В долине слез. О великих узниках Карлага - Валерий Могильницкий

Все складывалось в их семье удачно до тех пор, пока в 1937 году не арестовали мужа Рахиль Михаила Плисецкого как врага народа. С тех пор начались черные дни. Вскоре мужа расстреляли, а ее спровадили в Бутырку.

Прощаясь с родными, Рахиль попросила старшую сестру Суламифь Михайловну Мессерер взять Майю к себе на воспитание. И в первом же письме из Москвы, которое Ра получает еще в Бутырке, Суламифь сообщает, что Майя с самозабвенным упорством постигает прекрасную и трудную науку танца. Конечно, безумно скучает по матери, но ее тоску захлестывают занятия, она, кажется, живет в другом мире. Помогает Майе и ее дядя Асаф Михайлович Мессерер, которого в то время критики по праву называли первым классическим танцовщиком советского балета. Он был ведущим солистом Большого театра, в начале тридцатых годов вместе с Суламифь они давали гастроли в ряде европейских стран, являясь первыми «полпредами» советского балета за рубежом.

Суламифь передавала слова утешения и от другого брата – Азария Мессерера, который был любимым учеником Е.Б. Вахтангова, одним из лучших артистов театра.

Рахиль в то время еще не знала, что все они давно бились за справедливость, за отмену ее жестокого осуждения органами НКВД, даже написали письмо И. Сталину.

Подруги по нарам говорили Р. Плисецкой:

– Эх, Рахиль, Рахиль, не надо было тебе играть в фильмах с такими названиями: «Прокаженная», «Долина слез». Вот и стала ты прокаженной и в долину слез попала. Скоро ли теперь нас отсюда вызволят?

И все же надежда на освобождение не покидала Р.Плисецкую. Суламифь уже в Карлаг писала ей: «Будет и на твоей улице праздник. В Москве говорят, что многих заключенных освобождают. Недавно вернулся из ссылки сценарист Николай Эрдман. Верю, что дойдет очередь и до тебя».

В апреле 1939 года был арестован и расстрелян как враг народа нарком НКВД Н.И. Ежов. Заключенные вздохнули с облегчением: будут освобождать, Сталин разберется, даст команду. Но прошло немного времени, и по приказу нового «генерального чекиста» Берии были арестованы и расстреляны И. Бабель, В. Мейерхольд, М. Кольцов и многие другие. Преследование и уничтожение талантливых людей страны продолжались.

Многие хотели бежать из акмолинской степи – долины слез. Но затем отказывались от этой мысли. Бежать, но куда? Вдали – свинцовое небо, необъятная пустота, не видно никаких дорог. Как поется в песне, пыль да туман. А если грянет выстрел?

И все же что-то стало ломаться в жестокой машине сталинизма. Всему есть предел. Однажды Рахиль вызвал начальник Акмолинского спецотделения С.В. Баринов и сказал:

– Собирайся в Москву. Если бы не твоя дочь, то гнить бы тебе в лагере до самой кончины.

Вскоре Рахиль посадили на полуторку, повезли в Акмолу на московский поезд. Вокруг стояла невероятная июльская жара. Рахиль смотрела на желтую степь, местами покрытую караганником, черными крестами кладбищ, и ей хотелось плакать. Сколько загубленных людей осталось лежать навечно. Прощай, долина слез!

Но Москва давно стала для Ра мачехой. Ее не освободили окончательно, как просили об этом Сталина сестра Мита и брат Асаф, награжденные орденами за творческие успехи на балетном поприще. Ее из Москвы направили на «вольное поселение» в Чимкент. Разрешили взять с собой маленького сына.

Вскоре Майе разрешили навестить мать на двадцать дней, не больше. Чимкент встретил ее невыносимой жарой. Но она этого не замечала, целуя синие губы матери, касаясь ее огрубевших ладоней… Мать есть мать!

Только весной 1941 года Рахиль освободили из ссыльного плена. Но радость была преждевременна. Началась Великая Отечественная война, и семью эвакуировали в Свердловск. Майя заботилась о матери и двух братьях, как могла, – выстаивала двухкилометровые очереди на улицах за хлебом, картошкой, носила воду из промерзших колодцев.

Вскоре из Москвы пришло письмо от Суламифь Мессерер. Она требовала срочно, немедленно вернуть Майю в столицу. Ей уже шел семнадцатый год, медлить было нельзя – пропуски занятий балетом затянулись на неопределенный срок, еще немного, и можно было попрощаться с Большим театром. Жаль было матери терять помощника по дому, уходу за детьми, и она попросила Майю остаться. Но та показала свой характер, огромную любовь к балету.

– Мама, это мой единственный шанс стать Мастером, – твердила она. – Неужели ты меня не отпустишь?

Мать отпустила. И в том, что она так поступила, нисколько потом не жалела, радуясь успехам дочери в балете.

