Собор Святой Марии - Ильденфонсо Фальконес

— Сейчас очень холодно, Арнау. Тебе лучше зайти в дом. — Когда мальчик жестом выразил нежелание, он добавил: — Сегодня у вас будет хороший ужин, не так ли?

— Курица, шербет и пирожные, — ответил ребенок.

Бернат легонько шлепнул его и улыбнулся:

— Беги домой. Поговорим еще.

Арнау прибежал как раз к началу ужина; он и двое младших детей Грау — Гиамон, его ровесник, и Маргарида, на полтора года старше их, — ужинали в кухне, а двое старших, Жозеп и Женйс, были наверху с родителями.

Прибытие гостей сделало Грау еще более нервным.

— Я сам буду руководить всем, — заявил он Гиамоне, когда начались приготовления к праздничному ужину, — а ты займешься женщинами.

— Но как ты себе это представляешь?.. — попыталась протестовать Гиамона. Однако Грау, не слушая жену, уже отдавал распоряжения Эстранье, толстой кухарке, и очень наглой служанке-мулатке, которая, склонив голову перед хозяином, исподтишка поглядывала на хозяйку, пряча улыбку.

«Как бы он хотел, чтобы я отреагировала? — думала Гиамона. — Он разговаривает не со своим секретарем, и не в гильдии, и не в Совете Ста. Неужели он считает, что я не способна позаботиться о гостях? Или он решил, что я не соответствую их уровню?»

За спиной своего мужа Гиамона попыталась навести порядок среди слуг и приготовить все так, чтобы празднование Рождества удалось, но в торжественный день Грау разошелся не на шутку, вмешиваясь во все, включая роскошные накидки гостей. Гиамона вынуждена была отойти на второй план, который уготовил ей муж, и ограничиться тем, чтобы улыбаться женщинам, которые смотрели на нее свысока. Грау напоминал командующего войском на поле боя: он разговаривал то с одними, то с другими и одновременно указывал слугам, что они должны были делать, кому и что подавать. Однако чем больше он жестикулировал, тем более напряженной и неловкой становилась прислуга. В конце концов все рабы — кроме Эстраньи, которая была в кухне и готовила ужин, — стали следить за Грау, стараясь не пропустить его поспешных приказов.

Оставшись без присмотра, так как Эстранья и ее помощницы, отвернувшись от них, занимались приготовлением блюд, Маргарида, Гиамон и Арнау смешали курицу с шербетом и пирожными и, не переставая шутить, обменивались кусками. После этого Маргарида взяла кувшин с вином и, не разбавив вино водой, сделала большой глоток. Кровь мгновенно прилила к лицу девочки, ее щеки раскраснелись, а глаза стали блестеть еще ярче. Потом она потребовала, чтобы ее родной и двоюродный братья сделали то же самое.

Арнау и Гиамон выпили, стараясь вести себя так же, как и Маргарида, но мальчики закашлялись и с полными слез глазами бросились искать воду Быстро охмелев, все трое начали смеяться — для этого было достаточно посмотреть друг на друга, на кувшин с вином или на толстый зад Эстраньи.

— Прочь отсюда! — крикнула кухарка, услышав насмешки детей.

Дети, весело смеясь, бегом бросились из кухни.

— Тсс! — зашикал на них один из рабов, стоявших у лестницы. — Хозяин не разрешает детям быть здесь.

— Но… — начала было Маргарида.

— Никаких «но», — повторил раб.

В этот момент спустилась Хабиба, чтобы взять еще вина. Минуту назад хозяин посмотрел на нее горящими от гнева глазами, потому что один из гостей захотел налить себе вина, а вытекло только несколько жалких капель.

— Смотри за детьми, — напомнила Хабиба рабу, проходя мимо него. — Вина! — крикнула она Эстранье, не успев еще зайти в кухню.

Грау, боясь, что мавританка принесет обычное вино вместо того, которое следует подать, поспешил за ней.

Дети перестали смеяться и, оставаясь у лестницы, с любопытством смотрели на беготню, в которую внезапно включился сам хозяин дома.

— Что вы здесь делаете? — спросил Грау, увидев их рядом со слугой. — А ты? Что ты здесь стоишь? Иди и скажи Хабибе, что вино должно быть из старых тинах. Запомни, если перепутаешь, я с тебя шкуру спущу. Детей — в кровать!

Слуга бегом бросился в кухню. Дети смотрели друг на друга, дурашливо гримасничая; их глаза искрились от выпитого вина. Когда Грау снова побежал вверх по лестнице, они громко расхохотались. Кровать? Маргарида бросила взгляд в сторону двери, открытой настежь, поджала губы и сделала большие глаза.

