Одержимость смертью - Нора Робертс

— Ну, старушка рассказывала всем, что Беата жива, а это не слишком вяжется с остальным.

— Беата испарилась. У неё были работа, занятия, роль. Выглядит так, словно у неё имелось всё, но она исчезла. Вероятнее всего, не по доброй воле — это мнение Ллойда и я с ним согласна.

— Три месяца — долгий срок, — возразила Пибоди. — Слишком долгий, чтобы удерживать взаперти того, кто этого не хочет. Да и зачем?

— Жабо не хотела верить, что Беата мертва, и кто может её в этом обвинять? — заметила Ева, — Ведь не только её правнучка, но и она сама пошла наперекор всей семье, чтобы Беата могла поехать в Нью-Йорк.

— Паршивое дело, — как и Ева, Пибоди внимательно осматривала улицу, здания, машины. — А что именно она сказала? Ну, когда говорила с тобой.

Ева не хотела возвращаться на ту улицу, где она склонилась над жертвой, держа её за руку. Смешивая свою кровь с её.

— Она назвала имя Беаты, сказала, что та заперта и не может выбраться. Упомянула, что она где-то внизу, за красной дверью и просит о помощи.

Ты — воин, я — обещание.

Стараясь сохранять спокойствие, Ева провела рукой по волосам.

— Она умирала.

Но её глаза, напомнила себе Даллас, оставались живыми.

— Мы проверим алиби всех, пройдемся по остальным соседям жертвы. — «Будем делать свою работу, шаг за шагом», — подумала Ева. — Я встречусь с Моррисом, свяжусь с копами, работавшими с Алексеем, послушаю их мнение о нем.

— Если исчезновение Беаты и смерть мадам Жабо не связаны между собой, то это еще одно чертовски точное совпадение.

— Будем отталкиваться от того, что они связаны. Раскроем одно дело, распутаем и второе.

— Я могу взять Макнаба: встретимся, сходим вместе в театр, где Беата должна была работать. Ллойд проверял это, — добавила Пибоди, — но свежий взгляд не помешает.

— Хорошая идея. Отправь мне потом, что удастся узнать.

А мне нужно подумать, сказала себе Ева, когда они разделились. Заехать в морг, чтобы подтвердить время смерти — что казалось ей совершенной глупостью, ведь она была там как раз в эту самую минуту — узнать, смог ли Моррис или кто в лаборатории определить тип лезвия, а может и чистильщикам удалось что-то обнаружить.

Сначала нужно разобраться с фактами, добравшись до машины, решила Ева — а уже затем заниматься теориями. Но, на мгновение замерев, она внезапно почувствовала себя уставшей и злой. Как если бы что-то пыталось настоячиво пробиться в её мозг и раскидать мысли по углам.

Всё происходило слишком быстро, решила Ева. У неё не было времени на пару хороших, глубоких вдохов между происшествиями. Значит, она может сделать их сейчас, просто закрыв глаза и приказав своим телу и мозгу расслабиться.

Живая. Запертая. Помоги.

Сдержи своё обещание!

Раздавшийся в её голове голос был настолько ясным, что Ева вздрогнула, положив руку на оружие, и огляделась. Её сердце больно билось о ребра, стучало где-то в горле и ушах, когда она отпустила оружие.

— Прекрати. Просто прекрати, — приказала она самой себе. — Сделай, что должна, а потом просто выспись. — Даллас отъехала от тротуара, но затем решила позвонить домой.

И её сердце немного успокоилось, стало биться медленнее, когда на экране возникло лицо Рорка.

— Лейтенант, надеюсь … Что случилось?

— Ничего. Ну, ничего, если не считать пожилую болгарку, истекшую кровью у меня на руках. Я устала, — призналась Ева. — Еду в морг — у нас нестыковка со временем смерти. Нужно заняться этим поскорее, потом переговорить с кучей копов об одном русском танцоре балета. Извини, — добавила она. — Это дело в прямом смысле просто свалилось на меня.

— Встретимся в морге.

— Зачем?

— Ну а где еще могут встретиться муж и жена, если — это мы с тобой? — Ева выглядит бледной, подумал Рорк, её глаза казались слишком темными по сравнению с кожей.

— Да, хорошо. Увидимся.

Когда она отключила связь, Рорк просто уставился на экран своего телефона. Ни слова против? Ева не просто устала, подумал он.

Его лейтенант была явно сама не своя.

Она заблудилась. Ева была уверена, что это невозможно, но она и правда не могла найти дорогу.

Улицы казались слишком многолюдными, слишком запутанными и громкие гудки, которые подгоняли её двигаться, если она медлила на светофорах, заставляли Еву подпрыгивать на сидении. Растерянность превратилась в страх, который каплями пота полз вниз по позвоночнику. Пытаясь бороться с ним, Ева сначала приказала навигатору проложить маршрут, а затем перевела машину в автоматический режим.

Она устала, решила Ева, закрывая глаза. Просто устала. Но внутри нарастало беспокойство, что она заболела — или даже хуже.

Нужно взбодриться, подумала Ева, почти дрожа от облегчения, когда она подъехала к моргу. Обязательно купить банку «Пепси» в торговом автомате, чтобы принять немного кофеина. Может даже взять энергетический батончик, потому как, видит Бог, она умирает с голоду.

«Что не так с воздухом?» — задалась вопросом Ева, оказавшись в белом коридоре. От яркого света, отражавшегося от плитки, болели глаза. Всё это напоминало холодный, ледяной взрыв после душной летней ночи. Хотя под её холодной кожей бежала горячая, как при лихорадке, кровь.

Даллас направлялась к торговым автоматам, запустив руки в карманы, думая о еде и кофеине. На полу между машинами, закрыв лицо руками, сидела плачущая женщина.

— Мне страшно. Мне страшно, — повторяла она. — Меня никто не видит.

— В чем дело? — Когда Ева наклонилась к ней, женщина убрала руки. На её лице, покрытом синяками, отразились шок и то, что можно было бы назвать надеждой.

— Ты меня видишь?

— Конечно вижу. Вам нужен врач. Успокойтесь. Я сейчас кого-нибудь позову, а потом …

— Уже поздно, — слезы побежали по опухшему лицу, когда женщина закачала головой. — Посмотри, что он со мной сделал.

Ева застыла, глядя на открытую рану на затылке женщины, на кровь, запекшуюся на волосах и пропитавшую блузку.

— Держитесь. Просто … — Ева подалась вперед и её ладоньо прошла сквозь руку женщины. — О, Господи.

— Это Ронни, — шмыгая носом, женщина вытирала слезы ребром ладони.

— Кто ты? Какого черта происходит?

— Я не знаю, но мне нужно рассказать об этом кому-нибудь. Это Ронни, — повторила она. — Этот ублюдок. Он разозлился на меня, потому что я помогла Саре уйти от него. Наверное, он следил за мной после работы и, когда я была в парке, напал на меня, заорал и ударил. Он бил меня, а я не могла убежать. Никто не пришел мне на помощь. Никто нас не видел, а Ронни продолжал бить меня, пока я не упала. Он подобрал камень и убил меня. Это ведь неправильно. И что мне теперь делать? Мне страшно быть здесь. Мне страшно быть мертвой.