Глава 6

Певица Победы

Десять лет тому назад в ОАО «Карагандинская Полиграфия» вышла моя книга «Звезды Гулага» о выдающихся людях – узниках сталинских лагерей. И как только она поступила в книжные магазины и киоски, я стал получать письма от читателей с просьбой рассказать более подробно о знаменитой певице, заслуженной артистке РСФСР Лидии Андреевне Руслановой, которая в годы сталинизма подверглась необоснованным репрессиям, отбывала свой срок в лагерях смерти на Колыме, в Тайшете Иркутской области, Карлаге и также во Владимирской тюрьме.

Как я уже писал, в личном деле № 1762 заключенной Руслановой утверждается, что она «вела с лицами, враждебными Советской власти, подрывную работу против партии и правительства, распространяла клевету о советской действительности».

И это была явная ложь! В 1989 году в Караганде побывала первая дочь великого русского полководца Жукова Маргарита Георгиевна, в то время лектор Всесоюзного общества книголюбов. И она мне доверительно рассказала, что основной причиной ареста певицы послужили… ее уважение и почитание полководческого таланта Жукова, который сразу же после Парада Победы попал в немилость к Сталину. Как известно, Иосиф Виссарионович явно не желал делить победные лавры ни с кем из военачальников. И достаточно было нескольких кляузных фраз Лаврентии Берии о Жукове, как Сталин, всегда спокойный и невозмутимый, вышел из себя, высказываясь в том духе, что он, мол, сделал Георгия национальным Героем, а тот отвечает ему черной неблагодарностью.

И тут же дал команду направить Жукова в провинцию командующим Одесским военным округом, а всех сочувствующих ему генералов арестовать.

Когда Георгий Константинович с женой и детьми приехал в Одессу, то получил от Руслановой телеграмму. Она поздравляла его, всю его семью с наступающими Октябрьскими праздниками, желала всем Жуковым счастья и крепкого здоровья. А подписала Лидия Андреевна телеграмму словами: «Преданная вашей семье Русланова!».

Вот этой телеграммы было достаточно, чтобы на Лидию Андреевну завели дело. Специальным постановлением правительства в 1947 году у нее был отобран боевой орден Отечественной войны I степени, которым ее наградил Георгий Константинович. В деле Руслановой есть копия приказа за номером 109/Н от 24 августа 1945 года, который подписан Жуковым. В нем сказано: «За успешное выполнение заданий Командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество, за активную личную помощь в деле вооружения Красной Армии новейшими техническими средствами награждаю орденом Отечественной войны I степени Русланову Лидию Андреевну».

Знаменитая певица, действительно, заслуживала такой награды. В 1941–1945 годы она активно участвовала в работе фронтовых концертных бригад. Первые ее выступления состоялись на фронте в районе Ельни в конце июля 1941 года. Неоднократно она выступала с песнями в блокадном Ленинграде, на передовых позициях многих фронтов. На долю этой артистки выпала высокая честь петь на ступенях поверженного рейхстага 9 мая 1945 года. Ее популярная песня «Валенки, валенки, не подшиты, стареньки» прозвучала во время этого исторического концерта как гимн русскому человеку, его духовной стойкости, мужеству и неиссякаемому оптимизму.

Но не только песнями прославилась народная артистка России. Как рассказывала мне Маргарита Георгиевна Жукова, в конце 1943 года Лидия Русланова передала свои сбережения на постройку двух батарей «Катюш».

Но что до этого сталинским ищейкам! С 1946 года, то есть со времени, когда Жуков попал в опалу, они усиленно искали «компромат» на всех фронтовиков-побратимов Георгия Константиновича, преследовали их, заставляя давать ложные показания на Маршала Победы. Берия и его подручные шаг за шагом «шили грязное дело» на Жукова, чтобы сделать его врагом народа. Были арестованы многие его близкие знакомые, в том числе генерал-лейтенант Константин Федорович Телегин, а затем и муж Руслановой – генерал-лейтенант Владимир Викторович Крюков. Однако никто из арестованных Жукова не предал, проявив верность и уважение к нему. Генерала Телегина следователи так сильно били, что он потерял память, забыл имена жены и детей. В 1971 году в Москве вышла книга Жукова «Воспоминания и размышления». Так вот в ней Георгий Константинович тепло пишет о К.Ф. Телегине. Цитирую: «Должен сказать доброе слово о члене Военного совета фронта, генерал-лейтенанте Константине Федоровиче Телегине… Он сумел лично побывать во многих частях и подразделениях, призывая бойцов и командиров к боевому подвигу во имя нашей Родины…». К этому добавим, что Константин Федорович за военные подвиги был награжден тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, четырьмя орденами Красной Звезды… Прожил Константин Федорович 82 года. Когда он прочитал мемуары Жукова, то позвонил ему: