Мой друг работает в милиции - Наталия Швец

Голос у Ильи Местера — как из бочки. Таким в самый раз по ночам людей будить…

— А конечно! А как же! Живут, батюшка. А что стряслось-то, господи?

— Да ничего не случилось, не волнуйтесь, бабушка. А сын у них есть? Или дочка? — Илья старается, чтоб голос звучал как-то помягче, деликатнее.

— Да есть, есть. Конечно, есть! Доченька, Валюша.

— Здорова?

— Да, конечно, здорова. Пока бог миловал, здорова. А что стряслось-то, батюшка?

— Да ничего, ничего! Здорова — и все в порядке.

Машина летит дальше.

— Медведевы тут живут?..

— Отворите, пожалуйста. Не пугайтесь. Медведевы у вас проживают?

Объехав очередные адреса и убедившись, что все дети Медведевы здоровы, Местер не возвращается в милицию. На счету каждая минута! Из ближайшего автомата звонит — «02». Телефонистка на коммутаторе милиции уже запомнила его трубный «глас» и, даже не ожидая номера, сразу соединяет с лейтенантом Стеринским.

Получив новую порцию адресов, Местер мчится дальше. По пустынным темным дворам, гулким ночным лестницам.

— Медведевы тут живут?

— Кого-нибудь из Медведевых можно?

А где-то неподалеку так же мечется по лестницам Жарков…

Как много Медведевых даже на одном лишь Васильевском острове! Да что там на острове! В прилегающем к аптеке районе — и то обошли уже более сорока квартир. Медведевы — да не те.

Звонят из поликлиники. Галя записывает два адреса. Один — возле самой аптеки….

Сердце у нее стукнуло и остановилось. «Он!»

Галя почему-то твердо верит — он! Валерик Медведев.

— Можно, я?.. Сама!.. — просит она Стеринского.

Тот глядит на нее удивленно. Пожимает плечами.

И вот Галя бежит полутемными улицами.

Девятнадцатая линия… Так… Вот тут…

Пожилая дворничиха подозрительно оглядывает Галю, долго расспрашивает, кто она да к кому. Потом так же долго копается у ворот, гремит цепью. Наконец-то!

Одним махом взлетает Галя на третий этаж, звонит, звонит, звонит…

— Медведев? — переспрашивает за дверью чей-то заспанный голос. — Валерик? Ну и что? Жив-здоров. В детсад ходит. А что?

Галя молчит.

— Эй! — говорят за дверью. — Кто там? Зачем вам Валерик?

Галя молчит.

Медленно спускается по ступенькам…

Это — как в плохом детективе. Да, сотруднику угрозыска Илье Местеру кажется, что он читал что-то похожее в какой-то дрянной книжонке.

Он звонит на Четырнадцатой линии. Входит в квартиру.

— Медведевы здесь живут?

— Нет, таких нет…

— Как — нет? — Илья все сдерживал голос, а тут забыл и перешел на полную мощность. — Как — нет? Вот у меня — из поликлиники. Медведева Люба…

— А! Любочка! Есть! Есть! Ее фамилия, кажется, и впрямь Медведева. Родители-то ее здесь не живут. Они — в Туле. А девочка — у дедушки. А его-то фамилия — Никитин…

Местер, почти не слушая, идет по коридору за говорливой женщиной.

Стучит в комнату.

— Войдите!

Отворив дверь, видит: маленькая девочка на кровати, а около нее — старик. А на столике… Цепкие глаза Ильи Местера сразу выхватывают из груды чашек, ложек, игрушек, книжек коричневато-желтую бутылочку.

Словно онемев, молча, неотрывно, глядит он на эту бутылочку. Глядит и молчит.

Старик беспокойно следит за его взглядом.

— Лекарство, — испуганно бормочет старик. — Внучке…

Видимо, он не на шутку встревожен этим ранним визитом.

— Извините! — гудит Местер. — Извините! Сейчас объясню… Только скажите: вы уже давали? — стучит он ногтем по коричневатому пузырьку.

— Нет, еще нет. А что?

— Полный порядок! — грохочет Местер.

— Все, — говорит лейтенант Стеринский, когда раздается звонок Ильи Местера. — Нашли…

Он глядит на Галю. Маленькую, худенькую. Чулки и юбка на ней заляпаны грязью. Грязь уже высохла и теперь особенно заметна. Волосы растрепаны. Глаза воспалены.

— Ой! — шепчет Галя. Она улыбается и вдруг — плачет навзрыд, на всю дежурку. Кусает губы, зажимает рот рукой, но не удержаться…

— Ну, ну, — говорит Стеринский. — Ну, не надо… — Так он всегда успокаивает свою четырехлетнюю дочку. — Ну, не надо же…

Вольт Николаевич Суслов

Мелкая рыбешка

Ракетница была — что надо! С крепкой широкой ручкой и толстенным стволом. Вроде старинного пистолета, какие бывали не то у мушкетеров, не то у запорожцев. Точнее Витька не знал, помнил только, что видел такие в кино. Но самое главное заключалось не в этом. Ракетница была настоящей! Вполне исправной и действующей.

