Колючий подарок - Сергей Антонов

— Чего — рогатку? — спросил Стёпа.

— В карман, — сказала Люська с одной косичкой.

Стёпа послушался. Вернулся он через несколько минут. Оттопырив карман, он предложил двум Люськам заглянуть в него. Там, увидели они, зеленел горох. Не удовольствовавшись этим, девочки поочерёдно залезли в Стёпин карман руками, потрогали горох.

— У-у, много, — сказала Люська с одной косичкой.

Стёпа натянул рогатку и выстрелил. Горошина ударилась в окно. Через полминуты в нём появилась седая голова бабушки. Когда бабушка отошла от окна, Стёпа выстрелил снова. Снова появилась бабушкина седая голова.

Стёпа стрелял раз семь. Ему забавно было смотреть, как сейчас же после выстрела подходила к окну бабушка и, ничего не понимая и удивляясь, трогала руками стекло: «Ведь как будто что-то и ударило в него, и трещало оно, а, поди ты, цело! Странно… Странно…»

Бабушка в конце концов надела очки и через очки рассматривала: «Нет, цело!..»

Стёпа даже подпрыгнул от восторга.

Тут на полянку возле пруда прибежала жёлтая собака Ласка и стала грызть кость. Все ринулись к собаке. Та с костью в зубах бросилась прочь и вскоре скрылась за баней.

Стрелять в бабушкино окно уже почему-то не хотелось.

— Давайте постучим, — сказала Люська с одной косичкой.

— Куда? — спросил Стёпа.

— А в бабушкину дверь.

В дверь постучали и разбежались в разные стороны, прячась за деревьями и углами домов.

Из комнаты послышался голос:

— Кто там?

Не получив ответа, бабушка выглянула в коридор. Но и там никого не было.

Стучали ещё два раза. Потом узнали, что уже час, и все пошли в парк, где в два приезжие артисты будут давать концерт для школьников.

…Как-то под вечер ребята, часа три носившиеся по посёлку, уселись на приступки отдохнуть.

Приморились… Трудно было даже ворочать языком в пересохшем рту. Молча сидели и скучно смотрели кто куда.

Дверь вдруг открылась, и на крыльцо вышла бабушка. В правой руке она держала нож. Большой кухонный нож…

Стёпа толкнул девочек.

— Вижу, — недовольно сказала Люська с одной косичкой.

Ребята встали, не спуская глаз с этого ножа.

Держась за стену, бабушка спустилась с приступок и, осторожно переставляя ноги, покачиваясь, пошла вдоль стены дома к огороду Дроновых, собственно четырём грядкам, разбитым перед их окнами.

Две Люськи с разинутыми от удивления ртами и Стёпа, словно их что-то тянуло, двинулись вслед за бабушкой, всё время сдерживая друг друга.

Минуты три бабушка шла до этого огорода, а когда наконец добрела, опустилась на землю между грядками и оперлась на нож.

Ребята сели на приступки другого крыльца, совсем рядом с грядками Дроновых.

Что будет?

Бабушка, вздыхая, устроилась на корточках и стала полоть грядку с морковкой, луком, чем-то ещё, сильно заросшую лебедой.

Странно! Что стоило вырвать эту травинку-лебеду? А бабушка отдувалась каждый раз, когда выдёргивала. Большую лебеду она сначала со всех сторон подрубал ножом и только потом выдёргивала с землёй на корнях.

Ребята молчаливо переглядывались.

Всё было странно: и огород не её, не бабушки, и вдруг лебеда стала казаться чем-то другим, что трудно, очень трудно вырвать из земли… Как будто это деревцо…

Прополов не больше четверти коротенькой грядки, бабушка передохнула. Потом опять взялась за работу.

— Григорьевна! — окликнули её.

Она подняла голову и увидела Дронову, хозяйку огорода, которая возвращалась с работы на ткацкой фабрике.

— У меня, что ль, старались, Григорьевна?

— У тебя… Да вот, видишь, медленно дела идут…

— Да что же это вы! Куда же вам! — всплеснула руками Маруся.

— Ведь я же огородница… — проговорила бабушка. — Морковь вот такая у меня была! — Она показала, какая большая у неё была морковь. — А огурцы маленькие, пупыристые… А то выращивают жёлтых поросят — ни вкуса, ни запаха… Может, на будущий год и сама займусь по старой памяти…

— Конечно, конечно, Григорьевна… Раз любовь… А я всё собиралась, собиралась прополоть, да то одно, то другое. Сегодня опять дела… Да уж бог с ними! — Маруся махнула рукой, присела и стала полоть, не глядя на бабушку. — Действительно, всё заросло! — проговорила она. — Всё вредитель забил! Ну смотри ты! А? Это ж надо! Прямо чертополох какой-то! Не огород, а пустырь! Это ж надо!

