Девушка, которая взрывала воздушные замки - Ларссон Стиг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот оно что… То есть иными словами, он знает, что на пистолете есть отпечатки его пальцев.
– Именно. Но утверждает, что в последний раз видел пистолет, когда тот лежал в ящике письменного стола.
– Стало быть, вышеупомянутый Рональд Нидерман взял оружие, пока Залаченко спал, и выстрелил в Саландер… Сможем ли мы доказать обратное?
Соня Мудиг несколько секунд подумала, а потом ответила:
– Он очень неплохо разбирается в шведском законодательстве и методах работы полиции. Ни в чем не признается и жертвует Нидерманом, словно пешкой. Даже не знаю, что мы сможем доказать. Я попросила Эрландера отправить его одежду на экспертизу, чтобы проверить ее на наличие следов пороха, но он, конечно, будет уверять, что два дня назад тренировался на полигоне в стрельбе.
Лисбет Саландер ощущала запахи миндаля и этанола. Казалось, что у нее во рту спирт, и она попробовала сглотнуть, но не смогла шевельнуть языком – тот будто полностью утратил чувствительность. Лисбет пыталась открыть глаза, но не смогла. Откуда-то со стороны, издалека, до нее доносился голос, который, казалось, обращался к ней, но разобрать слова ей не удавалось. Вдруг она услышала этот голос ясно и отчетливо.
– Мне кажется, она просыпается.
Лисбет почувствовала, что кто-то касается ее лба, и попыталась отмахнуться от чужой назойливой руки. Тут она почувствовала острую боль в левом плече и расслабила мышцы.
– Вы меня слышите?
Отстань.
– Вы можете открыть глаза?
Что это за кретин до меня докопался?
Наконец Лисбет приоткрыла глаза.
Сначала она увидела только отдельные световые точки, а потом в поле ее зрения возникла некая фигура. Она попыталась сосредоточить взгляд, но фигура куда-то уплывала. Лисбет казалось, что у нее сильное похмелье и что кровать вот-вот перевернется.
– Пшл, – произнесла она.
– Что вы сказали?
– Кртн, – сказала она.
– Отлично. Не могли бы вы снова открыть глаза?
Саландер слегка приоткрыла глаза и сквозь ресницы увидела незнакомое лицо. Теперь она могла разглядеть каждую деталь: над ней склонился светловолосый мужчина с ярко-голубыми глазами и резкими чертами лица.
– Привет. Меня зовут Андерс Юнассон. Я доктор. Вы находитесь в больнице. Вы получили серьезные травмы и сейчас проснулись после операции. Вы можете назвать свое имя?
– Пшландр, – сказала Лисбет Саландер.
– Хорошо. Я попрошу вас оказать мне одну услугу. Посчитайте до десяти.
– Раз, два, чтыре… нет… три, чтыре, пять, шсть…
И она снова отключилась.
Доктор Андерс Юнассон остался доволен ее ответами. Она назвала свою фамилию и смогла считать. Это явный признак того, что ее ментальные способности не утрачены и что она не проснется овощем. Он записал время пробуждения – 21.06, примерно через шестнадцать часов после завершения операции. Андерс Юнассон проспал бо́льшую часть дня и вернулся в Сальгренскую больницу около семи вечера. Вообще-то сейчас была не его смена, но у него накопилась масса неотложной бумажной работы.
И все же он не удержался и зашел в реанимацию, чтобы взглянуть на пациентку, которой ранним утром сделал операцию на мозге.
– Дайте ей еще немного поспать, но внимательно следите за кардиограммой. Есть риск того, что в мозгу может образоваться отек. Похоже, у нее возникла острая боль в плече, когда она попыталась двинуть рукой. Если она проснется, давайте ей по два миллиграмма морфина в час.
Покидая больницу через главный вход, врач почувствовал себя бодрым и счастливым.
Лисбет Саландер вновь проснулась, когда стрелки часов приближались к двум часам ночи. Она медленно открыла глаза и увидела луч света на потолке. Через несколько минут девушка повернула голову и поняла, что ее шею украшает фиксирующий воротник. Голова гудела, а при попытке поменять положение корпуса Лисбет ощутила резкую боль в плече и снова закрыла глаза.
«Больница, – подумала она. – Интересно, что я тут делаю?»
