Братство. Крест и клинок - Александр Нежинский

– То есть вы думаете, что эта пропажа – одна из тех, кого на берегу видели?

– Очень даже может быть. Оно, смотри – и по времени примерно сходится, да и места примерно те же самые. Близко, во всяком случае. Но даже если не она – хочу еще раз с матерью ее поговорить. Кстати, и ты мне в этом деле поможешь, ты ж у нас сыщик все-таки. При удаче пусть не ее саму найдем, но следы потянутся туда, куда нам надо. А дальше – как Бог даст… Я телефон Веры – так мать зовут, еще тогда взял, надеялся, что дочь вернется-таки. Вчера звонил, она встретиться согласилась. Ждет нас.

Найти нужный адрес оказалось делом несложным. Поднявшись на третий этаж панельного дома, Алексей с отцом Михаилом оказались в маленькой «двушке». Жили тут явно небогато, но везде в квартире царили порядок и чистота. Что сразу бросалось в глаза – так это иконы, висевшие не только в комнате хозяйки, но и в коридоре и кухне. Отец Михаил обратив на них внимание, кивнул одобрительно:

– Квартиру освятили, как я советовал?

– Конечно, батюшка! – женщина сокрушенно всплеснула руками. – Я ведь, дура такая, не сразу вас послушалась! То есть, что освятить надо, решила сразу, но знаете, как оно бывает – то сама не своя была, когда Маша пропала, потом все руки не доходили, замоталась совсем. Только после пожалела крепко об этом…

– Что так?

– Да такого страху натерпелась, что и сейчас вспоминать жутко и рассказывать не хочется. Но вам нужно рассказать, наверное… Короче, я ведь, как дочь из дому ушла, ночами очень плохо спала – и нервы на взводе, и все, знаете, прислушивалась: вдруг дверь откроется, она войдет. «Прости, – скажет, – мама, я вернулась».

Вера прервалась, чтобы утереть хлынувшие внезапно слезы и успокоиться, а потом, взяв себя в руки, продолжила:

– И вот лежу я как-то, сплю – не сплю, а так – дремлю вполглаза. Умом-то понимаю, конечно, что вряд ли вернется она, но все-таки… И точно – слышу шаги по дому! Дверь хлопнула, да сильно так! Но только почему-то не входная дверь, а в Машину комнатку. А шаги, по коридору – к моей комнате, все ближе и ближе. Но и шаги вроде как не дочкины, а такие, знаете, тяжелые… Мне бы вскочить, в коридор выглянуть, а я прямо застыла вся! И если сперва мысль была, что это она вернулась, радость, то потом вдруг такой страх охватил – не то что с кровати встать, пальцем пошевелить не могу. И зажмурилась – крепко-крепко. Верите, никогда в жизни так не боялась!

– И дальше что было?

– А дальше меня что-то словно изнутри толкнуло – молись, глупая! Я и давай молиться – как вы меня еще тогда, при первой встрече научили. И, знаете, вроде бы на память ничего и не заучивала, а так славно все получалось, словно помогал мне кто-то, словно подсказывал!

– Ангел-хранитель вас, Вера не оставляет, – отец Михаил усмехнулся одобрительно, – молитва-то помогла, как я понимаю? Пропали «гости»?

– Помогло, да не сразу… В комнату ко мне никто не вошел, но вот что по всему дому творилось – как вспомню, так волосы дыбом! Грохот, стук, двери хлопают, мебель скрипит. Потом слышу – упало что-то, разбилось… Как будто бесился там кто-то…

– Именно что бесился, это вы верно угадали. Бесы, они, знаете, на то и бесы…

– Ой, батюшка, – глаза у хозяйки стали круглыми, – так это ко мне, значит, черти, что ли, являлись?!

– Да уж точно не дух святой!

– Господи, помилуй, – бедная женщина спешно перекрестилась и продолжила рассказ: – Ну, вот, значит, пока в доме хлопало да топало, я в кровати лежала, как мышка, двинуться боялась. Потом, как все стихло, встала, лампадку перед иконой зажгла и дальше молилась – до утра уже, из комнаты выходить боялась. А утром вышла – смотрю, мебель вся передвинута, одежду с вешалок словно посрывал кто-то, посуда побитая в кухне на полу. А в коридоре фотография висела, я любила ее очень – там мы с Машей вдвоем. Так и ее словно бы кто-то со стены сорвал и об пол со всей силы ударил. Все стекло в рамочке разлетелось… Ну, я в доме прибралась кое-как, на работу позвонила, отпросилась – и бегом в ближайшую церковь, к батюшке, чтоб квартиру освятил. Я ему сразу, конечно, всего не рассказывала, но он, видно, сам почувствовал – собрался быстро, пришел, все сделал, как надо. Я теперь к нему все время хожу – и на службы, и на причастие.

– Это правильно, Вера. Это очень хорошо. А дочери комнату тоже освятили?

– Конечно! Ее – первую! Рисунки и плакаты все эти гадкие я там со стен еще раньше содрала …

– А, скажите, записей каких-нибудь, тетрадок или чего-то такого – не осталось?

– Оставались… Но только я их, отец Михаил, сразу же после той ночи все из дому вынесла и на стройке, чтоб никто не видел, сожгла!

– Это жаль… – священник не мог скрыть разочарования, – то есть, то что сожгли, это как раз правильно, но лучше бы они к нам в руки попали. Мало ли – может, что-то бы нашли там… Я в первый раз, как приезжал, не додумался спросить, а теперь что уж…

– Так я же не знала!

– Да ладно, никто и не винит вас. А что в доме это не оставили – так оно точно к лучшему.

