Никаких запретов - Кэрол Мортимер

– Гармонию, – тихо сказал Майкл.

Эва сглотнула:

– Да. Не думаю, что я смогла бы быть такой… понимающей, если бы у меня отняли кого-то из близнецов.

– Понимаю, – ответил он, осознав, что с появлением племянников в жизни Эвы ее взгляды сильно изменились, – но тогда ты смогла передать совершенное принятие этой матери в твоей фотографии.

Эва тихо вздохнула:

– Я… Откуда у тебя этот снимок?

– Я заполучил его, как и любой другой счастливчик получает редкие фотографии. Эту я купил на выставке Эй Джи Фостер в Лондоне полтора года назад, – с глубоким чувством удовлетворения ответил Майкл. Он хорошо помнил, как именно эта фотография привлекла его внимание, и твердо решил купить ее.

Откуда ему было знать, что с автором этого снимка он познакомится при таких необычных обстоятельствах?

– Тебя не было в галерее тем вечером? – Если бы Эва была там, то ее обязательно бы представили Майклу, а учитывая, как сильно его влекло к ней сейчас, можно только догадываться, чем бы закончилось их знакомство.

Она едва слышно вздохнула:

– Нет. Я… Той ночью погибли мои родители, попали в аварию. – Она покачала головой. – Они ехали на выставку, а другая машина проехала на красный свет, было лобовое столкновение. Они умерли на месте. После такого выставка уже не была хоть сколько-нибудь важной.

– Боже… Мне так жаль.

Судьба безжалостно вмешалась, не дав им встретиться в тот вечер.

– Это была моя первая и последняя выставка, – с грустью сказала Эва.

– Почему?

На ее губах появилась печальная улыбка, она пожала плечами:

– Вмешались жизнь и, как видишь, смерть.

Майкл кивнул:

– Ушли твои родители, родились близнецы, не стало твоей сестры.

– Да.

– Ты говорила, тебя не было в стране, когда Рейчел узнала о беременности…

– Я была в Тибете.

– Работала над новой выставкой?

– Да, – вздохнула она.

– Но выставка так и не состоялась.

– Нет, не состоялась. – Эва все еще хранила фотографии в памяти камеры, но у нее не было ни времени, ни желания работать с ними с тех пор, как она вернулась в Англию.

Ей казалось необычным и странным то, что именно у Майкла в спальне висела одна из ее ранних работ, но ни отмахнуться от этого совпадения, ни понять его смысл Эва была не в силах.

Еще более непонятным было то, что Майкл чувствовал, знал, что в этой фотографии есть еще что-то, чего не видно невооруженным взглядом. Эва не ожидала, что этот холодный, отстраненный мужчина, бизнесмен в дорогом костюме, шелковой рубашке и мягких итальянских кожаных туфлях, которого она встретила тем утром в галерее «Архангел», обладает такой интуицией и так тонко чувствует.

Это был тот же мужчина, который с первой встречи подозревал Эву и до сих пор не доверял ей, считая, что из-за нее его семья может оказаться в центре скандала. Он был настолько подозрителен, что предпочел позволить ей и близнецам вторгнуться в его личное пространство, в его парижскую квартиру, чем дать ей вернуться в Англию.

За последние пару дней Майкл проявил себя с совершенно иной стороны. А теперь, показав, что понимает саму суть ее фотографии, он лишь убедил ее, что не такой отстраненный, высокомерный и властолюбивый, каким показался сначала. Эва поняла, что у Майкла было несколько слоев защиты, которые он сам создал, чтобы оградить себя и свои чувства. Она не знала, из-за чего или из-за кого так случилось, но одно она поняла точно: далеко не всякому человеку было позволено увидеть настоящего Майкла Д’Анджело. Конечно, его семья была исключением из правил.

Близнецы сразу почувствовали, что за фасадом сдержанности и холодности скрывается отзывчивый человек с добрым сердцем, потому дети и прониклись доверием и потянулись к нему.

Было бы гораздо лучше, если бы Эва не видела эту сторону его личности. Ведь Майкл уже нравился ей, против ее воли, вопреки памяти ее сестры. Эве владелец галереи «Архангел» в темном костюме с иголочки показался чересчур привлекательным. Но гораздо больше Майклу шли футболка и выгоревшие джинсы, в которые он переоделся вечером. Эва любовалась его стройным сильным телом, таким мужественным и чувственным.

– Я всегда думал, что Эй Джи Фостер – мужчина.

Эва удивленно посмотрела на него:

– Почему?

– Не знаю, – ответил он, сияющими глазами глядя на фотографию. – Я должен был догадаться. Сейчас-то мне очевидно, что именно женщина сделала этот снимок, – добавил он, – это все здесь. В темных глазах малыша отражается угасающий солнечный свет, ребенок устало склонил голову на мамино плечо, линии ее тела плавные, она смотрит на львицу и ее единственного детеныша. Мужчина бы сосредоточил внимание на величии львицы, а не на нежной красоте и покое матери и малыша.