Когда в первый раз Витька запустил ракету вверх, красный огонек пробил снежную пелену и ушел далеко-далеко.

«Ого-го-го!» — загудел обрадованный ветер. Он подхватил ракету и потащил ее куда-то вверх, вверх! А Витьке швырнул ворох снежинок и одобрительно прокричал: «Мо-о-ло-де-ец!»

И Витька не жалел ни ножа с двумя отличными лезвиями, ни фонарика с батарейкой, ни толстого зажигательного стекла.

Подумаешь — стекло! Пусть-ка Севка попробует поймать в него солнышко и что-нибудь выжечь на доске… В Кировске солнышко бывает не часто, да и греет не ахти как. А ракетница — она всегда пригодится, в любую минуту, в любую погоду. С ней и на охоту можно, и в поход: на случай, если кто-нибудь заблудится.

В цель стрелять, конечно, не следовало. Тем более на площади, где стоит деревянный игрушечный самолет для малышей. Кто же мог подумать, что ракета пробьет фюзеляж и устроит такое освещение, что даже пожарники сыграют тревогу!

А милиция, как на грех, рядом… Сразу за кинотеатром.

Лейтенант открыл ящик стола, небрежно бросил туда Витькино сокровище, повернул ключ — все.

— Протокол писать будете? — спросил старшина, приведший Витьку в милицию. — Имя, фамилия?..

— Имя — Виктор, — сказал лейтенант. — Фамилия — Сульдин. Личность мне хорошо известная. — Он взглянул на часы, потом на Витьку и пошел к шкафу, где на деревянных плечиках висела его шинель. — Можете идти, — кивнул он старшине.

Витька на всякий случай спросил:

— Не отдадите?

Лейтенант не ответил.

— А если мама придет? — спросил еще раз Витька, совсем уже отчаявшись.

— Мама твоя ко мне уже три раза приходила, — откликнулся лейтенант, надевая шинель. — Если бы ты уважал ее, слушался, тогда бы можно на ответственность родителей. А ты!.. — Лейтенант махнул рукой. — Так что и маме не отдам.

Витька поерзал на стуле. Говорить больше было не о чем. Прощай, ракетница! И зачем он стрелял в этот фанерный ящик с крыльями…

Витька шел по улице злой и насупившийся, как ворон на морозе. Прошлой ночью опять валил снег, и теперь сугробы вдоль панелей выросли чуть не до второго этажа. Стена сугробов, и автобусов за ними не видно.

Со злости Витька пнул ногой снежную стенку, и снег потек, потек, посыпался на панель. Витька пнул еще раз — снегу на панели стало больше.

После шестого удара снежная плотина и вовсе перегородила панель. Седьмого сделать не удалось.

— Лопата в парадной! — послышался голос сзади. Молодой парень в телогрейке и серых валенках стоял за спиной у Витьки.

Спорить было бесполезно. Все в городе знали это правило: кто рассыпал снежную кучу — тот ее и собирай.

Пришлось брать лопату.

Парень уже давно ушел, а Витька все возился со снегом. Из кучи-то он высыпался легко, а обратно… Попробуй покидай на высоту второго этажа!.. Все назад валится. Витька уж и прихлопывал, и лепил на куче барьерчики — валится, да и только. Теперь ему стало все равно, смотрят за ним или нет. Просто надо было справиться. Победить эту кучу. Принципиально.

— Привет работягам! — услышал он Севкин голос. — Вкалываешь? Так-так… — Севка постоял, посмотрел на Витькину работу и глубокомысленно изрек: — Лопух ты все-таки, Витя. У тебя и снегу-то на одну лопату осталось. Сгреби да отнеси за угол. Все быстрее.

Пока Витька топал с лопатой до угла и обратно, Севка его ждал. Дальше пошли вместе.

— А фонарик-то ты мне дешевый подсунул, — заговорил первым Севка. — Батарейка пенсионного возраста. Часок попыхтела и села.

Витька исподлобья поглядел на приятеля: сейчас начнет канючить, опять торговлю затеет.

— Так что ты — того… — продолжал Севка. — Новую мне батарейку покупай. Или гони назад ракетницу.

С Севкой всегда так: наиграется тем, что выменяет, а через день назад за своим бежит. Если отберет — с кем-нибудь другим меняться затеет. Его за это еще во втором классе «спекулянтом» прозвали. Но сейчас дело обстояло сложнее.

— Нету у меня ракетницы, — нехотя выдавил Витька. — Отобрали.

— Кто?

— Лейтенант.

— Белов?