– А компьютер ваша дочь оставила? – Алексей решил, что пришло его время присоединиться к разговору

– Да как вам сказать… У нее в последнее время новый появился, маленький такой, ноутбук. Дорогой, наверное! И откуда деньги взяла?! Вот его она с собой забрала, это точно. А старенький, которые мы давно еще покупали, в кредит, тот дома стоит, никуда не делся.

– Взглянуть можно?

– Ой, да пожалуйста!

Запустив без труда простенький домашний комп, Алексей очень быстро пожалел, что все-таки не принадлежит к нынешнему поколению молодых да ранних компьютерных гениев. На уровне пользователя он, конечно, был достаточно продвинутым – но не более того. А вот тот, кто поработал над «чисткой» машины, за монитором которой он сейчас сидел, похоже, владел предметом куда лучше. Девственная чистота! Ни почты, как принятой, так и отправленной, ни истории «хождения» по Сети, ни каких-либо интересных текстовых файлов. Соединение с Интернетом тоже, кстати, отсутствовало – наверняка по причине давно просроченной оплаты услуг оператора.

Ладно, попробуем мыслить логически. Самое свежее – и в плане контактов и в плане информации все равно должно быть на «ноуте», который пребывает вне пределов досягаемости вместе с хозяйкой. Но ведь первые-то шаги по кривой дорожке девчонка явно делала, сидя за вот этим, старым компом! Что ж делать? Сыщицкий опыт, которого Леше было не занимать, однозначно гласил: ничего бесследно не исчезает! И тут его осенило… Ну, не то чтоб явилось какое-то совсем уж гениальное откровение, а просто всплыл в памяти один кадр из бывших коллег, с которым несколько раз пересекались на почве «раскрутки» особо заковыристых дел. Вот тот точно был асом компьютерного дела, хоть и практически чистым самоучкой. Помнится, как-то за рюмкой (чая, естественно!) хвалился этот чудак, что может восстановить на компьютере чуть ли не любую информацию – лишь бы только комп не горел, не тонул и жесткий диск в нем не форматировали. Ну, следов внешних повреждений, возгорания и утопления точно нет, бог даст и с остальным повезет. Алексей полез в карман за складным швейцарским ножиком и высунулся в коридор:

– Хозяюшка! А можно я компьютер для хорошего дела раскурочу немножечко?

– Для хорошего – делайте, что нужно. Мне-то он вообще без надобности…

«Добычей» от поездки стал жесткий диск Маши-ного компьютера, аккуратно свинченный и упакованный Алексеем в предоставленную для этого коробку, определенный набор мелких, но полезных сведений, вроде паспортных данных, последнего известного мобильного номера беглянки и нескольких ее фотографий. Таковых, кстати в доме практически и не осталось, Вера едва ли не последние отдала. Такое впечатление, что девушка с определенного момента, кстати, отказывавшаяся фотографироваться наотрез, перед исчезновением провела натуральную «охоту» на собственные снимки с последующим их уничтожением. Что, по Лешиному мнению, было достаточно странным – обычно в объектив неудержимо лезут все особы женского пола, вплоть до тех, которым фотографироваться лучше бы исключительно в парандже. А здесь – молоденькая девушка, с внешними данными куда повыше средних (на вкус Алексея, по крайней мере), и такая нелюбовь к собственным изображениям! Поскольку мысль эту он высказал вслух, то половину обратной дороги отцу Михаилу пришлось проводить разъяснительную работу и читать подробную лекцию о том, что именно могут сотворить те, на кого они сейчас охотятся, используя как раз фотоснимок. От полученной информации Леша, как говорят подростки, «тихо прозревал»…

Сидя за столом в собственной квартире, Алексей задумчиво вертел в руках мобильный. Поездка в Чернигов вызвала настоятельную необходимость «пересечься» с бывшими коллегами. Встречаться не то чтоб не хотелось – просто перспектива эта не вызывала восторга. Как-то уж так сложилось, что очень близкими друзьями в милиции за все время службы он так и не обзавелся. С одной стороны, сыщицкое сообщество и так было своеобразным братством, где каждый мог рассчитывать на каждого практически в любой, даже самой сложной ситуации. С другой – очень уж быстро даже в своей среде Леша стал эдаким «одиноким волком», приятельских и товарищеских отношений не чурающимся, но в душу к себе никого не допускающим. Может, поэтому после увольнения его особо и не «доставали» звонками. Ну, интересовались, так, время от времени: «Ты как, старик? Держишься? Да подожди, может еще попустятся…» и так далее. При этом, понятное дело, в «попустятся» никто не верил, да и искреннего интереса к судьбе «старика» девять из десяти звонивших не испытывали. Что поделаешь – такие времена, такие люди. Вот разве что Женька – один из сослуживцев, с которым Леша в последние годы сдружился достаточно крепко. По правде говоря – в первую очередь, на почве совместного раздолбайства. Ну, вы понимаете… Хотя, безусловно, в промежутках между кобелиными рейдами и истреблением спиртных напитков, с Женей еще и было о чем поговорить. Парень был изрядным циником, но отнюдь не дураком. Да и в отличие от иных прочих, не ограничился «дежурными» звонками с выражением сочувствия, а регулярно наведывался в Лешину берлогу, не стесняясь при этом в глаза говорить, что она все больше становится похожа на алкашеский притон. И если первых пару раз, разделив выпивку с хозяином, добросовестно упивался в хлам, то в последний приезд пить наотрез отказался и даже орал по этому поводу на Леху матерно. На этой почве и поругались. Правда, потом выходил на связь еще пару раз, интересовался душевно: «Ты не сдох там от водки еще?» Ну, значит, решено – ему и буду звонить…