Судьбы и фурии - Лорен Грофф

[Или не очень.]

Небольшое совещание шепотом, и они приняли решение – вечеринка пусть продолжается, а они пока сводят Рейчел пообедать в кафе за углом. В девять часов они уложат ее спать и выключат музыку. И все выходные посвятят ей.

Сначала бранч, потом они сходят в кино – и попкорн, обязательно попкорн! – а потом можно будет прокатиться в «Шварц»[9] и потанцевать на гигантском фортепиано.

Когда Рейчел наконец взглянула на собравшихся, тут же подметила невысокого темнокожего парня – Сэмюель? – который выглядел глубоко уставшим и без умолку говорил о своей важной работе – в банке или где-то еще. Как будто так сложно обналичивать чеки и отсчитывать сдачу. Рейчел с легкостью могла бы делать все это, а ведь она училась только в третьем классе. Она украдкой вытащила конверт, который приготовила еще дома, и быстро засунула брату в задний карман. Она уже представляла его лицо, когда он его откроет: шесть месяцев она откладывала карманные деньги, получилось почти две тысячи долларов. Невероятные карманные деньги для восьмилетней девочки. На что бы она их потратила? Ма была бы в ярости, но Рейчел уж больно прикипела душой к Лотто и Матильде, и ей было ужасно жаль, что их отрезали от семьи только потому, что они поженились. Как будто отказ от наследства мог их остановить: эти двое были созданы друг для друга. Они как две ложки из набора! Но все равно, им же нужны были какие-то деньги. О чем можно было говорить, достаточно только взглянуть на это маленькое темное логово, даже без мебели! Рейчел никогда не видела такого унылого и пустого места. У них не было ни телевизора, ни чайника, ни ковра. Вот, значит, как выглядит бедность. Она снова влезла между Матильдой и старшим братом, стараясь держаться поближе к Лотто, потому что от него пахло лосьоном, а от Матильды – тренажерным залом, где обычно проходили встречи ее отряда девочек-скаутов. Ох, даже дыхание сбивается. Но, по крайней мере, страх, сковавший ее в аэропорту, испарился, затопленный теплой волной их любви. Люди, собравшиеся здесь, были ужасно развязными и пьяными. Количество ругательств, срывавшихся с их языков, потрясало. Антуанетта внушала своим детям, что вслух ругаются только идиоты. Лотто никогда не ругался. Похоже, они с Матильдой были как раз теми самыми, правильными взрослыми. Когда она вырастет, то будет такой же, как они, будет жить по законам морали, чисто и честно, ради любви. Она еще раз взглянула на человеческий вихрь, залитый лучами заходящего июньского солнца, стиснутый в душной маленькой квартирке, на всю эту выпивку и грохочущую музыку. Пожалуй, это то, чего бы и она сама хотела от жизни: красоты, дружбы и счастья.

СОЛНЦЕ КЛОНИЛОСЬ К ЗАКАТУ.

Время приближалось к восьми.

Конец осени расстилался вокруг мягким покоем, однако в воздухе витало странное и прохладное предчувствие чего-то нехорошего…

Сьюзан вошла в дверь, ведущую из сада в дом.

В квартирке, украшенной новым индийским ковром, было тихо. Она нашла Матильду на кухне. Девушка в одиночестве заворачивала винегрет в листья салата.

– Ты уже слышала?.. – начала было Сьюзан, но осеклась, когда Матильда оглянулась.

Когда Сьюзен только вошла в квартирку, стены которой теперь были выкрашены в ярко-желтый цвет, что делало ее похожей на солнце, подумала, что ослепнет. Но этот новый цвет прекрасно гармонировал с веснушками цвета корицы на лице Матильды. А еще у нее была новая прическа, теперь ее светлые волосы касались щеки справа и воротничка слева. Эта асимметричная прическа отлично подчеркивала ее высокие скулы. Сьюзан почувствовала симпатию к хозяйке. Странно. Все это время Матильду было почти не видно в тени ее мужа, но сейчас что-то изменилось. Матильда выглядела просто восхитительно.

– Что я слышала? – спросила та.

– Матильда, твои волосы… они просто прекрасны!

– Спасибо. – Матильда коснулась волос. – Так что я слышала?

– Ах да. – Сьюзан взяла две бутылки вина, на которые Матильда указала ей подбородком, и проследовала за ней к выходу на лестницу. – Помнишь Кристину? Она была в одной группе, они пели а капелла, называли себя «Завтоунс». У нее такие черные волосы, и она… в общем… секси. Я думаю, они с Лотто… – Сьюзан скорчила рожицу.

Матильда замедлила шаг и взмахнула рукой, как бы говоря: «Ну да, Лотто и все вокруг без конца трахаются, прямо как обезьянки», что, надо признать, было самой настоящей правдой.

Они вышли в сад и замерли на секунду, завороженные звенящей красотой осени.

