Бунт вурдалаков - Юрий Петухов

Иван залез в дупло. Оно было большим, но хода не имело — везде он натыкался на скользкие изгаженные птицами стены — ни просвета, ни прогала.

Тупик!

Так можно тыкаться носом, будто слепой щенок, тыкаться до Второго Пришествия! Иван вылез наружу. Развалился в плетенке ветвей. Уставился вверх. Машинально он вытащил из клапана-боковины шарик-концентрат, разжевал его, проглотил. На день питания хватит, а то и на два-три, если не дергаться по-пустому. Надо спускаться. И так потеряно уймище времени! Вниз!

Он спускался быстро, прыгал с ветви на ветвь, скользил но стволам. И не мог понять, так же, как и когда лез наверх, один ли это ствол огромного высоченного дерева или же это непонятное сплетение стволов, переходящих один в другой.

Странный мир! Такой похожий внешне на земной, и совсем не такой! На спуск ушло больше часа. Но когда Иван приготовился спрыгнуть с одной из последних ветвей наземь — датчик показывал нулевую отметку — он увидал, что никакой земли нет. Ничего не было: ни ручья, ни палой хвои, ни полянки. А были всё те же ветви, лианы, лишайник, мочала полулистьев-полуводорослей…

и зелёная, мрачная пропасть.

Он вонзил крюк в ближайший ствол-ветвь и, пропустив микротрос сквозь кольцо в наручне легкого скафандра, заскользил вниз. Датчик работал исправно, с усердием отмечал: минус десять метров, минус сто, минус двести восемьдесят один, минус девятьсот шестьдесят четыре… Всё это начинало беспокоить Ивана. Он вовсе не собирался посвятить весь остаток жизни прыганью и лазанью по ветвям. И когда он добрался до минус двухтысячной отметки, он вдруг всё понял. Прибор не врет! Но прибор земной, вот в чём чёрт! Он исправно отмеряет расстояние. Только не то расстояние, а прежнее!

Нет!

Этого нельзя было объяснить. Но Иван знал, это так. Чужая память выручила его, подсказала: он сунулся в дупло в одном лесу. А вылез в другом! Зачем он вообще полез туда, зачем?! Теперь он потерял то немногое, что у него здесь было — он потерял опору под ногами, он потерял землю, с её ручейками, полянками, корневищами корявыми, с этой нежитью гнусной. Он потерял землю вместе со всем, что на ней было. И где-то теперь низ, где-то верх?! Надо опять лезть к дуплу, именно тому дуплу, влезать в него и выходить — раз, другой, сотый… до тех пор, пока не выйдет верно, пока не попадет в «тот», в свой лес!

Иван схватился за виски. Он заплутал, заблудился как мальчишка! Но он знал, он помнил — он был уже в таких переделках. Где?! На Гадре нет ничего подобного: там тяжко, жутко, смертельно опасно, но там всё ясно, там есть верх и низ, есть лево и право, там нет пространственных ярусов, нет квазиярусов… Откуда всё это?! У Ивана снова стала раскалываться голова.

Всё! Хватит! Знает, и точка! А откуда, не столь и важно!

Нет, он не полезет к старому, подведшему дуплу, это обманный ход. Он будет искать другой шлюз… Шлюз?!

Ивана словно ошарашило: шлюз, именно шлюз. В памяти высветился какой-то ребристый неподвижный шар на траве, с застывшей на нем сонной фигурой. Но он не узнал этого шара, как он мог его узнать, если ни разу его не видел?! Неважно! Ерунда! Главное, он знает: тут есть шлюзы! А откуда, почему какая разница!

Но где искать другое дупло, где? Иван повертел головой — ничего даже близкого не было видно. Терпение, только терпение! Надо попробовать по горизонтали. Он пошёл по длинной кривой ветви, потом перепрыгнул на другую, третью, четвёртую… Так можно было идти до бесконечности. Но уже начинало темнеть.

Иван шёл до тех пор, пока мрак ни сгустился до непроницаемости. Здесь было темнее, чем в «том» лесу, чем на полянке. И всё же он, не прибегая к помощи контактных линз ночного видения, отыскал подходящую ветвь, примостился на ней.

В эту ночь ему не спалось. Он мог бы усилием воли заставить себя заснуть в любой миг, в любую ночную минуту. Но он не хотел этого. Он сидел и размышлял. Он вновь вспоминал всех четверых, особенно одутловатого, припоминал каждое произнесенное ими слово, интонацию — это тоже было очень важно, осмысливал. Обратное время? Что это? Откат? Они переместили его в другое время, одновременно и омолодив его и оставив ему весь накопленный опыт, память, сознание. Но потом вырезали из памяти то, что им было не нужно?! Но как они могли решиться на такое? Это преступление! Это же…

Иван не находил слов. Может, всё было совсем не так? Он вернётся!

Обязательно вернётся и разберётся во всем! Он ещё здесь постарается разобраться во всем! Откат? Почему его не будет? Хархан? Нет, как ни терзал он себя, как ни выматывал память, ничего не мог понять. И было ещё одно, очень важное и страшное, то, о чём он не забывал ни минуты Программа! Его могли заставить выполнить всё, что им надо. Он был обречён на послушание. И на боль! Лютую боль! Он не знал систем распрограммирования. Ими владели единицы, ведь вся эта магия была запрещена на Земле и во всех цивилизованных мирах Вселенной, только изверги-нелюди могли пойти на программирование свободной человеческой личности, только палачи-вивисекторы… или же заведомые преступники, которым нужен зомби-робот для исполнения их черных замыслов. Всё так! Но хватит уже травить себя! Хватит! Надо сосредоточиться на окружающем, надо выйти из проклятого заколдованного крута. Надо!

Иван прикрыл глаза.

Ему было плохо.

А когда он открыл их — всего через несколько секунд — вокруг опять стояла нежить. Жуткая, трясущаяся, бледная во мраке нежить. Этих гадин было меньше, чем там, у ручья. Но они были гаже и чуднее. Это была крылатая нежить. Иван видел чёрные, большие сложенные крылья. Но он не мог понять, как эти твари летают среди корявых торчащих тут и там стволов. Где здесь вообще можно летать?! Можно перепрыгивать. Можно перелетать с ветки на ветвь. Но такие огромные крылья нужны для полета… Да! Где-то есть шлюз!

Вся эта нечисть лезет в лес из шлюзов, надо только проследить за ними, ухватить одну такую чертову тварюгу за хвост, вцепиться и держаться, пока не вынесет к переходному шлюзу, а то и в пространство-ярус! Только поди, уцепись!

На этот раз он неосторожно повернул голову. Чёрная крылатая стая тут же рассыпалась, только пахнуло в лицо взбаламученным сырым ночным воздухом.

До чего же трусливы! Погань! Иван не сдержался, плюнул вслед, брезгливо оттер губы. Какая погань! Им бы спящего, беззащитного придавить — скопом, стаей!. Надо на ночь ставить защитный барьер. Иван не любил всех этих сложностей, они отрезали его от окружающего — любой барьер это барьер. Для того, чтобы вжиться в мир исследуемой планеты надо наоборот устранить меж ним и собою все препятствия, надо прочувствовать его до конца, пройтись по нему босиком, подышать его воздухом, испить его водицы.