Лисбет почувствовала страшную слабость. Сначала ей было трудно сосредоточиться, но затем она начала вспоминать какие-то фрагменты…
Когда она вспомнила, как выбиралась из могилы, ее на несколько секунд охватила паника. Она стиснула зубы и стала усердно дышать. Жива… Правда, она не знала, радоваться этому или печалиться.
Лисбет не могла вспомнить события в их последовательности, но какие-то отдельные сцены мелькали перед глазами… Сарай, она в бешенстве замахнулась топором и рассекла лицо своему отцу, Залаченко… Она не знала, жив он или мертв.
Лисбет никак не могла вспомнить, что же случилось с Нидерманом. Вроде бы она удивилась, что он со всех ног бросился бежать, а почему – так и осталось для нее загадкой.
Вдруг она вспомнила, что видела этого Чертова Калле Блумквиста. Лисбет усомнилась, не привиделось ли ей все это, но она помнила кухню – наверное, это была кухня в Госсеберге – и вроде как видела, как он к ней приближается…
«Должно быть, у меня были галлюцинации», – решила она.
Казалось, что события в Госсеберге происходили давным-давно или вообще привиделись ей в каком-то дурацком сне. Лисбет вернулась к настоящему времени.
Она ранена, в этом нет никаких сомнений. Девушка подняла правую руку и пощупала голову – та была полностью забинтована. Вдруг Лисбет вспомнила. Нидерман. Залаченко. У старого ублюдка тоже оказался пистолет – «браунинг» калибра 0.22. По сравнению с другими видами огнестрельного оружия он более или менее не страшен, поэтому она и осталась жива.
«Мне прострелили голову, – вспомнила Лисбет. – Я могла засунуть в дырку палец и дотронуться до своего мозга».
Теперь она удивлялась тому, что осталась жива, но, странное дело, ее это почти не волновало – ей было все равно. Если смерть и есть та черная пустота, из которой она только что вынырнула, то волноваться не о чем. Особой разницы нет.
После этих эзотерических размышлений Лисбет закрыла глаза и снова провалилась в сон.
Она дремала всего несколько минут, а потом услышала движение и приоткрыла глаза. Над нею склонилась медсестра в белом халате, и Лисбет снова закрыла глаза, притворяясь спящей.
– Кажется, вы не спите, – сказала сестра.
– Ммм, – произнесла Лисбет Саландер.
– Привет, меня зовут Марианн. Вы понимаете, что я говорю?
Лисбет попыталась кивнуть, но обнаружила, что ее голова четко зафиксирована воротником.
– Нет, не пытайтесь шевелиться. Не бойтесь. Вы были ранены, но вас уже прооперировали.
– Можно воды?
Марианн дала ей попить через трубочку. Пока Лисбет поглощала воду, она заметила, что с правой стороны от нее возник еще один силуэт.
– Здравствуйте, Лисбет. Вы меня слышите?
– Ммм, – ответила Саландер.
– Я доктор Хелена Эндрин. Вы знаете, где вы находитесь?
– Больница.
– Вы в Сальгренской больнице Гётеборга. Вас прооперировали, и сейчас вы находитесь в реанимации.
– Мм.
– Вам нечего бояться.
– Мне прострелили голову.
Доктор Эндрин сделала краткую паузу.
– Правильно. Вы помните, что произошло?
– У старого мерзавца был пистолет.
– Именно так.
– Двадцать второго калибра.
– Вот как? Я этого не знала.
– Насколько серьезно меня ранили?
– Прогнозы вполне оптимистичные. Вы поступили в тяжелом состоянии, но мы считаем, что у вас хорошие шансы полностью выздороветь.
Лисбет оценивала полученную информацию. Сосредоточив взгляд на докторе Эндрин, она отметила, что изображение расплывается.
– А что произошло с Залаченко?
– С кем?
– Со старым мерзавцем. Он жив?
– Вы имеете в виду Карла Акселя Бодина?
– Нет. Я имею в виду Александра Залаченко. Это его настоящее имя.
– Мне об этом ничего не известно. Но пожилой мужчина, поступивший одновременно с вами, получил тяжелые травмы. Впрочем, его жизнь вне опасности.
Сердце Лисбет дрогнуло. Она обдумывала то, что сказал врач.
