Ты боишься темноты? - Сидни Шелдон

Паскаль. Нет. Дежурные лифтеры никогда не отходят от лифтов, а по ночам их запирают специальным ключом.

Марэ. И сколько всего таких ключей?

Паскаль. Три. Один у меня. Два хранятся на башне.

Бельмондо. Вы уверены, что лифт отключили в десять?

Паскаль. Да.

Марэ. Кто из лифтеров дежурил в ту ночь?

Паскаль. Тос. Жерар Тос.

Марэ. Мне хотелось бы побеседовать с ним.

Паскаль. Мне тоже.

Марэ. Выражайтесь яснее.

Паскаль. С той ночи никто Тоса в глаза не видел. Я позвонил ему на квартиру, но трубку не брали. Я связался с хозяином дома. Он сообщил мне, что Тос выехал.

Марэ. И конечно, не оставил адреса.

Паскаль. Совершенно верно. Буквально растворился в воздухе.

— «Растворился в воздухе»? Мы говорим о великом Гудини или о паршивом лифтере?! — взорвался генеральный секретарь Клод Рено, звонивший из штаб-квартиры Интерпола. Это был маленький, энергичный пятидесятилетний человек, упорно поднимавшийся по служебной лестнице вот уже двадцать лет.

Сегодня он проводил заседание в конференц-зале семиэтажного здания Интерпола, международной организации по координации действий полиции семидесяти восьми стран-участниц. Здание располагалось в Сен-Юту, в шести милях к западу от Парижа, и в нем работали бывшие сотрудники Службы национальной безопасности Франции и Парижской префектуры.

За большим столом сидели двенадцать человек. Весь последний час они допрашивали детектива Бельмондо.

— Значит, вы и детектив Марэ так и не смогли раздобыть информацию об убийстве человека в том месте, где он никак не мог оказаться и куда никоим образом не могли проникнуть убийцы, а тем более скрыться незамеченными. Вы это хотите сказать?

— Мы с Марэ опросили всех, кто видел…

— Не важно. Идите. Вы свободны.

— Да, сэр.

Детектив браво повернулся и вышел из комнаты. Генеральный секретарь повернулся к остальным:

— Подумайте хорошенько. Мелькало ли в ваших расследованиях прозвище Прима?

Мужчины, немного подумав, покачали головами.

— Нет.

— Не слышали.

— Кто такой Прима?

— Не знаем. Это имя было нацарапано на записке, найденной в кармане пиджака убитого в Нью-Йорке человека. Мы считаем, что тут есть связь.

Рено вздохнул:

— Господа, у нас в руках головоломка в обертке тайны, заключенной в загадку. За пятнадцать лет службы в Интерполе мне приходилось сталкиваться с серийными убийцами, международными шайками, драками, общественными беспорядками, отцеубийствами и всеми мыслимыми и немыслимыми видами преступлений. Но за эти годы я не встречал ничего подобного. Поэтому немедленно посылаю официальное уведомление в нью-йоркское отделение Интерпола.

Фрэнк Бигли, шеф манхэттенских детективов, как раз читал послание Рено, когда в кабинет вошли Эрл Гринберг и Роберт Прегитцер.

— Вы хотели нас видеть, шеф?

— Да. Садитесь.

Детективы послушно уселись. Бигли издали показал им бумагу:

— Это уведомление, присланное сегодня утром главой Интерпола. Послушайте:

«Шесть лет назад японский ученый Акира Исо покончил с собой, повесившись в номере токийского отеля. Мистер Исо был совершенно здоров, только что получил повышение и, как уверяли окружающие, был в прекрасном настроении».

— Японец? Какое отношение он имеет…

— Позвольте дочитать.

«Три года назад Маделайн Смит, тридцатидвухлетняя швейцарка, занимавшаяся научной работой, покончила с собой, отвернув газовые горелки в своей цюрихской квартире. Она была беременна и собиралась замуж за отца своего ребенка. Друзья уверяли, что мисс Смит в жизни не была так счастлива».

Бигли поднял глаза.

— За последние три дня произошло еще четыре несчастных случая. Жительница Берлина по имени Соня Вербрюгге утонула в собственной ванне. В ту же ночь американец Марк Харрис бросился вниз с обзорной площадки Эйфелевой башни. Днем спустя канадец Гэри Рейнолдс врезался на своей «сессне» в гору недалеко от Денвера.

Гринберг и Прегитцер молча слушали, все больше недоумевая: что шеф пытается доказать?

— И, наконец, вчера вы обнаружили на берегу Ист-Ривер тело Ричарда Стивенса.

Эрл озадаченно уставился на Бигли:

— Какое отношение все эти случаи имеют к нам?