— А дети? — спросила Хабиба, когда снова увидела слугу.

— Вино из старых тинах… — забормотал он.

— А дети? — повторила она.

— Старые. Из старых… тинах.

— Где дети? — настаивала Хабиба.

— Хозяин сказал, чтобы ты шла укладывать их спать. — Он запнулся. — Из старых тинах, да? С нас спустят шкуру…

Барселона отмечала Рождество, город оставался пустынным, пока люди не пошли на полуночную мессу, чтобы принести жертвенного петуха.

Лунная дорожка, отражавшаяся в море, была похожа на улицу, которая тянулась до самого горизонта. Все трое смотрели на серебристый след, сверкающий на поверхности воды.

— Сегодня никого не будет на берегу, — тихо произнесла Маргарида.

— Никто не выходит в море на Рождество, — добавил Гиамон.

Оба повернулись к Арнау, который покачал головой.

— Никто не заметит, — настаивала Маргарида. — Мы пойдем и вернемся очень быстро. Тут всего несколько шагов.

— Трус, — презрительно заявил Гиамон.

Они побежали до Фраменорса, францисканского монастыря, который возвышался у крайней восточной части городской стены, почти у моря. Добравшись туда, дети смотрели на прибрежную полосу, простиравшуюся до монастыря Святой Клары, расположенного у западной границы Барселоны.

— Смотрите! — воскликнул Гиамон. — Флот города!

— Я никогда не видела берег таким, — восхищенно добавила Маргарида.

От Фраменорса до монастыря Святой Клары берег был забит самыми разными кораблями. Ничто не портило этого великолепного вида. Примерно сто лет назад король Хайме Завоеватель запретил строительство на берегу Барселоны — об этом Грау рассказывал своим детям, когда они вместе с их наставником сопровождали его в порт, чтобы посмотреть, как загружают и разгружают корабль, совладельцем которого он был. Берег должен был оставаться свободным, чтобы моряки могли причаливать на своих судах. Но никто из детей не обратил тогда ни малейшего внимания на объяснение Грау. Разве тут было что-то неестественное, если корабли находятся на берегу? Они здесь всегда были. Грау переглянулся с наставником.

— В портах наших врагов или наших торговых конкурентов, — объяснил наставник, — корабли не причаливают к берегу.

Все четверо детей Грау сразу же повернулись к учителю. Враги! Вот это их заинтересовало.

— Конечно, — вмешался Грау, добившись того, что дети наконец-то уделили ему внимание. Глядя на улыбающегося наставника, он добавил: — Генуя, наш враг, имеет великолепный естественный порт, защищенный от моря, благодаря которому генуэзские корабли могут не причаливать к берегу. Венеция, наша союзница, стоит в большой лагуне, и к ней тянется множество каналов; штормы не доходят туда, и корабли могут стоять спокойно. Порт Пизы соединен с морем по реке Арно, и даже Марсель обладает естественным портом, в котором суда защищены от бушующего моря.

— Еще фокейские греки использовали порт Марселя, — добавил наставник.

— У наших врагов порты лучше? — спросил Жозеп, старший сын. — Но мы их победим, мы хозяева Средиземноморья! — выкрикнул он, повторяя слова, которые столько раз слышал из уст отца.

Все остальные согласились. А как же иначе?

Грау ожидал объяснения от наставника.

— Да, у Барселоны всегда были лучшие моряки. Но сейчас у нас нет порта, и все же… — начал тот.

— Как нет порта? — выкрикнул Женйс, перебивая его. — А это? — добавил он, показывая на берег.

— Это не порт. Порт должен быть укрытым местом, защищенным от моря, а то, что ты видишь… — Наставник махнул рукой в сторону моря, которое омывало берег. — Слушайте, — сказал он после паузы, — Барселона всегда была городом моряков. Давно, много лет тому назад, у нас был порт, как и у всех тех городов, которые упомянул ваш отец. Во времена римлян корабли укрывались за горой Табер, которая находится примерно там. — Он указал на внутреннюю часть города. — Но земля постепенно отбирала у моря его территорию, и порт исчез. Потом у нас был порт Комталь, который тоже исчез, и наконец, порт Хайме I, находившийся в еще одном естественном укрытии, у скалы Фальсийских гор. Знаете, где сейчас эта скала?

Дети посмотрели друг на друга, потом повернулись к Грау, который, лукаво улыбаясь, как будто ему не хотелось, чтобы наставник узнал об этом, показал пальцем в небо.

— Здесь? — хором спросили дети.

— Да, — ответил наставник, — именно на этом месте мы и стоим. Она также исчезла, и Барселона осталась без порта, но уже в то время мы были моряками, самыми лучшими, и остаемся самыми лучшими… но без порта.