Сага о Хелоте из Лангедока - Елена Хаецкая

– А тебя кто приучил вставать при виде знатного сеньора, Робин?

– Врасплох ты нас застал, – принялся оправдываться Робин. Хелот еще не видел его таким смущенным.

Хелот вытер слезы. Локсли тихонько свистнул, и неожиданно поблизости раздалось нежное ржание. К избушке выбежал из леса вороной конь.

– Шериф, – ласково позвал Робин и погладил коня по шее.

– Вот, прошу. Шериф – не лошадь, а любимое дитя Эпоны. Береги его, пожалуйста. Заодно узнаешь, каково кататься на шерифе...

Коня оседлали. Хелот забрался в высокое рыцарское седло и направился к славному городу Ноттингаму...

Город был хорошо виден с холма. Северные его ворота, посвященные святому Дунстану, были открыты. Летом часы длиннее, чем зимой, поэтому можно было особо не торопиться. Впереди целый день.

Впервые за свою жизнь Хелот был хорошо вооружен и красиво одет. Он подумал о том, что ему это, пожалуй, нравится. Надо будет побеседовать со святым Сульпицием об умерщвлении плоти. Вдруг святой что-нибудь дельное присоветует?

Когда Хелот подъезжал к воротам святого Дунстана, до захода солнца оставалось совсем немного. Конь зацокал по мощеному внутреннему дворику башни, и вскоре всадник оказался на узкой улочке, круто поднимающейся наверх. Хелот шагом ехал по вечернему городу. Сворачивая из улицы в улицу, он вскоре оказался на ратушной площади города Ноттингама. Огляделся: ратуша, церковь во имя встречи Марии и Елизаветы, несколько лавок, трактир «Казни египетские». Наискось от трактира на площади был сколочен помост. Посреди площади колодец, над ним ажурная башенка и статуя Роланда с мечом.

Хелот спешился и подошел к тяжелой деревянной двери трактира. Судя по воплям, жизнь била там ключом. Хелот открыл дверь и тут же увернулся от пущенной в его голову кружки. Грянувший было хохот смолк, когда мрачные черные глаза обвели багровые лица подгулявших ноттингамцев. В полной тишине, грохоча оружием, Хелот сделал несколько шагов и подозвал хозяина, согнув палец.

– Есть ли в этом заведении комната для благородных сеньоров? – спросил он с сильным северным акцентом (так выговаривал слова незабвенный стражник в замке Греттира).

Хозяин уставился на него, беспомощно разинув рот. Хелот скрестил руки на поясе.

– Ты что, немой, трактирщик? – высокомерно спросил Хелот.

Трактирщик отчаянно затряс головой. «Он думает, что я его убью из-за этой дурацкой пивной кружки, – догадался Хелот. – Ну и страна. Как они здесь живут, бедные?»

Хелот почти дружески похлопал трактирщика по плечу: – Ну, не унывай, дружище.

Тот рухнул на колени, обливаясь слезами и бессвязно бормоча что-то насчет «жены и пятерых детишек». Хелот брезгливо обошел его и самостоятельно обнаружил второе помещение, в котором собралось достаточно изысканное общество. Он услышал норманнскую речь, что его вполне устроило. Четыре физиономии вояк понравились ему сразу: тупые, пьяные, самодовольные и сытые. Пятый, с льняными волосами, сидел к двери спиной.

Хелот остановился в дверях и громко сказал:

– Привет вам, благородные рыцари.

Теперь все пятеро смотрели на него – и тот, светловолосый, тоже. Хелот еле заметно кивнул ему, и Греттир бросился к нему навстречу, схватил за руки:

– Это вы, господин мой!

– Я, сэр, – не стал отпираться Хелот. Он по-настоящему обрадовался этой встрече.

– Я счастлив видеть вас, сэр. Но как вам удалось?..

Хелот приложил палец к губам, и Греттир воскликнул, обращаясь к остальным:

– Сеньоры! Позвольте представить вам рыцаря, бывшего для меня всегда образцом служения и верности долгу. Перед вами – Хелот из Лангедока, посвятивший меня в высокий рыцарский орден! Он преподал мне первый урок воинского искусства!

Все сразу загалдели. Последним Хелоту поклонился сэр Гай Гисборн, и Хелот внимательно всмотрелся в лицо этого врага лесных стрелков. Гай был невысокого роста, широкий в кости, скуластый, с темно-русыми волосами. Он сидел с краю и большей частью молчал, лишь изредка вставляя в разговор слово-другое.

Неожиданно Хелот вспомнил отца Тука, и ему стало смешно. «Интересно, что сказали бы все эти высокородные сэры, если бы узнали, зачем я здесь.» Хелот фыркнул в свою кружку, и пивная пена полетела во все стороны. Сэр, сидевший слева, удивленно посмотрел на Хелота.

Никогда прежде Хелот не ощущал такого подъема. Святой Сульпиций сказал бы, что он сравнивает себя с Гаем Гисборном в пользу себя, и осуждающе покачал бы головой. К счастью, здесь не было святого Сульпиция, и никто не мешал Хелоту любоваться собой и своей ловкостью. Думая о завтрашнем и отводя себе в грядущей потасовке главную роль, Хелот ни разу не вспомнил о сынишке вдовы.

И вдруг, в разгар хвастливого рассказа соседа справа (с которым Хелот, по обычаю, ел из одной тарелки) о том, как тот вдвоем с преданным оруженосцем разгромил полчища неверных, Хелот увидел лесную хижину, двух стрелков, сидящих на поваленной березе, услышал голос Локсли – и покраснел. Он бросил взгляд на Греттира – мальчик сидел и с открытым ртом слушал вранье, извергавшееся на него водопадом.

Хелот налил вина, дождался паузы в патриотическом повествовании, встал и протянул кубок Греттиру. Греттир вспыхнул, вскочил и принял кубок обеими руками. Рыцари замолчали, предвидя трогательную сцену.

– Благородные рыцари! – вскричал Хелот. – Соратники! У меня сегодня воистину счастливый день. Всего несколько часов могу я провести в Ноттингаме, ибо спешу к благочестивому отшельнику, святому Сульпицию, о котором рассказывают и повествуют удивительные вещи. И не смею я медлить, ибо о том просил меня соратник, умирающий от руки неверного.

Это он выпалил единым духом. Господа, чутко реагируя на требование момента, поспешно наливали себе вина.

– Всего несколько часов было мне отпущено для того, чтобы подкрепить свои силы, – продолжал Хелот с небывалым воодушевлением, не потрудившись объясниться насчет умирающего соратника и особенно насчет того, откуда в Англии взялись неверные. – И вот судьбе угодно было послать мне встречу с другом. С братом! С человеком, который дороже всех для меня на земле с тех пор, как я потерял своих родных! – Хелот перевел дыхание. – Ибо он получил из моих рук посвящение, как он сам о том поведал. Но о другом умолчал благородный Греттир. Когда я томился в мучительном плену... – Хелот заметил слезы на глазах соседа слева, – сэр Греттир освободил меня! И он, господа, отказался от всех выгод своего благородного поступка. Поэтому позвольте осушить этот кубок, за моего брата, за ближайшего друга – сэра Греттира!

Греттир, всхлипывая, бросился ему на шею. Он был сильно пьян. Хелот шепнул: – Уйдем отсюда. Не раздумывая, юноша громко сказал: – Надеюсь, друзья, никто не затаит на нас обиду, если мы покинем этот пир, дабы провести вместе немногие отпущенные нам часы? Теперь прослезились уже двое. Хелот сжал руку своему другу, и оба выскользнули за дверь. Пьяные вояки качали головами и врали наперебой.