Влечение - Рози Томас

— Есть какие-нибудь новости из клиники?

— Без перемен.

Майкл Блейк сказал:

— Мистер Эллис работает независимым столяром, мастером по изготовлению встроенной мебели; его инструменты остались в машине. Когда он сможет их получить?

Инспектор заглянул в свои записи.

— После того, как будет сделано соответствующее заключение. Это займет неделю.

Уже на улице Майкл ободрил Роба:

— Вы получите назад свои инструменты как раз к тому времени, как снимут гипс.

— Хорошо.

— Вас подвезти?

— Нет, спасибо, — откликнулся Роб и побрел куда глаза глядят — лишь бы подальше от участка.

Ожидание растянулось на весь день и несколько последующих. Палата и тесная комната для посетителей стали для трех женщин такими же родными, как их собственные спальни. Чаще всего они просто сидели на пластмассовых стульях, держась за руки, а если и говорили, то исключительно о прошлом, невольно подправляя воспоминания, так что начинало казаться, будто в прошлом были одни лишь светлые дни. Сейчас они были заняты тем, что наблюдали за стрелками часов, действиями медсестер и мерцающим экраном над кроватью Дэнни. О будущем старались не думать.

Какую-то часть дня Лиззи проводила с Соком. А когда Джесс и ее дочери становилось невмоготу бодрствовать, они по очереди спали в каморке для родственников.

Состояние Дэнни не улучшалось. Он больше не вытягивал рук и не сжимал кулаки, когда сестры дотрагивались до его израненной плоти или нажимали на грудину. Аппаратура исправно делала свое дело, Дэнни же оставался пассивным.

В середине третьего дня из Сиднея прилетел Йен.

После развода прошло более двух лет и год — с тех пор, как они виделись в последний раз.

В унылой больничной обстановке он даже после долгого перелета выглядел здоровым и свежим; особенно бросался в глаза загар — по контрасту с бледностью на лицах женщин.

Бетт вскочила и с радостным возгласом бросилась к отцу.

— Ну-ну, я здесь, — пробормотал он, целуя ее волосы. — Я приехал.

«Как будто от этого что-то изменится», — с горечью подумала Джесс и тотчас отмахнулась от этой мысли. У нее не было сил ни на что другое, кроме страха за Дэнни и огромного горя, которое разрасталось в груди, угрожая растворить в себе даже страх.

Она неуверенно протянула руку, но Йен отвел ее и заключил Джесс в объятия. Они молча стояли, отдаваясь старому чувству близости. На мгновение Джесс овладело желание зарыться лицом в плечо мужа. Но время слез еще не наступило.

— Как он?

Она мотнула головой, не в силах вымолвить ни слова.

В палате старики индусы со скорбными лицами сидели возле кровати дочери — жертвы инфаркта. Ее муж и дети остались в комнате для посетителей.

Йен направился прямиком к Дэнни.

— Здорово, сынок.

Он наклонился и ласково погладил сына по Щеке. Коснулся торчащих меж бинтами черных волос. Дэнни не шелохнулся.

— Здравствуй, — гораздо тише повторил Йен.

Джесс напряженно прислушивалась к его шепоту. Широко открытые глаза лихорадочно блестели.

Попозже, когда начало смеркаться, Йен и Джесс вышли прогуляться. В домах на противоположной стороне улицы начал загораться свет, а когда они проходили под уличным фонарем, тот вспыхнул, распространяя вокруг себя оранжевое, с оттенком кроваво-красного, сияние. Они шли молча, сохраняя дистанцию. В последние месяцы их брака, когда Йен начал встречаться с Мишель, они часто ссорились, изливая друг на друга потоки желчи. Но сейчас любые проявления раскаяния или попытки оправдаться были бы неуместны. Перед лицом кошмарного настоящего прошлое потеряло всякое значение.

Джесс глухо произнесла:

— Кажется, они исподволь подготавливают нас к самому худшему.

— Это еще неизвестно. Они сами не знают.

Йен не любил заранее расстраиваться. Временами его оптимизм казался наигранным. Джесс припомнила былые разногласия и то, как их раздражали мелкие недостатки друг друга. Сейчас их общее поражение вызывало только грусть. Это было так давно!.. Джесс остановилась посреди тротуара и резко вскинула голову.

— Господи, что же делать?

Йен обнял ее за плечи. Его знакомое до мельчайших черточек лицо лишний раз напомнило: сейчас они — чужие. Джесс ничего не знала о его новой жизни.

— Только не плакать, — терпеливо ответил Йен. — От нас ничего не зависит. Остается положиться на врачей. И на Дэнни.

Глядя поверх плеча человека, который когда-то был ее мужем, на освещенные окна, за которыми шла кажущаяся теперь такой далекой и неправдоподобной будничная жизнь, Джесс мысленно сказала себе: «Если Дэнни умрет, все будет кончено». И в мыслях совершила скачок к самому началу — его рождению. Нет. Все началось еще до его рождения. В какой-то другой жизни.

Вечером, после нескольких часов, проведенных с сыном, вернулась Лиззи и заняла свое место у постели больного. Бетт сидела в комнате для посетителей, пила чай из термоса. Когда открылась дверь, она, как и все, подняла голову.

Роб стоял в переброшенной через плечо куртке, скрывавшей руку в гипсе. Правая сторона его лица была сплошь в синяках и ссадинах. Встретившись с ним взглядом, Бетт мгновенно угадала, кто это.

— Вы — его сестра?

— Да.

Бетт училась в школе для девочек, но была почти ровесницей Роба Эллиса. До нее доходили отдаленные слухи о том, что он не такой, как другие. Поговаривали что-то о его прошлом. Когда мама назвала имя сидевшего за рулем, в голове ожили смутные воспоминания.

— Что тебе нужно? Зачем явился?

— Как он там?

— Все еще в коме. Под кислородом. Тебе-то какое дело? Это ведь из-за тебя он здесь.

Роб собрался было уходить, но вдруг резко обернулся, с таким лицом, что Бетт пожалела о своих словах и немного отступила. Но он только уронил:

— Мне есть дело.

Лиззи сидела у постели больного. Только что приходила лаборантка, занесла на карточку результаты анализов. Все по-прежнему было без перемен. Лиззи подняла голову на звук шагов. В ярде от нее, не отрывая глаз от Дэнни, стоял Роб. Потом он подошел ближе и нагнулся. Скрипнула кожаная куртка.

За ним в палату вошла Бетт и знаками дала Лиззи знать: «Это тот самый». Лиззи вскочила на ноги.

— Что тебе нужно?

Роб как будто не слышал. Держась здоровой рукой за край кровати, он безотрывно смотрел на Дэнни. Лиззи подбежала и тряхнула его за плечо. Он медленно обернулся. Навис над ней, как скала.

— Что тебе нужно?

Парень покачал головой. У него были длинные вьющиеся волосы, стянутые сзади резинкой. Он не побрился: щеки неравномерно покрылись рыжеватой щетиной. Губы потрескались; под глазами залегли тени. Свежая перевязка казалась неестественно, пугающе белой.