Темперамент в структуре индивидуальности человека. Дифференциально-психофизиологические и психологические исследования - Владимир Русалов

В эволюционном ряду человек занимает одно из полюсных мест, где забота о потомстве – важнейший фактор его врожденного поведения. Однако выраженность этой стратегии может быть довольно разной. Один человек полностью посвящает свою жизнь заботе о потомстве, отдельному ребенку, в то время как другой предпочитает репродуктивные формы поведения, т. е. стремится к продолжению себя через «генетические» механизмы, используя, например, более частые связи с противоположным полом, существенно уменьшив заботу о собственном потомстве. Канадский исследователь Раштон продемонстрировал существование достоверных различий по r/k-стратегии для различных социальных групп, рас, полов. Им также отмечены отчетливые индивидуальные вариации в выраженности этой стратегии (Rushton, 1988).

Вторая возможная врожденная программа, характерная преимущественно для человека, – это так называемая программа роста, или «грациализации». Впервые она была описана исследователями А. А. Малиновским и Я. Я. Рогинским еще в 30-40-х годах XX в… (Малиновский, 1945; Рогинский, 1937). Смысл ее заключается в том, что существует некий континуум от детских до взрослых форм поведения человека. У одних людей могут преобладать детские формы, проявляющиеся, по их мнению, и в морфологии (более тонкие, грацильные кости, грацильность лицевого черепа и т. д.). У других может наблюдаться уже на ранних стадиях развития преобладание взрослых форм поведения и соответственно взрослых особенностей тела и лицевого черепа.

Третья возможная программа врожденного поведения описана в 40-е годы исследователем В. В. Бунаком (Бунак, 1940). Она связана с особенностями функционирования механизмов питания или энергозатрат человека. Предполагается существование особой координаты, на одном полюсе которой преобладают «ассимилятивные», на другом – «диссимилятивные» механизмы питания, т. е. у одних людей преобладает так называемый жировой обмен (интенсивное накопление энергии и относительно меньшая ее трата), а у других – «углеводный обмен», что также находит свое выражение и в поведении, и в морфологии.

Кроме трех вышеуказанных врожденных программ, характерных для представителей обоего пола, имеется ряд «частных» программ, связанных с половым диморфизмом (Геодакян, 1989). Например, по данным нейроандрогенетических исследований, существует не менее 12 специальных врожденных программ мужского поведения (Ellis, 1990).

Исходя из гипотезы о существовании врожденных программ поведения, мы высказали предположение, что индивидуально-биологические свойства человека изначально, т. е. уже от рождения, организованы в определенные программы, или метафункциональные системы (по П. К. Анохину). Поэтому «внутреннее», на которое действует «внешнее», выступает уже не только в виде «условий», но и в виде факторов, причин индивидуального поведения (Рубинштейн, 1976). Это означает, что благодаря врожденным программам социальные факторы сразу же после рождения, а возможно, и во внутриутробный период «падают» не на аморфную биологию человека, а на специфическую человеческую биологию.

По мнению П. К. Анохина, многое из того, что считается специфически человеческим, приобретенным после рождения, на самом деле содержится в его генетике и заготовлено в форме «фиксированных соотношений нервных структур» (Анохин, 1975). Мозг человека, по данным современной генетики, во всех деталях, вплоть до тончайших биохимических, молекулярных процессов, приспособлен к речевым и мыслительным процессам, т. е. человек уже при рождении потенциально обладает всеми необходимыми специфически человеческими формами поведения (Ата-Мурадова, 1980).

Таким образом, первым и исходным положением развиваемой нами специальной теории индивидуальности является признание пусковой роли врожденных программ поведения человека. Эволюционно возникшие и наследственно закрепленные биологические базовые (врожденные) программы мы рассматриваем, с одной стороны, как более верный и экономный способ взаимодействия человеческого организма со средой (и физической, и социальной), а с другой – как основу будущих специализированных функциональных систем, отражающих все богатство этого взаимодействия. Следовательно, биологическое и социальное в человеке выступают с самого момента рождения, а точнее – с момента зачатия, не как две разные сущности, а как «звенья системной детерминации единого процесса развития человека», обеспечивающего целостность развивающейся системы человеческой индивидуальности (Ломов, 1984).

