Стихия чувств - Олег Вячеславович Земсков

Крепостные стены Кремля высотой в шесть метров, длиной в четыре сотни стояли на земляном валу и были выполнены из тына — плотно стоявших друг к другу заостренных брёвен. Перед валом Коля заметил довольно глубокий оборонительный ров, а в башнях и стенах бойницы для пушек и ружей. Марина, подняв голову, мысленно удивилась, как строители проездной башни могли работать на высоте не менее тридцати метров. Вглядываясь в сооружение, она увидела сторожевую вышку с маленьким окошком для наблюдения за обширным пространством, что позволяло обнаруживать врага на достаточном расстоянии от крепости. Проходя под проездной Казанской башней внутрь двора, ребята видели разных людей, в основном, в военной неодинаковой по расцветке форме, что указывало на разные чины служилых. Построек было немного, и в каждой располагалось какое-нибудь учреждение местного самоуправления города и уезда в целом. В центре Кремля, где по русской традиции всегда строилась церковь, возвышалось здание Троицкого собора. Неподалеку размещались присутственные места: воеводский двор, приказная (она же съезжая), гумная и земская избы, казармы для гарнизона, хлебные амбары, дворы помещиков, вотчинников и арсенал.

Сторожевой завел ребят в гумную избу, где староста заведовал уголовными делами всего уезда и знал о про- паже воеводы. Володя, указав на старосту и представив его, вернулся на свой пост. В избе неожиданно для себя ребята увидели своего исчезнувшего знакомого. Егор си- дел на скамье в порванной местами одежде и кровь слег- ка сочилась через рубаху, но раны были неглубокими и казались царапинами на могучих руках крестьянина.

— Ой, Егорушка! — по-детски обрадовалась Марина. — Что с тобой случилось, милый друг? — девушка приблизилась к мужчине, заботливо и одновременно встревоженно всматриваясь в его раны.

— Разбойники напали, когда я спал, но я им дал хоро- ший отпор, правда, и им удалось меня поцарапать да ускользнуть. Ерунда, подживёт быстро.

— Простите, — обращался Коля к старосте, — Это наш знакомый.

— Хорошо, — начал староста, — мне передали, что у вас кинжал воеводы.

Парень вытащил из-под кушака «Клык» и преподнес чиновнику на ладонях обеих рук. Староста жадно взял предмет, покрывая подвес, и произнес:

— Барин будет очень доволен!

— Да, но мы хотели бы вручить его лично, если можно, — учтиво проговорил Николай.

— Нельзя!.. — строго и надменно сказал начальный человек.

— Постойте! Я могу за них поручиться. — вмешался Егор. — Я же одного вам поймал.

— Да, это правда, — немного подумав, отвечал староста, — Ну что ж… Пойдемте, хлопцы. Проведу вас к воеводе.

Гумный староста неохотно отдал кинжал обратно юноше и собирался во двор воеводский, но Коля вспомнил об инструментах и сказал:

— Вот, совсем забыл, инструменты твои. А Савраска ждет на прежнем месте около озера. Прощай Егор и береги себя.

Николай снял с плеча сумку и аккуратно положил ее возле ног Егора, под скамью. А Марина, попрощавшись с крестьянином, вышла из избы вместе со своим другом.

Следуя за старостой, они прошли не более сорока ша- гов по проторенной дорожке и очутились около белокаменного двухэтажного здания с пристроенной округлой башней. Путь до входа в палаты лежал через лестницу, покрытую навесом из сосновых досок. Крыльцо в двадцать низких ступенек было исполнено тем же белым камнем. Приказная изба имела простую планировку — две палаты и сени. В качестве сеней выступал коридор с лавками для ожидания. Стены съезжей были двухметровой ширины, что позволяло делать в них подземные ходы, а в палатах — ниши для мелкой утвари, разнообразных украшений дома и свечей, защищавших кров от тьмы ночной. Окна были в форме округлых сверху арок, застекленных витринами, составляющими композиции то из разно- цветного, то из обычного стекла. И в ясный день, когда солнечные лучи преломлялись о цветную мозаику, природа вносила радужное оживление в суровые помещения, внутреннее убранство которых местами было расцвечено росписью традиционных орнаментов.

Продвигаясь вглубь здания, Коля и Марина вслед за старостой вошли в кабинет воеводы, где находился Иван Богданович Милославский. Был он из незнатного дворянского рода, но благодаря родственным связям с царской семьёй быстро продвигался по службе и получил чин окольничего, а через некоторое время возглавил Челобитный приказ. Находясь на воеводстве в Симбирске, он успешно руководил обороной города от войск Степана Разина, и за заслуги сии царём был пожалован в бояре. Воевода сразу заметил прибывших и обернулся

— они втроем тут же поклонились.

— А-а-а, это ты, староста! — ожидая явно кого-то друго- го, начал воевода. — С чем пожаловал? Опять, небось, с делом безотлагательным?

— Батюшка, милостивый, не гневайся. — проговорил староста.

— Ладно, ладно. Что у тебя?

Иван Богданович сел возле стола, на котором были разложены свитки, разного толка бумаги и принадлежности для письма. С другой стороны дьяк что-то молча записывал.

— Пропажа нашлась, батюшка.

— Неужто отыскали. Кто сыскал?

В глазах полководца появился блеск неподдельной радости, будто найденный кинжал был вовсе не простым холодным, красиво украшенным оружием, а дорогим сердцу трофеем, отбитым в бою.

— Вот, мальцы здешние нашли, — продолжил староста.

Николай, склонив голову и со всей торжественностью в жесте, преподнес на своих ладонях драгоценность. Надменно посмотрев на выступившего, Милославский встал, резким движением взял кинжал с рук и, взглянув на чеканку, по-хозяйски спросил:

— И чего же вы хотите за находку?

Воевода опёрся на стол рукой с зажатым в кулаке оружием, а другую завел за спину.

Вдруг в палаты ворвался с поклоном служивый. Немного отдышавшись, он спешно выпалил:

— Срочное донесение, воевода!

— Ну, говори, раз срочно, — спокойно ответил Иван Богданович.

— Отыскали награбленное. Неподалеку от села Шатрашаны была обнаружена хорошо спрятанная кладка под землёй. А в ней, барин, сорок пудов утвари разной драгоценной.

— Вот так удача! Молодцы, хлопцы!

Воевода, положив на стол кинжал, пожал за плечи гонца доброй вести и с довольным видом продолжил:

— Кто нашел-то?

— Отряд Ерошкинский.

— Дóбра, дóбра. Жалую им чины и сорок золотых каждому!

Иван Богданович равнодушно взглянул на гумного старосту. И тот понял, что воеводе не до дел уголовных и мелких краж. Удовлетворяя волю своего барина, он незаметно заспешил к выходу из палат, делая скрытый знак для Коли и Марины, означающий момент ухода. В покло- не они тихо вышли и покинули съезжую.

Во дворе ребята распрощались со старостой и вышли за ворота Симбирского Кремля.

— Эх, жаль, что не удалось упомянуть о купце, — начал парень.

— Да, воевода — человек строгих нравов! — сказала девушка.

— Не знаю, как у него с нравами. А мне он показался просто жадным.

— Если честно, то есть немножко.

— А ты знаешь, Марин, я вдруг вспомнил слова старца, что в тутовых садах нам встретился. Он говорил, чтобы вернутся