Долго ещё она причитала, удивляясь.

Ребята молчали.

В августе бабушке привезли дрова. Их сложили у подъезда в дом. Через день появились пильщики и распилили, раскололи плахи и кругляки на поленья. Поленьев выросла высокая груда, а вокруг валялись щепы и щепочки. Пильщики стали носить дрова в сарай.

Откуда-то набежали ребятишки, выползли трёхлетние, четырёхлетние малыши, как их называли — клопы. Кто по поленцу, кто по два, кто по пяти, кто по щепочке — все стали помогать пильщикам носить дрова в сарай.

— Я два! — весело кричали.

— Я три!

— Пять! Смотрите — пять!

Игра всем нравилась. Каждый старался помочь пильщикам, таскавшим дрова в сарай.

Самый маленький изо всех, трёхлетний Толик, пыхтя собирал малюсенькие щепочки. Он старательно, любовно складывал их друг на друга, как будто это были пряники. Когда у него набралась небольшая стопка, Толик, держа её двумя руками, понёс бабушке в комнату.

Он открыл дверь плечом, как открывал свою, и сказал:

— Бабушка, я вам дрова принёс.

Удивлённая женщина вышла из-за шкафа, который перегораживал комнату, и увидела Толика, аккуратно складывавшего что-то у печки.

— Где дрова, милый? — спросила бабушка.

— А вот. — Толик указал на щепочки.

— Вот спасибо, милый, — сказала бабушка и подошла к шкафу.

— Я ещё в сарай относил… Целое полено. — И Толик направился к выходу.

— Постой, милый. Ты чей же будешь?

— Я Авдеевых.

— Из того дома? А-а, да-да… — сказала бабушка. — На вот тебе конфетку.

Бабушка протянула ему «Мишку». Толик вцепился в подарок и отметил:

— «Мишка». Это вкусный конфет.

Ничего не видя, кроме конфеты, он вышел в коридор. Он не слышал, что говорила ему бабушка, как благодарила его, приглашала к себе.

За Толиком в комнату бабушки снесли дрова Юрка, две Люськи, Стёпа.

— Я пять поленьев принёс, бабушка, — докладывал один.

— Я четыре, бабушка.

— Я шесть!

Она благодарила всех и всем подарила по «Мишке».

Когда вышли из комнаты, Люська с одной косичкой сказала:

— А у бабушки ноги, наверно, больные, она тихо ходит.

— Потому что она очень старая уже, — объяснил Стёпа.

— А ты горохом, — с укором сказала ему Люська с двумя косичками.

— Горох научивала ты просить, — ответил Стёпа.

— Не ссорьтесь, — сказала другая Люська.

В чистой и светлой комнате они увидели полки с книгами, цветы у окон и несколько фотографий, прибитых к стене. И по этой комнате медленно ходила старая женщина с серебряной головой.

Когда поленья и щепу перетаскали, перед входом в дом, где кололи дрова, долго ещё стоял запах смолы, острый запашок берёзы и осины, видно, отсыревших и чуть подгнивших при сплаве на реке и за время хранения на складе.

Две Люськи, Стёпа, Юрка побежали в парк: будет митинг, а после будет кино. У подъезда, где кололи дрова, остался лишь один Толик, самоотверженно и бесстрашно выискивавший среди травы и песка дровяные крохи.

Однажды, когда стало уже холодать, возле подъезда по-осеннему почерневшего дома остановилась «Победа».

Две Люськи и Стёпа вовремя очутились на месте. Они увидели, как быстро вылез из машины шофёр в военной форме, распахнул дверцу. На землю ступили ноги в чёрных, начищенных до блеска сапогах, показалась мягкая тёмно-серая шинель, и перед ребятами предстал полковник в фуражке. За полковником из машины вышел человек в кепке, в расстёгнутом пальто.

Человек в кепке, а за ним полковник поднялись по ступенькам и постучали в бабушкину дверь.

Ребята следили за ними.

— Смотри-ка!

— Да-а…

— Зачем это они?

— Арестовывать…

— Полковники не арестовывают…

Это было в субботу. Вечер субботы и всё воскресенье они были у бабушки, не выходили из её комнаты. Машина стояла у подъезда. Стало известно, что полковник и человек в кепке — бабушкины сыновья. Полковник прославлен боями за Берлин, а человек в кепке — известный мастер обувной фабрики. Это удивило ребят: у такой старушки — такие сыновья! Фотографии их висели у бабушки на стенах. Но там было не две карточки, а больше, штук пять.

— А те сыны небось лётчики, — сказала Люська с двумя косичками.

— На что им лётчиками быть? — сказала другая Люська. — Теперь все герои на гидростанциях работают.

— Строят великие строительства, — сказал Стёпа.

— А работают инженерами, — сказала Люська с одной косичкой. — Или начальниками.