Эву очень взволновали слова Майкла. Он в точности передал ее чувства в тот самый вечер в Африке. Именно это и переживала Эва, когда снимала женщину и львицу. Майкл понял это с первого взгляда на фотографию.

В полумраке комнаты Эва вдруг почувствовала, как ее влечет к Майклу; ей стало не по себе.

В этой части квартиры было очень тихо, не доносилось ни звука с улицы, не было слышно людей. Лишь приглушенный свет и их дыхание в полном уединении.

Нужно было скорее нарушить это ощущение, пока Эва не сделала какую-нибудь глупость.

Вот бы кто-то из близнецов сейчас заплакал!

Не тут-то было, в квартире не слышалось ни звука…

Эва резко сделала шаг в сторону другой освещенной картины, на которой была изображена увядающая алая роза. Кроваво-красные лепестки опадали и ложились у нижней границы полотна.

– Эта картина… – Эва не могла подобрать слова, пораженная красотой полотна и его глубоким смыслом.

– Это аллегория, – тихо ответил Майкл.

– Да. – Она кивнула, сразу же поняв, что на картине не просто увядающая роза неописуемой красоты.

Эва знала, что увядание розы для каждого человека имеет собственный смысл. Для одних оно олицетворяет смерть надежды, для других – уход мечты. Но для многих это означало окончание любви… Но какой смысл в это вкладывал Майкл? Ведь с самого начала Эве показалось, что он не способен ни на какие чувства, а теперь она видела перед собой совсем иного человека.

Он был богатым и успешным, навряд ли у него были невоплощенные мечты и надежды в отношении его карьеры. А значит, остается один вариант: любовь, а точнее, ее смерть. Это во многом объясняет его недоверие к Эве с самого начала, которое постепенно рассеивалось.

Майкл был одинок. Неужели у него в самом деле не было романтических отношений? У Эвы и в мыслях не было спрашивать его об этом! Может, когда-то у него были большие надежды, он любил и потерял, и в этой картине он увидел отражение своей боли?

Этот мужчина был способен на сильные чувства. Неужели женщина захочет уйти от такого? Так, может, дело было не в картине, а в художнике? Может, автор этой картины много значил для Майкла?

– Брин Джоунс. – В правом нижнем углу картины значилось имя художницы. – Я видела некоторые ее картины в Интернете. Она удивительная художница, да? – Может, для Майкла эта женщина была всем?

– И моя невестка, – тихо ответил он. – Брин замужем за моим младшим братом Габриэлем, – добавил он в ответ на любопытный взгляд Эвы.

– О, – она сдвинула брови, ее теория рухнула, как карточный домик, – картина красивая.

– Но грустная, – с легкой иронией в голосе ответил он, – такая грустная…

– Да. – Что еще она могла сказать? Картина и вправду была грустная. Отражала ли она потаенные чувства Майкла?

Лучше бы Эве не размышлять о чувствах Майкла, держаться от него подальше. Чем больше времени она проводила в компании Майкла, тем лучше она узнавала его…

– Брин говорит, что сейчас пишет другую картину, полную противоположность этой, цветущую розу для своей следующей выставки, – сказал он.

Эва вопросительно посмотрела на него:

– Собираешься купить ее?

– Видимо, нет. – Майкл покачал головой. – Картина будет представлена на выставке, но продавать ее Брин не планирует, она настаивает на том, чтобы подарить мне ее. Она надеется, что ее картина поможет мне наконец увидеть и почувствовать любовь так, как ее чувствуют они с Габриэлем. – Он состроил гримасу. – Противно слышать, как такая милая девушка, как Брин, говорит такое о моем младшем брате!

Эва заметила, что Майкл старался сменить тему разговора, отвлечь Эву от того, что сказал сначала…

Она с горечью осознала, что то ли много лет назад, то ли совсем недавно он любил и потерял свою любовь, и Брин Джоунс, будучи талантливой художницей, не могла не заметить его страданий, которые он тщательно скрывал от посторонних глаз. Неужели все из-за потерянной любви?

То, что Майкл хранит эту картину именно в своей спальне, а не выставляет на всеобщее обозрение в других комнатах, говорит о многом, подумала Эва.

Ее фотографию он хранил здесь же… Эва всегда считала свои работы продолжением себя, и теперь по ее спине пробежала дрожь: ей было немного не по себе, ведь Майкл день и ночь смотрел на эту фотографию! Не выдумывай, пожурила она саму себя. Во-первых, Майкл был деловым человеком, а значит, и картину, и фотографию он рассматривал как хорошее вложение средств. Во-вторых, он сам ей сказал, что они с братьями по очереди управляют тремя галереями «Архангел» здесь, в Нью-Йорке и Лондоне, а значит, Майкл жил в Париже максимум полгода.