Контроллер - Ольга Чигиринская

— Десять минут истекли. Через час я должна быть в Цитадели, и я туда попаду. А если не попаду, неприятности будут у вас. Большие неприятности.

Анисьева встала из-за выключенного уже терминала, направилась к двери.

— Я обязана запереть кабинет. Будете вы внутри или снаружи, меня не волнует.

Марта, чувствуя, как ярость теснится в животе, медленно вышла из кабинета.

А Карастоянов самым нелепым образом споткнулся о собственные ботинки, растянулся на пороге, разбил нос, заляпал кровью пол, вытирал салфеткой и извинялся — словом, оконфузился по полной программе.

— Что это на вас нашло? — прошипела Марта, заглядывая в двери туалета, где Карастоянов умывался.

Тут и обнаружилось, что у него не нос разбит, а порезана рука. Отмыв лицо и зажав рану салфеткой, Карастоянов бодро поскакал по лестнице вниз.

— За каким чертом вы устроили эту комедию? — Марта бесилась теперь от того, что еле поспевала за ним. Он ответил только в машине, залепив руку пластырем:

— Я воткнул «жучка» в кабель ее терминала.

— Вы с ума сошли! Это противозаконно!

— Арестуйте меня.

— Да что проку! Всеми сведениями, которые мы так добудем, можно подтереться: суд их не примет.

— Но мы можем с их помощью выйти на что-то, что суд примет.

— Мечтайте. Скорей этого «жучка» обнаружат и выйдут на нас.

— Спокойно, вы ничего не знаете. Я споткнулся и разбил нос. А Татьяна Кирилловна лжет, она контроллер Гарпага.

— Кто вам это сказал.

— Мимика. Микродвижения рта, глаз, всякое такое.

— Ушей.

— Нет, уши у нее неподвижные. У вас есть где ночевать в Москве?

— Спасибо, есть.

— У экса?

— Неважно.

— Давайте после встречи с Даниэлой вместе снимем номер. В Сергиевом Посаде. В «Царском дворике». Ну, чтоб два раза не ездить.

Госпожа Анисьева в совершенстве владела искусством «исландской правдивости». Она не лгала там, где могла не лгать. Только три раза с ее узких уст сорвалось прямое вранье: когда она сказала, что не покидала гостиницу, когда сказала, что не знает Гарпага под его настоящим именем и что она не консультировала Гарпага.

— Жора, я твои прозрения к делу не подошью, понимаешь? — за ужином они выпили на брудершафт и с удовольствием отбросили официальщину. — И то, что ты сопрешь из терминала Анисьевой — тоже. Горелов показал, что она не покидала гостиницы. Чтобы выколотить из Кондрашова санкцию на допрос Горелова и Анисьевой с детектором лжи, мне нужно что-то железное. Абсолютное.

Цумэ откинулся на кровати, потер лицо. Кровать огромная, до полнолуния далеко, и он без труда уснет, тем более что они с Мартой и вправду очень устали…

— Завтра, — сказал он. — Завтра мы со всем разберемся. Благо завтра суббота. Это будет незабываемый уик-энд. Кстати, Горелов врал напропалую.

— Да неужели? Как ты догадался? Брови дергались?

— Губы двигались. Когда сказал, что они жили в соседних номерах, не соврал. Про ужин с маскарадом — не соврал. Что Анисьева в десять утра читала доклад — не соврал. А вот что видел ее на ужине весь вечер — сбрехал как сивый мерин.

— Что ж ты его не прижал, изобразив рыцаря-спасителя?

— Не тот сценарий. Спасителем не может быть тот, кто прижимает. Прижимает один, спасает другой. И это не нужно. Я чувствую, здесь мы что-то найдем.

Он слышал, как Марта шагает по комнате. Ее напрягало то, что они остановились пусть и в «экономе», но в «Царском дворике». Оперативная необходимость очевидна, но оправдать перед бухгалтерией Тверской управы даже эконом «Царского дворика» было трудно.

— Что мы здесь найдем? На конференции присутствовали восемьдесят семь человек. Прошла неделя. Думаешь, персонал кого-то помнит?

— Кто-нибудь что-нибудь да помнит. Открытие было в пять. Ужин с маскарадом начался в шесть и кончился за полночь. Она без проблем могла показаться там, съесть-выпить что-нибудь, поехать в Тверь, отравить Гарпага, вернуться, и еще успеть попасться на глаза допоздна загулявшим коллегам. А наутро появиться свежей, аки лилия, в конференц-зале и прочитать доклад.

— И где-то между делом побегать по лесам в поисках аконита.

— Нет. Аконит она нашла здесь. Нашла случайно. Я же говорю — это было преступление возможности. Она увидела цветы — и внезапно поняла, что у нее все получится.

— Да на кой черт ей травить Гарпага? Через неделю ее инициируют, уже подписан приказ!

— Вот именно. Она в очень уязвимой позиции для шантажа. А Гарпагу хотелось пайцзу.

— И чем бы он мог ее шантажировать? Тем, что она его консультировала в спорах с Квашниной? Жора, это даже не смешно.

— Марта, тебя подводит память, потому что ты устала, перевозбудилась, расстроилась из-за встречи с дочкой — кстати, напрасно, девочка тебя любит. Мы с тобой знаем, что кто-то оплатил Сорокину исполнение роли Серафа. Немаленькие деньги. Мы знаем также, что Гарпаг докладывал Анисьевой о фальшивом коллеге — а та не реагировала. Нецелевой расход средств — хорошее основание для шантажа.

— И как ты докажешь, что Анисьева и есть этот фальшивый контроллер?

— Не знаю. Но если мы ничего не найдем здесь, я приму позу буквы Г, а ты с разбегу дашь мне ногой под зад. Идет?

Будильник она настроила на полвосьмого, но звонок поднял раньше.

— Что случилось? — простонала Марта.

— Помнишь, я говорил, мы здесь что-то найдем?

Марта зарычала горлом. Убийственно жизнерадостный Георгий продолжал:

— Здесь есть живой уголок! Домашние животные — куры, цесарки, утки, фазаны и все такое. В основном для здешней кухни. И несколько пони — катать детишек.

— И что? — простонала Марта.

— Козы нет!

— Чего нет?

— Козы! Вольер есть, табличка есть — а козы нет!

— Карастоянов. — Марта села на постели. — Я тебя убью. Я тебя сама отравлю.

— Нет, не отравишь. Тут уже нечем. Одевайся, иди в живой уголок, тебе будет страшно интересно.

Матерясь под нос, Марта натянула джинсы и топ, набросила свитер — утра уже холодные. Доски крыльца скрипнули под ногами, роса почти мгновенно пропитала отвороты джинсов, стоило свернуть с мощеной дорожки на тропинку к живому уголку.

Карастоянов курил, опираясь на колоритную изгородь из жердей, огораживающую вольеры. На изгороди сидела серьезная девочка лет семи и болтала ногами в шлепанцах.

— Это Марта, — представил детектива Карастоянов. — А это Нато, внучка Ираклия Вахтанговича, который присматривает за здешней живностью. Нато, расскажи Марте еще раз, что случилось с Мадиной и ее козленком.

— Эта тупая скотина, — сказала девочка с выражением, — выскочила из вольера, пошла на во-о-он ту клумбу и нажралась там волчьего корня.