Устройство и его дубль - Мюррей Лейнстер

— Мне хватит минутки, — сказал Аполлоний со своей ослепительной улыбкой. — Я должен рассказать вам нечто такое, что может оказаться полезным.

— Идемте, — бросил Коглен.

Он зашагал по лестнице. Всего несколько часов назад иллюзионист был сам не свой от волнения. Теперь он куда больше походил на себя прежнего. Но все равно в его облике не было обычной елейности. Пыхтя, он взбирался по лестнице, и его неизменную улыбку как будто выключили. Однако едва Коглен распахнул дверь, как она вспыхнула вновь, словно повинуясь повороту незримого рычага. У Коглена возникло внезапное тревожное чувство, что Аполлоний может быть опасен.

— Подождите минуточку, — попросил он. Отправившись в ванную, он промыл порез на большом пальце и обработал его антисептиком. Рана была совсем неглубокой, обычная царапина, но ему хотелось по возможности обойтись без шрама. Шрам означал бы, что отпечатки пальцев на том старинном листе пергамента были подлинными, принадлежали ему. А Коглен не хотел, чтобы это оказалось правдой. Он вернулся в гостиную и обнаружил, что Аполлоний сидит в кресле в дальнем от окна углу.

— Теперь я полностью к вашим услугам, — сказал Коглен. — Неладно сегодня получилось с Мэннердом.

Аполлоний пристально взглянул на него, с решительностью и прямотой, которые поразительно не вязались с его всегдашним поведением.

— У меня есть информация, — сообщил он ровно. — Можно мне изложить ее вам?

Коглен ждал.

— Я — профессиональный иллюзионист, — продолжал Аполлоний с необычной силой в голосе. — Обман — моя работа. Моя известность велика.

— Я слышал об этом, — кивнул Коглен.

— Разумеется, — продолжал Аполлоний, — на сцене я применяю далеко не все, что знаю об иллюзиях. Всего зрители бы не поняли. — Его голос изменился, стал нарочито саркастическим. — На моей родине существуют предания о злых духах. Маги-жрецы, хранители традиций и знаний… э-э… неоплатонизма, пользуются этой наивной верой. Они укрепляют ее, отгоняя многочисленных духов. Этот процесс можно увидеть. Представьте, что я стал бы уверять вас, будто здесь, в этой самой комнате, находится злой дух, который подслушивает наш разговор.

— Я бы несколько усомнился, — мягко ответил Коглен.

— Позвольте мне продемонстрировать вам кое-что.

Он обвел взглядом гостиную, как будто искал какой-то знак, видимый только ему. Потом указал пухлой ручкой на другой конец комнаты, на стол у открытого окна. Коглену снова бросились в глаза его часы, врезающиеся в пухлое запястье. Он раскатистым и властным голосом произнес ряд загадочных слов.

Внезапно раздался рев. Из стола повалил дым. Он образовал призрачную грушевидную фигуру. Она на миг застыла в воздухе, живая и угрожающая, потом стремительно шмыгнула в окно. Выглядело на редкость убедительно.

Коглен немного поразмыслил. Потом сказал задумчиво:

— Вчера вы объясняли нам принципы магии. Вы заранее делаете нечто, о чем мне неизвестно. Затем, спустя некоторое время, вы совершаете что-то знаковое, и получается поразительный эффект. И я склонен думать, что действие, которое вы произвели при мне, и привело к заранее подготовленному результату.

— Все так. Но как вы объясните это представление?

— Я бы сказал, — предположил Коглен, — что вы положили на стол небольшую дымовую шашку — надеюсь, в пепельницу. У нее был запал, который вы подожгли сигаретой. Все это вы сделали, пока я в ванной перевязывал себе палец. Вы знали, сколько времени запал будет тлеть. А на руке у вас часы с секундной стрелкой. И все-таки вам, должно быть, пришлось долго тренироваться, чтобы научиться подводить разговор к нужной теме ровно к той секунде, когда огонек подожжет шашку.

Взгляд Аполлония стал напряженным. Коглен добавил:

— А стол стоит у окна, на сквозняке. Вот и получилось, что злой дух сначала выскочил из моей пепельницы, а потом вылетел в окно и исчез. Остроумно!

— Комплимент из ваших уст, мистер Коглен, — воистину комплимент, — без улыбки сказал Аполлоний. — Но я разоблачу иллюзию, которую навели вы, с той же легкостью, с какой вы раскрыли мою.

Коглен оглядел свой забинтованный палец, вскинул глаза.

— И что вы хотите этим сказать?

— Я думаю, вам неплохо было бы знать, — резко сказал Аполлоний, — что я в любую минуту могу сорвать с вас маску.

— Вот как? — с живейшим интересом отозвался Коглен. — Вы что, считаете, что мы с Дювалем и лейтенантом Галилем сговорились и пытаемся обманом вытянуть из мистера Мэннерда деньги?

— Да, — ответил Аполлоний. — Я могу разоблачить вас перед мистером Мэннердом. Хотите?

Коглену стало смешно.

— Значит, вам все известно! Вот что я скажу вам, Аполлоний. Если вы сможете объяснить фокус с заморозкой, я раскрою вам и остальное. — Он предусмотрительно пояснил: — Я имею в виду холодное пятно в доме восемьдесят по улице Хусейна, где мы были вчера вечером. Пролейте свет на эту загадку, и я расскажу вам все, что знаю.

У Аполлония забегали глазки.

— Я не из тех, кто клюет на такую приманку! — высокомерно уронил он. — Это плевый вопрос!

— Так попытайтесь на него ответить! — Коглен с холодным терпением ждал. — Что, не можете? Аполлоний, дорогой мой! Вы понятия не имеете, о чем я говорю. Вы — жулик, пытающийся при помощи блефа примазаться к афере. Выметайтесь!

Со двора послышался шум. Шаги. Вид у Аполлония стал еще более угрожающим. Кошен рявкнул:

— А ну, проваливайте! Вы мне надоели. Вон отсюда! Он распахнул дверь. По лестнице кто-то поднимался.

— Я принял меры предосторожности, — злобно предупредил Аполлоний. — Если со мной что-нибудь случится, вы очень пожалеете!

— Я умру от горя! — выходя из себя, прошипел Коглен. — Пшел!

Он вытолкал Аполлония за порог и захлопнул дверь. Потом отправился в маленькую комнатку, где держал оборудование для экспериментов. Он работал простым преподавателем и потому был ограничен в средствах. Многие приборы для опытов его ученики смастерили сами: это позволяло сберечь деньги и в то же время многому их учило. Но кое-что ему пришлось делать самому — опять же ради экономии, и потом, это доставляло ему удовольствие. Теперь он принялся собирать разрозненные приборы. Пара термометров, батареи, пара соленоидов и наушники, из которых он соберет мост для измерения индуктивности. Электроскоп с золотыми листками. Потом он нашел большой магнит из альнико [2], без которого было бы невозможно огромное количество точных измерений. Он упаковывал сцинтилляционный счетчик, когда в дверь позвонили.

Нахмурившись, он пошел открывать. На площадке стояли Мэннерд и Лори, смотревшие прямо в его озабоченное лицо. Они вошли, и Мэннерд весело сказал: