Танцующие в темноте - Маурин Ли

Однако Фло проснулась окончательно, и грех было оставаться в постели в такое замечательное утро. Она осторожно села — пружины ее односпальной кровати скрипели, как несмазанная телега — и потянулась. Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие занавески, отчего розы на линолеуме казались настоящими. Она высунула ноги из-под одеяла и пошевелила своими белыми пальчиками. Как обычно, постельное белье сбилось комом — ее сестры отказывались спать с ней в одной кровати, утверждая, что она беспокойно вертится всю ночь напролет.

Может, рискнуть встать и потревожить Марту? Фло на мгновение задумалась. Ей придется одеваться на маленьком пятачке между гардеробом и комодом. С тех пор как их папа, железнодорожник, погиб — его задавил поезд неподалеку от станции Эдж Хилл, — им пришлось взять квартиранта, и девушки больше не могли разгуливать по своему маленькому домику на улице Бурнетт-стрит полуодетыми.

Платье, которое Марта надевала вчера вечером, когда вместе с Альбертом Колквиттом, их квартирантом, ходила посмотреть на Бетти Дэвис в «Маленьких лисятах», висело на дверце гардероба. Фло окинула его уничтожающим взглядом. Какое жалкое одеяние, темно-серого цвета, с серыми пуговицами — оно больше годилось для похорон, чем для свидания с мужчиной, за которого ты собиралась выйти замуж. Она посмотрела на голову сестры, видневшуюся над стеганым одеялом. Господи, и как она умудряется спать, когда на голове у нее миллион металлических бигуди? И разве можно всего лишь в двадцать два года намазывать лицо таким толстым слоем кольдкрема, что оно кажется лоснящимся изнутри?

Господи, прости меня! Опять она плохо думала о Марте, а ведь она любила ее так же сильно, как маму, и Салли, и мистера Фрица, которому принадлежала прачечная, где она работала. Но с тех пор как умер папа, а мама чувствовала себя не очень хорошо, Марта, похоже, решила, что теперь, как старшая, она должна Нести Ответственность и держать своих сестер в ежовых рукавицах. Не то чтобы папа был чрезмерно строг — он был добродушным и мягким. Глаза Фло наполнились слезами. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что его больше нет.

Ни одной лишней минуты она не могла оставаться в кровати. Фло опустила ноги на пол, встала и быстро надела свое лучшее розовое платье с белой оторочкой по воротнику и манжетами на коротких рукавах с буфами. Сегодня днем они с Сал поедут на пароме в Нью-Брайтон.

Осторожно сойдя вниз, она услышала, как в передней спальне тяжело дышит и храпит мать. Из кабинета не доносилось ни звука. Должно быть, мистер Колквитт уже ушел на работу, бедняга. Фло сочувствовала ему от всей души. Будучи кондуктором в трамвае, ему приходилось работать даже в те дни, когда большинство людей отдыхали.

Оказавшись в гостиной, она машинально прикоснулась губами к стопам Христа на распятии, которое висело над каминной полкой, а затем на цыпочках проскользнула в кухню в задней части дома, где умылась и почистила зубы. Она причесала свои светло-пепельные волосы перед зеркалом, прикрепленным над раковиной. На пробу она заплела их в две косы и заколола гребешком на затылке. Такую прическу она недавно видела в кино у Ирен Данн. Фло собиралась сделать себе такую же с тех самых пор. Она выглядела убийственно элегантной.

Она скорчила рожицу своему отражению в зеркале и уже собралась запеть, когда вспомнила примету: «Тот, кто поет до завтрака, плачет перед ужином». Кроме того, наверху все еще спали. Она сделает чай и отнесет им, когда услышит, что они проснулись. В те дни, когда им не нужно было идти на работу, Марта и Салли обожали сидеть в постели, подоткнув под спину подушки, и сплетничать. В отличие от Фло у обеих работа была просто жуткая: Марта закупоривала бутылки на пивоваренном заводе Гудлэда, а Салли продавала мясо в лавке на углу Смитдаун-роуд и Тунсталл-стрит.

Да, но в такой прекрасный день трудно удержаться от пения. Солнце отражается в плитах мостовой, а выбеленные стены заднего дворика сверкают так ярко, что на них больно смотреть. Фло набрала в чайник воды, поставила его на конфорку над камином в гостиной, открыла печную заслонку, так что угли, не прогоревшие за ночь, зашипели и зарделись янтарем, и решила станцевать. Глубоко вздохнув, она закружилась по комнате, как балерина, и вдруг внезапно остановилась, оказавшись в объятиях их квартиранта.

— Мистер Колквитт! Я думала, вы уже ушли. — Фло залилась краской до корней волос. Альберт в форменной одежде цвета морской волны с красной окантовкой улыбался во весь рот.

— Я рад, что не ушел, иначе я упустил бы шанс полюбоваться танцующей феей, которая хочет пожелать мне доброго утра.

— Доброе утро, мистер Колквитт, — запинаясь, проговорила Фло, вполне отдавая себе отчет в том, что он по-прежнему обнимает ее за талию.

— И вам того же, Фло. Сколько раз я просил вас, чтобы вы называли меня Альберт?

— Не помню. — К ее облегчению, он убрал руки, вошел в комнату и уселся в мягкое кресло, которое раньше было папиным. Фло не возражала, потому что ей нравился мистер Колквитт — Альберт, — хотя она никак не могла понять, почему Марта так стремилась заполучить в мужья вдовца вдвое старше себя. С тех пор как ее лучшая подруга, Эльза, вышла замуж за Юджина Камерона, Марта начала с ужасом воображать, что останется старой девой. Как и Фло, она унаследовала от матери стройную фигуру, пепельно-русые волосы и удивительные зеленые глаза, но, к сожалению, от отца ей досталось плохое зрение: она носила очки с девятилетнего возраста и так и не смогла с этим смириться. Она считала себя самой несчастной девушкой в мире, чьи надежды найти достойного мужа заранее обречены на провал.

Марта положила глаз на Альберта с того момента, когда он впервые появился у них в доме. Высокий и нескладный мужчина с круглым брюшком, выступающим вперед, как футбольный мяч. Хотя его нельзя было назвать красивым, у него было приятное лицо, а серые глаза искрились юмором. Легкие пушистые бакенбарды спускались вниз чуть ли не до подбородка, что казалось Фло немного легкомысленным. Но самый главный недостаток Альберта заключался в том, что он редко стирал свою униформу, так что от нее изрядно попахивало, особенно летом. От нее невыносимо воняло и сейчас, так что она предпочла бы открыть окно, если бы для этого ей не пришлось залезать к нему на колени.

— Не хотите чего-нибудь перекусить? — спросила она. Его арендная плата включала бесплатный завтрак и ужин, но он обычно уходил слишком рано, чтобы ему успели приготовить завтрак, так что он компенсировал его обильным ужином с чаем, когда возвращался домой.

— Я бы не отказался от парочки гренков. А вода вон там кипит не для чая?