История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века - Жюль Верн

За Карачи, главным торговым портом Синда, вдоль побережья океана расстилается широкая равнина, где не увидишь ни дерева, ни кустика. Пять дней ушло на то, чтобы пересечь ее и добраться до Татты, старинной столицы Синда, в то время уже покинутой и лежавшей в развалинах. Раньше каналы соединяли ее с Индом — громадной рекой, у своего устья широкой, как морской залив. Об этой реке Поттинджер собрал более ценные, подробные и полезные сведения, чем до тех пор имевшиеся.

Было заранее условлено, что посольство под каким-нибудь благовидным предлогом разделится на две части и доберется до Хайдарабада разными путями, чтобы узнать побольше о географии страны. Так и было сделано. Однако в Хайдарабаде снова пришлось вести неприятные и затяжные переговоры насчет аудиенции для посольства, не соглашавшегося на унизительные требования эмиров.

«Обрыв, на котором высится восточный фасад крепости Хайдарабад, — рассказывает Поттинджер, — кровли домов, даже самые укрепления — все было усеяно множеством жителей обоего пола, громкими кликами и рукоплесканиями выражавшими нам свое расположение. Перед дворцом, в том месте, где англичанам надо было спешиться, их встретил Ули-Мухаммедхан и некоторые другие знатные сановники. Они повели нас к широкому открытому помосту, на дальнем конце которого сидели эмиры. Помост был устлан богатейшими персидскими коврами, и нам пришлось снять обувь. Едва посол ступил на помост и направился к властителям, как они все трое поднялись и стояли, пока он не дошел до указанного ему места. В отличие от мест других членов посольства, оно было покрыто вышитым сукном. Властители обратились к каждому из нас с очень вежливыми расспросами о нашем самочувствии. Впрочем, так как прием был пустой церемонией, все ограничилось любезностями и учтивыми фразами… На эмирах было множество драгоценных камней, не считая тех, что украшали рукоятки и ножны их сабель и кинжалов. На перевязях сверкали изумруды и рубины необыкновенной величины. Эмиры занимали места по возрасту: старший сидел посередине, средний по правую руку от него, младший по левую. Тонкая войлочная подстилка покрывала пол, а поверх нее лежал шелковый тюфяк толщиною с дюйм и ровно такого размера, чтобы три властителя уместились на нем».

Отчет заканчивается описанием Хайдарабада — крепости, вряд ли способной устоять перед натиском европейского войска, — и различными соображениями о характере посольства, одной из целей которого было закрытие французам доступа в Синд. Как только соглашение было заключено, англичане вернулись в Бомбей.

Благодаря этому путешествию Ост-Индская компания ближе ознакомилась с одной из пограничных стран и получила много ценных сведений о природных богатствах этой области, пересекаемой Индом — известной еще в древности огромной рекой, которая берет начало в Гималаях и по которой можно легко доставлять товары с орошаемой ею обширной территории. Правда, цель путешествия была скорее политического характера, но географической науке потребности политики принесли пользу и на этот раз.

Немногие сведения, имевшиеся до тех пор об областях, лежащих между Кабулистаном, рекой Индом, Персией и Индийским океаном, были и недостаточны и неточны.

Компания, вполне довольная тем, как капитан Кристи и лейтенант Поттинджер выполнили поручение, решила доверить им новое, более щекотливое и трудное предприятие. Им предлагалось пробраться по суше через Белуджистан к генералу Малькольму, послу в Персии, и собрать об этом обширном крае данные более подробные и более точные, чем те, которые имелись ранее.

Нечего было и надеяться пройти в европейском платье через Белуджистан с его фанатичным населением. Поэтому Кристи и Поттинджер обратились к одному купцу-индийцу, который поставлял лошадей правительствам Мадраса и Бомбея, и тот послал их, как своих агентов, в Калат, столицу Белуджистана.

Второго января 1810 года два офицера отплыли из Бомбея в Сонмиани, единственный морской порт провинции Лхосса, куда они прибыли, сделав по дороге остановку в Порбандаре на гуджаратском[107] берегу.

Местность, которую путешественникам пришлось пересечь, чтобы добраться до Белы, представляет собою сплошное соленое болото. «Джам», то есть правитель города Белы, оказался умным человеком. Он забросал англичан вопросами, свидетельствовавшими о стремлении к знанию, и поручил вождю племени безенджо провести путешественников в Калат.

Климат этих мест очень не похож на бомбейский. Поттинджер и Кристи в горах страдали от жестокого холода, от которого даже замерзала вода в бурдюках.

«Калат, — писал Поттинджер, — это столица всего Белуджистана, почему он и называется Калат, то есть Большой город. Он расположен на возвышенности в западном конце хорошо возделанной долины длиною около восьми миль, а шириною около трех. Большая часть этого пространства занята садами. Город образует квадрат. С трех сторон он опоясан глинобитной стеною высотой футов в двадцать, с устроенными через каждые двести пятьдесят шагов бастионами; в них, как и в стенах, много бойниц для стрелков. Мне не пришлось побывать во дворце. Издали он выглядит беспорядочным скоплением обыкновенных глинобитных строений с плоскими кровлями вроде террас. Все это находится под защитой низких стен с брустверами и бойницами. В городе насчитывают почти две с половиной тысячи домов и свыше тысячи в предместьях. Дома построены из полуобожженного кирпича и досок и обмазаны глиной. Улицы в общем шире, чем в других азиатских городах. На многих улицах имеются тротуары для пешеходов, приподнятые над проезжей частью. Посередине — открытая сточная канава, что очень неприятно, так как в нее выбрасывают мусор и нечистоты и в ней скапливается и застаивается дождевая вода. Никаких правил, обязывающих горожан чистить канавы, не существует. Что еще мешает городу быть красивым и чистым, так это обычай выдвигать вперед верхние этажи домов, отчего внизу на улицах темно и сыро. Базар в Калате огромный и полон самых различных товаров. Ежедневно сюда привозят и продают по сходной цене мясо, зелень и другие съестные припасы».

Население, по словам Поттинджера, делится на резко отличающихся между собой белуджей и брахуи; те и другие подразделяются, в свою очередь, на множество племен. Первые, судя по их виду и языку, родственны современным персам; у брахуи, наоборот, сохранилось много старинных слов из языка хиндустани. Частые браки между представителями этих двух народностей положили начало третьей.

Белуджи, выходцы из гор Мекрана[108], все сунниты, то есть считают четырех первых имамов законными наследниками Магомета. Отличаясь всеми достоинствами и недостатками пастушеского племени, они гостеприимны, но зато ленивы и проводят время за игрой и курением. Обычно белуджи ограничиваются одной-двумя женами и не так ревниво, как другие мусульмане, скрывают их от посторонних взглядов. Со своими многочисленными рабами обоего пола они обращаются хорошо. Белуджи отличные стрелки и страстные охотники. Наконец, они безгранично храбры и развлекаются набегами, называемыми «чепао». Такими налетами обычно занимаются нааруи — наиболее дикие и склонные к грабежам из всех белуджей. Брахуи отличаются еще большей приверженностью к кочевому образу жизни. Они деятельны, сильны и исключительно выносливы: выдерживают и ледяной холод в горах, и палящий зной на равнинах. Брахуи обычно небольшого роста и так же отважны, так же искусны в стрельбе, так же верны своему слову, как и белуджи, однако не питают такой страсти к грабежам.