Матильда и Лотто расстелили на траве несколько цветастых покрывал, и теперь все их гости кучей валялись на них, отдыхая и наслаждаясь последними прохладными лучами солнца. Потягивали холодное белое вино и бельгийское пиво и ждали, пока кто-нибудь первый не встанет и не принесет всем поесть.

Матильда поставила миску с салатом рядом с ними:

– Ешьте, детки.

Лотто улыбнулся ей и выбрал из теплой горки кусков пирога со шпинатом маленький краешек. Остальные, человек двенадцать или около того, тут же сгрудились вокруг еды и загалдели. А Сьюзан продолжала шептать ей на ухо:

– Так вот, насчет Кристины. Она покончила с собой. Повесилась прямо в ванной. Так неожиданно, только вчера узнали. Никто не думал, что у нее проблемы. Вроде как у нее был парень, и работа в клубе Сьерра, и квартира в хорошем районе Харлема. Бессмыслица какая-то.

Матильда переменилась в лице, пропала даже ее вечная полуулыбка. Сьюзан тем временем опустилась на колени и положила себе на тарелку несколько кусочков арбуза. С тех пор как она получила роль в сериале, почти не ела нормальную еду, но стеснялась говорить об этом перед Лотто. С одной стороны, это, конечно, был не Гамлет, в роли которого он так блистал во время последнего семестра в университете. Обычная роль подростка в обычной мыльной опере. Она отдавала себе отчет, что попросту продается, но ей было все равно. Это было больше, чем все, чего смог добиться Лотто с тех пор, как они все выпустились. Несколько раз ему доставались роли дублеров в маленьких авангардных постановках, затем – крошечная роль в «Акторс Театр» в Луисвилле. И это все – за полтора года. Она снова вспомнила тот миг, когда Лотто, весь мокрый в костюме Гамлета, поклонился им со сцены. Вспомнила, какой восторг у нее вызвала эта постановка, как она вместе со всеми кричала «браво!», даже несмотря на то что роль Офелии досталась не ей, а грудастой девице, которая потом вовсю разгуливала полуголой в сцене у пруда. Проклятая шлюха. Сьюзан вгрызлась в арбуз и почувствовала сладкий вкус победы. Однако лучше ей от этого не стало, она ведь все равно любила Лотто…

Матильда почувствовала дрожь и плотнее запахнула кардиган, глядя на возню внизу. Листок насыщенно-винного цвета сорвался с японского клена и приземлился прямиком в миску со смесью из шпината и артишоков. В тени под деревом становилось холодно. Вскоре начнется зима, долгая, холодная и снежная. Она заметет и этот вечер, и этот сад…

Матильда подключила к розетке рождественские огоньки, которыми они опутали дерево, и оно засияло, точно гигантский минерал.

Матильда уселась у Лотто за спиной, потому что ей очень хотелось куда-нибудь спрятаться, а его спина была широкой, мускулистой и красивой. Она прижалась к ней щекой и сразу почувствовала себя в безопасности. Голос Лотто, сдобренный мягким южным акцентом, эхом отзывался у него в груди.

– …два старика сидят на крыльце, смотрят на море. И тут появляется этот старый пес, крутится в песке, а потом садится и начинает вылизывать старику хрен. Он очень старается, ну знаете, прям прихлебывает, и тут второй старик говорит: «Приятель, думаю, я тоже мог бы так!» А тот ему и отвечает: «Пффт, попробуй, но я думаю, этот пес тебя укусит!»

Все засмеялись, но не столько над шуткой, сколько над тем, как Лотто ее рассказал. Она знала, что это была любимая шутка Гавейна и что тот каждый раз гоготал, закрывался руками и жутко краснел, когда Лотто ее рассказывал. Лотто был теплый, это чувствовалось даже сквозь его зеленую рубашку, и это тепло потихоньку растопило холод, сковавший Матильду.

Кристина жила на первом этаже, там же, где и все первокурсники. Однажды Матильда зашла к ним и услышала, как та рыдает в душе, – и тут же вышла из чувства деликатности – уединение ей явно было нужнее, чем утешения. Теперь, оглядываясь назад, Матильда понимала, что совершила ужасную ошибку. Она почувствовала, как в ней поднимается волна гнева, и подышала Лотто в спину, чтобы немножко успокоиться. Лотто обернулся к ней, сгреб ее в охапку своими лапищами и уложил к себе на колени. Его желудок урчал, но в последнее время Лотто ел очень мало – откусывал раз-другой и все. Он уже неделю ждал ответного звонка от агента и даже из квартиры не выходил – так боялся его пропустить. Поэтому Матильда и предложила им собраться, чтобы он хоть немного развеялся и перестал об этом думать. Речь шла о роли Клавдио в постановке «Мера за меру», которую должны были ставить в Парке следующим летом. Он уже видел себя стоящим в камзоле перед тысячами зрителей на лавках. Видел стремительно проносящихся летучих мышей и то, как розовые облачка тают в надвигающихся сумерках. После диплома его карьера ограничивалась парочкой небольших ролей. Затем его приняли в Актерскую ассоциацию. Теперь предстояло сделать еще один шаг и взобраться на ступень выше.