Закон сохранения энергии на небесах - Анастасия Стеклова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День был непростой, так что ни говорить, ни даже думать не хотелось. У Эмань была зарядка на солнечных батареях, но лампа со свечой много энергии не давала, так что без телефона она просто занялась своими ногтями. Хамуцо перелистывала "Рассуждения о небесах", но текст не отпечатывался в мозгу. Чем занималась Меркурия, девушкам было неинтересно. Спустя время в их дверь постучали и подали им поздний ужин: лапша и рисовые лепёшки. Поев, девушки ещё немного потупили, потом сходили умыться и почистить зубы, после чего улеглись.
А утром начался ад.
Близняшек они, кстати, больше не увидели.
1. Речь об аниме "Клинок, рассекающий демонов" ("Истребитель демонов")
2. Такамагахара — "Равнина высокого неба", обитель японских богов.
3. Китайцы поднимают брови, когда злятся.
4. Си Ши действительно была легендарной красавицей, одной из четырёх, чьи образы нашли своё воплощение в китайской литературе.
5. Речь о Второй Мировой и предшествующей Японской кампании на территории Китая.
6. Айренг — небесная страна индо-малайской культуры, Сукхавати — буддийской, Джаннэт — исламской.
Глава 3. "Между нами, девочками…"
Си Ши, хоть и за сто с лишним лет жизни узнала себе цену, не стала бы называться громким словом "учитель". Она наставница и педагог, она обучала девочек из небесных семей среднего уровня. Базовым знаниям, умениям и манерам, не больше. Больше и не получится: Эрлитоу живёт по старым правилам, девочкам негоже быть личностью, а не украшением с хозяйственной и воспроизводительной функцией.
Да, она была с земли, была одной из учениц драконов и ей повезло пройти рубеж, после которого уже ничего не страшно, особенно постареть, потому что в ней ровно и изящно циркулирует поток ци и начала инь и янь находятся в равновесии. Хоть для этого и пришлось принести на алтарь личные интересы, свою гордость и в некотором роде свободу. Жители Тянь-Чжунго уважали людей с земли, которых приносила им Гроза, потому что их было чрезвычайно мало и им приписывались особые свойства организма, которых не было у местных небесных. Поэтому у Си Ши было восемь детей от разных отцов, которые остались с ними где-то за стенами Истинного Эрлитоу, куда не очень знатной по местным меркам девушке ходу не было, так что она не могла увидеть своё потомство, да и не хотела, потому что в этом не было никакого смысла: она же не жена и даже не наложница. Она просто женщина с земли, которая умеет то, что положено женщине.
Да, может, она и не благородная красавица из-за того, что её глаза косоваты, зубы "заячьи", ножки не забинтованы, а грудь больше, чем нужно. И пусть: родители с самого начала решили, что лучше принесут её в жертву небу, чем она станет наложницей императора или какого-либо из чиновников и воевод.
Но на земле времена менялись: когда спустя 49 лет к Си Ши пришли новые ученицы с земли, она по началу не признала в них своих землячек, настолько были непохожи на неё, дитя начала двадцатого века, эти девушки из страны, пережившей эпоху милитаризма, Вторую Мировою, ужасный кризис, а затем начавшую экономический подъём с коммунистами.
Поэтому Си Ши думала, что готова ко всему, что во второй раз всё будет проще…
Под вечер Си Ши 49 раз обошла пруд с мандаринками и столько же раз обошла сам Дом, чтобы успокоиться, и всё бормотала:
— Ни в земной, ни в небесной жизни я не видела таких неуклюжих
(после практики цигуна),
неумелых
(после попытки приготовить еду с использованием традиционной печи — хого),
неизящных
(после каллиграфии),
недостойных
(после чайной церемонии),
неблагодарных
(после любования природой)
УЧЕНИЦ!
Мнение о трёх девушках по отдельности у неё сложилось следующее: Хамуцо слишком прямая, слишком деревянная и вообще ведёт себя как мужчина, но даже хуже, потому что и мужчины не лишены гибкости и изящества, а эта девушка подобна высохшему суку дуба. Эмань же ленива, мягкорука, рассеянна, дрябла, а что самое ужасное — не скрывает очертаний своего тела, а выставляет всё напоказ. Меркурия… как будто кто-то вытащил у женщины мозги, подсоединил к ЭВМ и запихнул их в булку. Ржано-пшеничную. Об ЭВМ Си Ши рассказывали, и она слышала, что такая находится где-то в Пределе… Бр-р-р, в Пределе какой гадости только нет, а теперь там шастают эти ёкаи, которых сумела переправить О-Цуру…
Си Ши обняла себя двумя руками.
О-Цуру… О-Цуру… Японский журавль[1]… Прошло почти девяносто лет, теперь она, наверное, злобная старуха. Неизвестно, кем она в итоге стала в Такамагахаре, но её отголоски слышны до сих пор. Совет кормит сказками, что после победы над Эдемом никто не отважится напасть на них, вот только это вряд ли… Рано или поздно придётся биться за Эрлитоу, и останется только молиться драконам, чтобы потом на них, ослабленных и измученных, не налетел бы кто-нибудь с запада… И вот эти три дуры — их новая надежда? Впрочем, ветер донёс слухи о четвёртой… Четыре — дурное число.
Надо бы пойти помолиться предкам, иначе такими темпами сёстры Хуа всё-таки страшно накажут её.
Практика цигуна подразумевала собой, как завещал русский бард Высоцкий, "бодрость духа, грацию и пластику". Девушки понятия не имели, что человеческие суставы могут так двигаться, как это показала Си Ши, а под конец им хотелось, чтобы на них упали кирпичи прямо с неба и прям по голове насмерть, так они вымотались. Их ханьфу прослужили им меньше двенадцати часов, потому что очень скоро Хамуцо порвала рукава, когда рубила дрова, а Эмань подожгла себя, когда топила хого, чтобы отварить овощи. Меркурия и вовсе умудрилась пролить на себя бульон. Так что вскоре им выдали некрасивые ципао из грубой материи. Каллиграфию они провалили, потому что современные китайцы если и пишут от руки, то точно не кисточкой. Эмань ещё, точно желая посмеяться, написала предложенную фразу в английской транскрипции.
С чаем вышло ещё хуже, потому что к ним пришли какие-то старики и старухи из батрохов. Вообще людей-лягушек оказалось неожиданно много: в Среднем кольце целые районы кишели ими. Гостям надо было заварить и разлить чай, и ни одна из девушек этого не сделала, потому что Эмань сказала, что за чай не понимает, а Хамуцо предложила использовать чайные пакетики. Это был позор.
На следующий день повторилось то же самое,
