Девушка из Моря Кортеса - Питер Бенчли

Она выскочила на поверхность, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и, набрав воздуха, нырнула опять. Манта-рэй не сдвинулся с места. На этот раз Палома подплыла к нему спереди, и ей сразу стало ясно, что произошло.

На левом боку животного, рядом с «рогом», зияла широкая и глубокая рана, из которой торчали переплетенные веревки, концы которых свободно болтались, подобно хвостам.

Должно быть, манта-рэй запутался в рыбачьих сетях, запаниковал и стал беспомощно биться, пытаясь выпутаться, отчего тугие веревки только глубже врезались в его плоть. Наконец он выпутался, несомненно, оставив позади разъяренного рыбака, проклинающего свою судьбу, повторяющего снова и снова, что манта-рэй — дети дьявола и не заслуживают ничего, кроме смерти.

Но это освобождение было кажущимся, так как теперь манта-рэй был обречен на смерть. Палома видела много раненых животных — порезанных, расцарапанных крючками или покусанных, и она знала точно, что им не стоит ждать от других обитателей моря пощады и снисхождения.

Манта-рэй уже и так ослаб от ранения, а поскольку веревки продолжали растравлять рану, не стоило и надеяться, что она начнет заживать. Не имея сил на поиск необходимого пропитания, он будет есть еще меньше и ослабеет еще больше.

И спустя немного времени манта-рэй начнет распространять вокруг сигналы тревоги, которые тут же будут получены всеми жителями горы, и особенно крупными животными, хищниками.

Сначала появятся маленькие прожорливые рыбешки вроде рыб-старшин. Сигналы, подаваемые манта-рэем, будут означать, что эти маленькие обжоры могут безопасно поживиться кусками отмирающего мяса из открытой раны. Таким образом рана сделается еще больше.

А манта-рэй будет слабеть дальше. Постепенно он начнет казаться — а потом и действительно станет — менее устрашающим. Его сенсорные устройства, которые не заглушить хитростью, станут подавать сигналы, свойственные беспомощному животному. В конце концов манта-рэй неизбежно совершит неумышленное самоубийство.

Постепенно соберутся акулы и начнут кружить на расстоянии, прислушиваясь к каждому новому сигналу, пока одна из них — возможно, особенно голодная, возбужденная или просто дерзкая — не вырвется из круга, не бросится на манта-рэя и не отхватит от его туловища кусок мяса.

Тогда уже конец настанет быстро: взрыв крови, целое облако растерзанной кожи и сухожилий.

Подплывая к манта-рэю, Палома снова услышала биение в висках. Животное чувствовало ее присутствие и глазом, расположенным внизу у пасти, следило за ее передвижениями, но само не шевелилось.

Оказавшись над головой животного, девушка притормозила, ухватившись за твердый выступ над его ртом, как раз между двумя рогами. Плоть в этом месте была твердой, как напрягшийся мускул, но скользкой — покрытой естественным слоем слизи. Это не вызвало у Паломы отвращения, ведь она дотрагивалась до многих рыб и ей было знакомо это ощущение. Слизь предохраняет животных от бактерий и других опасностей, которыми изобилует морская вода.

Хобим учил, что, если в сети попалась ненужная тебе рыба и ты хочешь ее освободить, следует брать ее очень осторожно, чтобы ненароком не соскрести с ее кожи защитное покрытие. Если повредить слизистый слой, на этом месте образуется ранка, которую может обнаружить паразит и наестся вдоволь. Если рыбу слишком много трогать руками, после этого она долго не живет.

Очевидно, манта-рэя прикосновение Паломы не слишком удивило. Он не стал отстраняться от нее, не встряхнулся и даже не вздрогнул. Не совершая ни малейшего действия, он продолжал неподвижно висеть, распростертый в толще воды.

«Он совершенно не боится меня, — подумала Палома. — Да и чего ему бояться? Врагов у него нет. Но ведь я — необычное животное, и я дотронулась до него. А в природе не принято позволять другим животным вот так запросто трогать себя. Впрочем, манта-рэи все же терпят ремор, прилипших к их туловищам и тянущихся позади. Может, он принял меня за ремору».

Быстрое подводное течение поддерживало Палому в горизонтальном положении, и ее ласты развевались, подобно флагу на сильном ветру. Каким-то образом манта-рэю, несмотря на течение, удавалось оставаться абсолютно неподвижным, вроде бы не прилагая к тому никаких усилий. Если бы Палома разжала пальцы, ее бы тут же отнесло в сторону.

Она ухватилась второй рукой за тот же мускулистый выступ, поджала ноги и опустилась на спину манта-рэя. Кожа у него была как у акулы — даже не совсем кожа, а нечто похожее на коврик, сделанный из миллионов мельчайших зубчиков. Зубчики были направлены назад, поэтому, когда Палома погладила кожу от головы к хвосту, та показалась гладкой, словно вымазанный жиром глиняный горшок. А когда она подтянула колени и провела по коже в противоположном направлении, то оцарапалась, как об наждак.

Ужасная рана на теле манта-рэя оказалась под левой рукой Паломы. Некоторые веревки врезались в толщу мяса на несколько сантиметров. Обнажившееся мясо животного было в основном беловато-серым, но в некоторых местах встречались розовые и желтые участки.

Однажды, за год до смерти Хобима, странное существо подплыло к подводной горе и напало на косяк каранксов, оставив у них на боках гноящиеся раны. Хобим поймал одну из рыб и показал ее Паломе, отмечая разные оттенки мяса у больной особи. Здоровые участки были бело-серыми, воспаленные — розового цвета, а желтые участки гноились — значит, организм животного включил свои защитные механизмы.

Несколько веревок высовывались из раны, как змеи, и тянулись позади, развеваясь в быстром потоке воды. «Интересно, ему больно? — подумала Палома. — Наверняка больно. Вот почему он не сдвигается с места. От движения веревки натянутся и начнут мотаться еще больше, отчего боль только усилится».

Ухватившись покрепче за выступ на голове манта-рэя правой рукой, она опустила левую и дотянулась ею до веревки, запутавшейся близко к поверхности раны. Веревка была вся перекручена и завязана в узлы и болталась взад и вперед в потоке воды.

«Все нужно делать быстро, — сказала себе Палома, — как доктор, делающий укол. Схватить веревку, вытянуть и отбросить в сторону до того, как животное поймет, что происходит».

Она просунула пальцы поглубже в веревочный клубок и зажала как можно больше веревки в кулак. И потом дернула.

Манта-рэй пришел в движение, словно по нажатию выключателя. Он взмахнул обоими крыльями одновременно, подняв такой водоворот, что Палому снесло с его спины и она кувырком полетела в сторону.

Когда она наконец остановилась, расчистила маску и дождалась, пока разойдется облако пузырьков, манта-рэй уже был вдалеке, уплывая прочь в темную даль, с веревками, развевающимися позади. Он не издал ни звука, но Паломе показалось, что она все же слышала сдавленный вопль боли.