Радуга счастья - Джин Кларк

Дорога домой показалась ей гораздо длиннее, тем более что ехать теперь пришлось в гору. Спина болела, ноги жгло, как огнем.

Мысли ее тем не менее постоянно возвращались к Джейку: он был так заботлив, так беспокоился о ней после ее падения, а потом этот неожиданный поцелуй. Она до сих пор не пришла в себя и ехала в задумчивом молчании.

Полчаса спустя они снова были в загоне. Джейк помог ей слезть с лошади. Его сосредоточенный взгляд не отрывался от ее губ, и девушка почувствовала, как напрягаются от возбуждения ее соски.

Оказавшись наконец на твердой земле, она попыталась совладать с эмоциями, бушевавшими в душе. Как ему удалось столь сильно потрясти ее?

Джейк отвернулся, погладил Шалфейку по морде и принялся расстегивать подпруги седла.

Энни вышла за ворота загона, аккуратно прикрыла их за собой и похромала по тропинке, ведущей к дому. Ну зачем, зачем она позволила ему поцеловать себя?

По мере того как росло негодование, возвращались и силы.

— Застал меня врасплох и обрадовался, да? Ну так больше подобного не случится! — сказала она вслух, неизвестно к кому обращаясь. Добравшись до хилой лужайки, она спихнула ногой маленький камешек, лежавший на узкой тропинке, прямо на клумбу. Джейк чересчур уверен в себе. Она наклонилась и выдернула сорняк, вылезший возле розового куста у самого крыльца.

— Бросаем слова на ветер?

Тихий вопрос Трэвиса, который, оказывается, был на крыльце, заставил ее вздрогнуть от неожиданности.

— Нет. — Она решительно затопала по деревянным ступеням. — Я бросала слова в лицо Джейку, просто его сейчас нет поблизости, он в загоне. — Энни прошла мимо Трэвиса, с удовлетворением отмечая, как стучат каблуки сапог по толстым доскам, и с шумом распахнула сетчатую дверь.

За спиной раздался негромкий смешок. Трэвис проследовал вслед за ней на кухню.

— Я принес термос, мне нужно взять обед с собой. Уезжаю в Прескотт по делу. Вернусь только к ночи.

Он поставил стальной цилиндр на стол.

— Что это вам, господин старший ковбой, показалось таким смешным?

Мужчина небрежно облокотился на кухонный 50 стол и взял полную горсть домашнего печенья.

— Первый раз в жизни вижу, чтобы девушка так выходила из себя из-за верховой прогулки.

— Он поймал меня врасплох и поцеловал, — брякнула не подумав Энни и тут же пожалела о своем ответе. И как это у нее могло вырваться такое! Вот что бывает, когда даешь волю своему гневу. Увидев, как ухмыляется Трэвис, сердито добавила: — Правда, правда!

— Он поцеловал тебя насильно? Джейк?

Живо вспомнив нежное, чувственное прикосновение его губ, ответила:

— Да ты что! Конечно, не насильно. Просто ловко воспользовался ситуацией.

Некоторое время Трэвис смотрел на Энни изучающе, причем выражение его лица постепенно становилось все серьезнее.

— Тогда я очень рад. Джейк, черт побери, уже давно живет сущим отшельником. Только и делает, что работает до упаду.

— Я заметила. Я совсем недолго здесь пробыла, но вижу, что он весь день занят. Даже после обеда находит себе дело.

— Думаю, тебе было бы по силам уговорить его иногда отдыхать. — Трэвис посмотрел на печенье. — Ему нужна женская забота.

Энни скрестила на груди руки, как бы перекрывая выход горячему, с болезненной силой рвущемуся наружу отклику, который вызвало у нее предположение Трэвиса. Ни под каким видом не станет она связываться с этим Джейком!

— Я работаю здесь. Вот и все!

— Ты уже сделала гораздо больше. Джейк никогда в жизни бы не бросил работу ради того, чтобы совершить верховую прогулку просто так, для удовольствия. А сегодня взял и поехал кататься.

Трэвис направился к двери, звеня богато украшенными шпорами. У самой двери он приостановился, сдвинул шляпу и, сверля Энни пристальным взглядом, сказал:

— Джейк — самый лучший друг, какого только мог бы пожелать себе мужчина — или женщина. Но и как враг он не знает себе равных. Он никогда ничего не прощает и ничего не забывает.

Джейк видел, как Энни ковыляла по тропинке к дому, как разговаривала с Трэвисом, а потом вошла в дом. Он с трудом подавил в себе желание немедленно последовать за ней. Нет, никаким городским девицам никогда больше не удастся его заарканить! Он облизнул пересохшие губы и постарался заставить себя отвлечься от чувств, которые эта девушка пробудила в нем.

Джейк прошелся ладонью по всем четырем ногам кобылы, припомнив вдруг тот первый острый укол страха, который испытал при виде падения Энни с лошади. Она, в общем, хорошо держалась, пыталась шутить, несмотря на то что грохнулась спиной, и, должно быть, очень больно. Но этот случай только доказывал, что она слишком хрупка для жизни на ранчо.

— Черт, — пробормотал он себе под нос, отпуская Шалфейку бродить по загону. — Как будто у меня мало проблем.

Этим же вечером, когда Энни заканчивала приготовление обеда, Джейк явился к ней на кухню. Доставая с верхней полки посудного шкафа стакан, он чуть задел ее плечом. Девушка отшатнулась, потому что в ответ на это случайное прикосновение сердце ее сразу же неистово забилось.

— Что это вы нынче такой неуклюжий, мистер Стоун?

Джейк вздохнул и потер затылок.

— Энни, ну ей-богу, ну не стану я набрасываться на тебя, как животное!

Она взяла привезенный с собой зубчатый нож фирмы «Сабатьер» и нарезала еще немного хлеба.

— Вы имеете в виду, что мне не придется спать с любимым разделочным ножом под подушкой?

— Нет, черт возьми, не придется. — Ковбой повернул кран, подставил под струю стакан и с угрюмым видом ждал, пока он наполнится.

— Это хорошо. — Энни сложила нарезанный хлеб в глубокую посудину и прикрыла сверху полотняной салфеткой. — Ведь вы ни рыба ни мясо, ни цыпленок и даже ни гадкий утенок. — Он внимательно посмотрел на нее, прищурив глаза, и тогда она добавила: — Хотя настроение у вас и прегадкое.

Он застонал и поставил пустой стакан, громко звякнув донышком о стол.

— Энни, умоляю, только без твоих шуток!

— Извините. В дальнейшем я буду сдерживать свои порывы.

— Уж пожалуйста, постарайся.

И он вышел вон.

Энни закусила губу и в который раз подивилась своей потребности играть словами, когда нервы на взводе.

Она пыталась установить в отношениях с Джейком легкий, шутливый тон, но ее предательское тело все еще помнило жар, которым дышали каждое его прикосновение, его поцелуи.

Прошло несколько часов после того, как работники, отобедав, разошлись и занялись собственными делами, а в окне кабинета, где размещалась контора Джейка, горел свет.

Он сидел за компьютером, в профиль к ней. Клавиатуру и часть письменного стола заливал свет настольной лампы с бледно-желтым абажуром. Вот он устало потер глаза и снова стал вглядываться в экран монитора.