Лодка над Атлантидой - Виктор Кернбах

Май-Бака отвернулся и скрипнул зубами. Аута тут же перепрыгнул через забор и взял его за руку.

— Послушай, Май-Бака, может быть, Нтомби не погибла. Может быть, она вернется назад… Звезде не нужна земная девушка.

Май-Бака повернулся к нему и посмотрел на него с невыразимой радостью. Еще никто не поддержал в нем слабую надежду на то, что Нтомби, может быть, жива.

— Да, — сказал он, — после рыкания льва я еще слышал ее пение.

— Ты любишь Нтомби, и, может быть, она снова будет твоей! — сказал дружелюбно Аута.

Май-Бака на это грустно ответил:

— Как ты узнал? Откуда ты знаешь, что я ее люблю? Ты что, прочел в моем сердце? Но Нтомби более никогда не будет принадлежать тому, кто ее любит. Даже если она вернется, Май-Бака к тому времени будет рабом далеко, в вашей проклятой стране.

— И все-таки до ухода у нас остается несколько дней.

— Кто знает! — прошептал Аута. Однако в голосе его не прозвучала уверенность.

Черная бездна неба и ее звезды стали растворяться в водянистой серой мгле раннего утра. Прошло немного времени, и странная звезда исчезла совсем.

Солнце поднималось из песка, освещая баобаб и финиковые пальмы оазиса.

Яхубен обошел забор и вошел в загон.

— Как вы смогли пройти через песчаную пустыню? — спросил Агбонгботиле с целью отвлечь Май-Баку от мрачных мыслей о потерянной им Нтомби.

— Тяжело было! — ответил Аута. — Вероятно, было бы куда лучше, если бы мы вообще не приходили…

— Ничего не поделаешь, пришли, — сказал старик. — Мы знали, что вы приближаетесь.

Яхубен с удивлением повернулся в сторону старика, но тут послышался голос Ауты:

— Мы знали, что вам известно о нашем приходе. Вот почему мы обходили все оазисы. Барабаны в этих краях не спали: они, как ветер, разносили эту весть.

Яхубен, разинув рот от удивления, глядел по очереди то на одного, то на другого.

— Вы не встретили зверей? — спросил Май-Бака.

— Нет. Но если бы даже и встретили, то Яхубен храбрый солдат, в армии нет лучшего стрелка, чем он.

Яхубен принял важный вид от переполнившей его гордости и совсем забыл о барабанах в пустыне.

— Да как же вы не заблудились в песках? — спросил опять Агбонгботиле.

— Пустыня мне известна с детства, — сказал Аута. — Но я никогда не знал ее так, как знаю теперь. Мы вдвоем, Яхубен и я, шли впереди армии на расстоянии одного ночного перехода и каждый день думали, что не сможем идти дальше. Однако на следующую ночь мы шли дальше так же, как в предшествующую. Зной не раз доводил нас до полного изнурения. Мы слышали, как трескались песчаные камни. Однажды у меня так пересохло горло и в рот набилось столько горячей пыли, что я сказал себе: вот он, вкус смерти! Но это ощущение прошло, как любой другой привкус, и мы остались живы. Вот и все. Но не я достоин удивления: я, как и вы, родился в этих песках. А вот Яхубен — это удивительный человек. Он житель страны, где воды так же много, как и воздуха, а жара там в степях вполовину меньше, чем у вас в тени под листьями баобаба. Он никогда не видел пустыни и, впервые встретившись здесь с ней, преодолел все ее трудности.

Яхубен был просто счастлив. Он с признательностью взглянул на Ауту. Если бы было можно и они были бы только вдвоем, он не посмотрел бы на то, что Аута раб, и бросился бы его обнимать.

Май-Бака впервые с доверием посмотрел на Яхубена.

Вдруг в южной части деревни послышались крики. Как все селения негров, маленькую деревню оазиса можно было охватить сразу одним взглядом. Женщины кричали, но, казалось, кричали от радости — чувство, которое в создавшихся условиях было неестественным.

Один из вновь захваченных рабов, который был обязан приносить еду для своих собратьев в загоне, быстро подошел и, поставив скудную еду на землю, крикнул:

— Они привели Нтомби! Нтомби здесь!

Май-Бака почувствовал, как у него задрожал подбородок. Он не осмеливался приблизиться к забору, чтобы убедиться, в самом ли деле она пришла. Тогда к другому краю загона заковылял Агбонгботиле. Вслед за ним пошел и солдат Яхубен, чтобы узнать, кто такая Нтомби. Аута тоже хотел было пойти вместе со всеми, но ему не хотелось оставлять Май-Баку одного.

Вскоре к ним возвратился Яхубен. Он был весел и еще издалека закричал:

— Пришла! Ее нашли на дереве; она туда от страха залезла. — Подойдя к Ауте поближе, он прошептал ему: — Не пустить ли ее в загон?..

Не говоря ни слова о причинах своих волнений, Май-Бака умоляюще смотрел на Ауту. Беспокойство овладело и Аутой, он не знал, как ему быть. Дело принимало нелегкий оборот. Пуарем не хотел обременять армию рабынями, особенно из черных племен. Однако в Атлантиде давно установился обычай не разлучать рабов с их женами. Здесь Пуарем был хозяином, и ему не хотелось, чтобы женщины были обузой в пути и сокращали тем самым скорость передвижения армии. “А что, если попросить Тефнахта как исключение взять с собой одну-единственную рабыню? — думал Аута. — Но тогда Май-Бака вряд ли согласится быть выделенным изо всех своих собратьев…”

— Пойду к светлейшему Тефнахту, — сказал Аута, прервав свои размышления.

И он не спеша направился к палатке жреца. Негры с надеждой и любопытством смотрели ему вслед. Шел он медленно, чтобы как-то выиграть время и все обдумать. Он еще не знал, что скажет Тефнахту, но чувствовал, что следует просить его не за одну рабыню, а за всех.

Жрец Тефнахт сидел на ложе, сплетенном из веток и покрытом несколькими леопардовыми шкурами, в тени огромного тента из толстой ткани, через которую не проникали лучи солнца. Два раба обмахивали его опахалами из страусовых перьев, привязанных к длинным ручкам, сплетенным из молодых тростинок. Увидев Ауту, Тефнахт, казалось, не удивился его появлению. Он отложил дощечку и заостренную медную иглу с инкрустированной орькалком[2] ручкой.

— Господин… — обратился Аута, склоняясь в поклоне перед ним.

— Знаю, опять явился с просьбой о сострадании к рабам. А не кажется ли тебе, Аута, что смысл нашего прихода сюда не в сострадании, а в величии исполнения плана нашего бога и правителя, да будет он вечен, здоров и могуществен. Я думаю, что достаточно того великодушия, которое мы проявили по отношению к этим подлецам: те, кто остаются в своей деревне, не будут убиты. Ясно?

— Ясно, господин…

Тефнахт внимательно следил за его глазами: они, казалось отражали безграничное уважение, но от жреца, хорошо знавшего людей, не ускользнул тот резкий огонек который блеснул в обычно задумчивых глазах раба. Однако желая показать себя великодушным, Тефнахт произнес:

— Скажи, зачем пришел? Слушаю тебя.

— Одного из рабов, которого я выбрал, господин, может быть самого ловкого и самого сильного среди всех имевшихся в Атлантиде, я думаю, для пользы дела не следовало бы разделять с любимой им девушкой, которую солдаты привели с юга. Она из племени даза, из этой деревни.