— Преступления, — спокойно поправил шеф Бигли. — Эти преступления сведены в одно дело.

— Что?! — вскочил Гринберг. — Позвольте мне уточнить: японец — шесть лет назад, швейцарка — три года назад и за последние несколько дней — немка, канадец и два американца. Так что же их объединяет?

Шеф Бигли молча вручил Гринбергу уведомление Интерпола. Тот пробежал глазами документ и, удивленно качая головой, уточнил:

— Так Интерпол считает, что за всеми этими убийствами стоит компания «Кингсли интернэшнл груп»? Абсурд! Никогда не поверю.

— Шеф, мы говорим о крупнейшем в мире мозговом центре, — вмешался Прегитцер.

— Все погибшие, так или иначе, были связаны с КИГ. Владелец и президент — Таннер Кингсли. Он управляет компанией, являясь одновременно председателем Комитета по науке при президенте США и главой Института национального перспективного планирования. Кроме того, он состоит в Государственном комитете обороны при Пентагоне. Так что, думаю, вам следует потолковать с мистером Кингсли.

— Будет сделано, — неохотно согласился Эрл Гринберг.

— Вот что, Эрл…

— Да, шеф?

— Ступай осторожно, мелкими шажками, и смотри, куда идешь.

Выйдя из кабинета, Эрл связался с секретарем Таннера Кингсли. Положив трубку, он повернулся к Прегитцеру:

— Я договорился о встрече во вторник, в десять утра. В данный момент мистер Кингсли присутствует на слушании одного из комитетов конгресса в Вашингтоне.

Шесть сенаторов и несколько десятков репортеров и просто любопытных собрались на заседание Специального комитета сената по проблемам окружающей среды, чтобы выслушать показания Таннера Кингсли.

Кингсли, высокий красавец лет сорока с отливающими сталью и искрящимися умом голубыми глазами, римским носом, квадратным подбородком и медальным профилем, спокойно рассматривал присутствующих.

Глава комитета, старший сенатор8 Полин Мэри ван Лувен, величественная дама, державшаяся с почти агрессивной самоуверенностью, сухо объявила:

— Можете начинать, мистер Кингсли.

— Благодарю, сенатор, — кивнул Таннер. — Господа, мне неприятно говорить это, но, пока некоторые политики в правительстве продолжают разглагольствовать о последствиях глобального потепления и парниковом эффекте, не предпринимая при этом никаких решительных действий, дыра в озоновом слое быстро разрастается. Из-за этого некоторые регионы нашей планеты страдают от засухи или от наводнений. Только недавно в море Росса распался на куски айсберг размером с Ямайку, и причина — все то же глобальное потепление. Озоновая дыра над Южным полюсом достигла рекордного размера в десять миллионов квадратных миль.

Помедлив для пущего эффекта, он медленно повторил:

— Десять миллионов квадратных миль. Мы констатируем увеличение количества ураганов, циклонов, тайфунов и бурь, опустошающих европейские страны. Из-за губительных и радикальных перемен климата миллионы людей по всему миру терпят голод. Но это всего лишь слова. Голод и угроза жизни людей. Постарайтесь проникнуть в их смысл. Истинное значение этих слов: голодающие, бездомные, умирающие женщины, мужчины и дети. Прошлым летом в Европе от тепловых ударов умерло больше двадцати двух тысяч человек.

Голос Таннера становился все громче.

— И что мы предприняли? Наше правительство отказалось ратифицировать Киотский протокол саммита по охране окружающей среды. Очевидно, нам наплевать, что будет с остальным миром, и в этом вся беда. Мы просто идем своей дорогой и делаем только то, что угодно нам. Неужели мы так заняты собой, так тупы, что не можем видеть, как покончить…

— Мистер Кингсли, — перебила сенатор ван Лувен, — здесь не научная дискуссия, так что ваш пафос неуместен. Я предлагаю вам избрать более спокойный тон.

Таннер глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки, и уже тише продолжал:

— Всем нам известно, что парниковый эффект вызывается сжиганием ископаемого топлива и другими подобными факторами, например, употреблением фреона. Газ и нефть используются уже много лет, однако последствия бесконтрольного расхода этих веществ по-настоящему сказались только сейчас. Они загрязняют воздух, которым дышат наши дети и внуки. Осквернение окружающей среды необходимо и можно прекратить. Почему же ничего не предпринимается? Да потому что тут замешаны большие деньги. — Он уже почти кричал. — Деньги! Сколько стоит глоток свежего воздуха по сравнению с человеческой жизнью? Галлон газа? Два галлона? Насколько мы знаем, Земля — единственная обитаемая в Галактике планета, и все же продолжаем с ужасающей быстротой отравлять землю, и океаны, и самый воздух, которым дышим. Если не остановиться…