Наличие у новорожденного базовых, пусковых врожденных программ поведения совершенно не означает, что мы признаем существование каких-либо изначально врожденных предметно-содержательных смысловых структур психики. Человек усваивает эти структуры только после рождения в ходе своего социально организованного онтогенетического развития благодаря тому, что наделен от природы теми видами и формами человеческого поведения, которые и позволят ему в дальнейшем овладеть всем богатством предметного и содержательного мира.

Развитие человеческого поведения представляется нам не как простое «развертывание» врожденных форм, а как диалектический процесс – дифференциации и интеграции, снова дифференциации и интеграции и т. д., т. е. как порождение каждый раз новой органической реальности (Русалов, 1990). Органический, или функциональный, системный подход П. К. Анохина, положенный в основу развиваемой нами специальной теории индивидуальности, позволяет понять не только появление (генезис) новых поведенческих форм, но и возникновение «внутренних предметно-содержательных» структур психики человека (Русалов, 1986). На самых ранних этапах онтогенеза «предметное содержание» в психике практически отсутствует. Его первые признаки можно усмотреть, по-видимому, лишь в диффузных установках ребенка. В дальнейшем, однако, происходит постепенное вычленение отдельных объектов, отличающихся структурными функциональными характеристиками (прежде всего, ближайших родственников) за счет дифференциаций (и первичной интеграции) мотивов, планов и схем поведения. Одновременно с этим происходит первичная дифференциация и интеграция врожденных программ человека, приводящих к появлению некоторых устойчивых форм индивидуального поведения – некоторого первичного уровня эмоционального реагирования, темпа поведения и т. д.

Возникновение «предметно-содержательных» структур индивидуальной психики (мотивов, целей, знаний, установок и т. д.), а также устойчивых, внешне наблюдаемых форм индивидуального поведения начинается лишь на третьем этапе развития ребенка. На этом этапе, названном нами «метаинтеграцией», мотивы, знания, установки, цели и т. д., а также исполнительные психофизиологические механизмы деятельности начинают группироваться, интегрироваться и обобщаться. Однако законы этого обобщения разные.

Согласно нашему второму положению, существуют два типа таких действующих одновременно законов. В результате действия одних формируются предметно-содержательные характеристики психики (мотивы, интеллект, направленность и т. д.), в результате действия других – формальные, или формально-динамические, особенности индивидуального поведения. Существование формально-динамических свойств индивидуальной психики, отличных от содержательных, признавалось многими специалистами, работающими в области индивидуальных различий (Лейтес, 1971; Мерлин, 1968; Небылицын, 1976; Теплов, 1985). Однако в литературе до сих пор отсутствуют какие-либо представления о механизмах их происхождения.

В основе образования содержательных характеристик психики и соответственно личности, по мнению большинства психологов, лежат механизмы обобщения, действующие по логике предметной деятельности, познания и общения в конкретных культурно-исторических условиях (Пиаже, 1969; Рубинштейн, 1976). При этом структура содержательных личностных свойств и мера их устойчивости как бы «извне» задаются логикой и строением самой деятельности, а смена типов деятельности, ситуаций неизбежно приводит к порождению новой структуры личностных особенностей, к их неустойчивости, что и отмечается в конкретных экспериментальных исследованиях (Mischel, 1968).

Формально-динамические свойства имеют совершенно другой источник происхождения: они – результат обобщения врожденных биологических программ, действующих по логике «тела», или общей биологической конституции человека (Русалов, 1979). Их наиболее отличительной чертой является надситуативная, «надкультурная» устойчивость, которая позволяет человеку оставаться самим собой, а не «растворяться» в многообразии содержательного мира (Стреляу, 1982). Следует особо отметить, что предметно-содержательные характеристики психики не абиологические, не «висят в воздухе», не «бестелесные». Они, так же как и формальные характеристики индивидуальности, обеспечиваются нейрональными и всеми другими необходимыми биологическими механизмами. Об этом убедительно свидетельствуют многочисленные исследования Т. Ф. Базылевич. Она выявила психофизиологические особенности опережающих антиципационных процессов, реализующих динамично развивающиеся произвольные действия. В частности, было установлено, что различным когнитивным и мотивационно-потребностным структурам личности в процессе целенаправленной деятельности (антиципации) (образ – цель, образ действий и т. д.) соответствует своя определенная «психофизиологическая канва», включающая как генотипические, так и паратипические психофизиологические характеристики (Базылевич, 1988–1990).