Трое - Георгий Иванов Марков

Если же застанет их на месте преступления в прелюбодеянии, то рявкнет:

— Поймал тебя, шлюха!.. Вон! Пошла вон из моего дома! Уличница!

Выражения ему очень нравятся. Так и скажет. Потом подбавит:

— Дай ключ от дома! Отдавай ключ и посылай ваших, чтоб забрали твои манатки! Сука! Давай ключ, говорю!

Он представляет себе, как вернется домой и выбросит ее вещи. Нет, не все. Так, кое-какие тряпки. Больше ничего. Потом сменит замок. Найдет свидетелей для развода, чтобы брак был расторгнут по ее вине. Это нужно, чтобы жилплощадь осталась за ним… И тогда — сам себе хозяин! А ребенок? Ребенка он отдаст своей матери и будет жить один!.. И Данче больше не будет… Не будет с ним рядом в кровати, не будет…

— Убью! — кричит он, сжимая рукоятку ножа, хотя наперед знает, что никогда не убьет ее.

— А того… посажу в тюрьму! К самому генералу пойду!

Такое возмездие кажется ему вполне подходящим. Он немного успокаивается.

Со стороны леска медленно идет ротный командир Сашо.

Капитан не любит продавца заводского киоска и не собирается с ним разговаривать. Однако Марин преисполнен страхопочитания к этому офицеру. Он его боится и уважает. Всегда продает ему самые хорошие сигареты.

— Товарищ капитан, — останавливает он его. — Вы случайно не видели моей жены… К нам пришли гости, а ее нет. Сказала, что выйдет прогуляться… К лесу…

— Нет! — уверенно отвечает капитан. — Я оттуда иду… там никого нет!

— Интересно, куда она могла пойти! — Марин облегченно вздыхает. Он боялся того, что могло произойти в леске.

— Не знаю! — отвечает капитан. — Но в лесу ее нет!

— Тогда нет смысла туда идти! — Марин возвращается вместе с капитаном.

— Вы, наверное, будете курицу резать для гостей, — замечает капитан.

— А… почему… — бормочет Марин.

— У вас нож выпадет из кармана! — и капитан уходит, не скрывая презрения.

Марин смотрит ему вслед и возвращается домой. Те, кто знает капитана, заметили бы, что он бледнее, чем всегда, и настроение у него совсем плохое. Стиснув зубы, он обходит район казармы, несколько раз заходит в помещение роты, хотя и не является дежурным. Он ищет кого-то.

Наконец, видит Сашо, беззаботно возвращающегося в казарму.

— Рядовой Баров! — останавливает его капитан.

— Я, товарищ капитан.

— Трое суток гауптвахты, марш!

— Есть трое суток гауптвахты, товарищ капитан!

Сашо удивляется, что такое случилось с капитаном. Чего он так злится на него! Но времени на размышления нет. Он поворачивается, идет к караульному помещению, а оттуда — на гауптвахту.

На нарах сидит только один солдат. Робкий, трусливый парень. Коротыш.

— Привет! — говорит Сашо, усаживается рядом и чувствует себя превосходно.

После того, что произошло в леске, ничто не в состоянии испортить ему настроения. Сашо задирает ноги на стену, рассказывает Коротышу веселые истории и расплывается от удовольствия.

Тот смотрит на него пугливо и удивленно. Что с этим Сашо? Неужели ему так весело на губе?

— Знаешь, — рассуждает Сашо. — Никто в полку за эти два года не был столько на гауптвахте, сколько я! А что толку? Какой был, такой и остался. Только капитан не может этого понять. Гауптвахта гауптвахтой, а женщины меня любят! Интересуются! Видал, сколько их ко мне приходит повидаться. Каждая старается, гостинцы несет.

Сашо очень хочется рассказать о сегодняшней истории, но что-то его удерживает. Ему кажется, что сегодня было что-то другое, необыкновенное.

Поэтому он предпочитает заняться капитаном.

— Он от зависти меня сюда послал! Тоже мне, моралист! За всю свою жизнь, небось, на женщину не глянул! И танцевать, наверное, не умеет. Хочешь спорим, что танго у него не выйдет. А пользы от маршировки никакой. Только пятки набивать. Эх, Коротыш! — потягивается он, и лицо блаженно и презрительно улыбается. — Если бы чины давали за это дело, то я б давно генералом был, а наш капитан, ну, в лучшем случае, в новобранцах бы ходил. И то, если бы медицинская комиссия одобрила.

Он ловко кувыркается, чуть не ударив голову о выступ нар. Однако и это не может испортить ему настроения.

— Еще один месяц! — говорит Сашо. — И конец! Все столбики на плаце перецелую!

Коротыш свертывается в углу, чтобы дать возможность вытянуться Сашо.

— Лучший свой костюм надену! Темно-синий, из заграничного дубле, как у лорда, плащ английский… порядочек… заявляюсь в роту и ауфвидерзеен! Будьте здоровы, свидимся ли, нет ли, неизвестно. Только, вот, о профессоре жалеть буду… В гости к нему в Софию поеду! Стоящий человек! Последним куском хлеба с тобой поделится, денег даст, заступится… душа-парень! И не важничает, как другие, образованные. И умен! Математик, физик! — Сашо улыбается, представляя себе, как будет прощаться с Иваном.

— Может и о Младене буду жалеть. Только он парень себе на уме.

Коротыш недоверчиво моргает. У него достаточно забот, а тут еще слушать глупости Сашо.

— Младен — жила! — продолжает Сашо. — Не люблю таких! Живыми нас продаст, если получит от этого выгоду. Интересно, что у него с Мартой? Гм!.. И капитана, может, вспоминать буду… Наказывал, конечно, на гауптвахту посылал, но служить у него хорошо! Ловкачей и хитрюг не любит. За это я здорово его уважаю. И ни перед чем не пасует. Только вот по той самой части слаб. Если б не это, цены б ему не было!

Вернусь домой, сразу же выложу матери: «Мама, так и так, исчезай недельки на две! Давай ключи от квартиры! Эх, брат, развернусь я! Что еды, что питья и всякого прочего… За все два года нагуляюсь!

Коротыш, наконец, понимает, что следует принять участие в разговоре.

— Ну, а потом что делать будешь?

— Возьмусь за что-нибудь. Знаешь, ведь, после школы все равно что без профессии. Может, служащим стану в банке, знакомый один у меня там есть… а, может, в мастерскую. Есть у нас такая, наждачную бумагу делает. А лучше вообще бы не работать. Жить себе припеваючи!

Снаружи слышны тяжелые шаги.

— Идет кто-то! — приподымается испугавшийся Коротыш.

— Кто-нибудь вроде нас! — спокойно потягивается Сашо. — Счастливчик!

Дверь открывается. На пороге капитан. Наказанные вскакивают и застывают в стойке смирно.

Пристальный взгляд капитана останавливается на Сашо. Губы солдата вздрагивают в улыбке. Он понял, что несмотря на случившееся, капитан не презирает его.

— Слушай! — тяжело говорит офицер. — Один тип, вроде тебя, воспользовался тем, что друг твой Дойчинов отбывает службу… теперь у того жена уходит.

— У профессора! — восклицает Сашо.

— Вот это я и хотел тебе сказать! — отрезает капитан и выходит.

Сашо поражен.

«Эх, профессор, профессор! С тобой — и такое! А я по пять километров отмахивал, чтобы опускать твои