кажется ли тебе, что гражданская война сама по себе большее зло, чем бездарный правитель? Ты думаешь, варвары будут сидеть и ждать, пока Рим довоюет сам с собой?

Грациллоний вспомнил Парнезия.

– Вал устоит, клянусь тебе!

– Скотты обойдут его на лодках. Саксы пройдут на галерах Восточным морем.

– У Рима хватит сил совладать и со скоттами, и с саксами.

Они снова замолчали. Затем Марк повернулся к Грациллонию, и глаза его сверкнули.

– Так вот куда тебя послал Максим…

Грациллоний, прикусив губу, кивнул.

– Кажется, я догадался. Но мне хотелось бы услышать это от тебя. Митра свидетель, что твоя тайна со мной и умрет.

– Ис, – сказал Грациллоний.

Марк вздрогнул, отступил на шаг и осенил Грациллония Крестом Света, изображаемым на щите Господа – Воителя Митры.

– Жуткое место, – сказал он. Грациллоний пытался казаться невозмутимым.

– В конце концов, там слишком давно никто не бывал, вот люди и плетут всякие небылицы. А что мы знаем о нем? Что знаешь ты, отец?

Небеса вдруг потемнели, как будто в вышине угасли божьи свечи. Над горизонтом собирались тучи. Порыв ветра взметнул вокруг одинокой ивы ворох палой листвы. Голые прутья ее взметнулись было, но ветер уже умчался в поля, пригибая траву и ломая высохший вереск. В наступившем средь дня полумраке солдаты, копошившиеся возле своих кожаных домиков, казались детскими кукольными фигурками. Их суету надменно наблюдал паривший на громадной высоте ястреб, утративший свой световой ореол, но не слившийся с небом.

Марк в раздумье потер висок.

– Мне самому там бывать не доводилось, – сказал он. – Но я кое-что слышал от других капитанов. Трое или четверо были в Исе. Каждый – по разу. Туда не больно-то рвутся. А Ис не больно-то гостеприимен. Капитаны эти рассказывали, что город прекрасен. Так прекрасен, что трудно описать. Город ста башен. Но там все по-другому. Все… Даже веселые дома…

– Но они наши федераты, – напомнил Грациллоний.

– Формально – да. А на деле? Последний римский префект покинул Ис – знаешь, когда? Двести лет назад!

– Ну и пусть, – не сдавался Грациллоний. – А следующим буду я!

– Тот, кто удержит Ис от вмешательства в нашу внутреннюю распрю, буде таковая случится – да охранит нас Митра! – окажет неоценимую услугу Максиму. Тогда поддержки у наших императоров поубавится.

– У меня большие полномочия, отец. Союз против пиратов, восстановление торговли и многое другое. Я открою Ис цивилизованному миру… римский Ис. Дай мне несколько лет, и о нем заговорят, как о богатой и могущественной провинции Империи, королеве северных морей. Вот увидишь. Ведь нельзя же всерьез считать огромный прекрасный город логовом колдунов и ведьм!

Выслушав эту горячую тираду, Марк Валерий Грациллоний печально улыбнулся:

– Что ж, дерзай, сын. И помни: со щитом или на щите – ты римлянин!

Только много ли их осталось, истинных римлян? Римлянами теперь называют себя и вчерашние варвары, без капли римской крови в жилах. Они не знают языка Рима, они никогда не видели Матери городов… Как долго сможет Рим рассчитывать на их преданность, когда прельщают и манят отовсюду новые боги?

Глава четвертая

Вокруг было море. Раздув паруса, ветер гнал шхуну навстречу кудрявым облакам и малахитовым волнам. От соленого воздуха кружилась голова. Грациллоний стоял возле фигуры лебедя с длинной изогнутой шеей, украшавшей правый борт, и озирал морские просторы. Он был счастлив. Он улыбался. Позади оставался скалистый британский берег, уже почти неразличимый, лишь смутно мерцало в той стороне пятно молочного цвета – фарос Дубрия. Впереди был туман.

Отец учил его: «Представь, что ты сливаешься с кораблем. Что тело твое – стремительный корпус, а руки – мачты. И сразу прекратится качка, исчезнут тошнота и головокружение». Мальчишкой Грациллонию нравилось воображать себя белым парусом. И сегодня он опять превратился в корабль. А завтра будет шагать по твердой земле. Земля не раскачивается из стороны в сторону. На земле многое зависит от твоей свободной воли; на море же человек остается наедине с Господом и всецело подвластен воле Его. Хвала и благодарность Митре за то, что Он исполнил тайное желание одного из своих грешных чад, Гая Валерия Грациллония, и пусть ненадолго, но вернул ему пьянящее чувство свободы, разлитое в морском ветре.