Повесть о государыне Касии - Юлия Латынина

– Это великий меч великого воина, – ответил Идасси.

– Тогда он твой, – сказала государыня.

От этих слов Идасси закричал, как выпь, и станцевал танец радости. А Руш возмутился:

– Это в нарушение этикета! Да его арестуют, когда увидят, что из личных покоев государыни выходит человек с мечом!

Касия усмехнулась и сказала:

– Действительно, так нельзя.

После этого она приказала принести длинный шелковый плащ, затканный золотыми рыбами и водорослями, и своими ручками накинула его на плечи Идасси так, что меч совершенно скрылся в складках.

Руш даже посерел от злости, и подумал: «Тем лучше. Можно будет представить дело так, что маленький варвар, опьянев от подарка, сам напал на своих врагов!»

Государь между тем скучал и волновался в своих покоях: он пожаловался матери, что устал и не может быть на вечернем приеме, чтобы не ловить насмешливые взгляды придворных после ареста Идасси: как он теперь раскаивался! Он сидел и глядел в серебряную жаровенку, в углях прыгали бесенята, кувыркались… Государю вновь и вновь представлялась картина: его мать стоит, вполоборота к окну, и прижавшийся к ней мужчина держит руки под ее юбкой, государь кричит, мать оборачивается, мужчина тоже, – боги! У него лицо Идасси!

От нечего делать государь принялся играть: вынул из ларца волшебный жезл, с круглой шишкой на конце из яхонтов и изумрудов, обвел жезлом круг на столе и велел слуге принести мышь. Слуга сбегал куда-то, принес совсем маленького мышонка. Государь посадил мышонка в круг, тот побегал-побегал и подох: такая была у этого жезла волшебная сила, что если государь обводит этим жезлом вокруг зверушки, то эта зверушка погибает.

Государь взял мышонка в руки и заплакал в тоске. «Хорошо, что меня нет на приеме, – подумал он, – как мне смотреть в глаза Идасси, если я подписал приказ об его аресте?» А потом ему опять пригрезились государыня Касия и Идасси, и Идасси стоял в точности так, как охранник, которого Инан застал с государыней, и государь подумал: «Почему Идасси не мышонок?»

Между тем князь Ино Рваная Щека и два его сына стояли в зале Ста Полей среди других чиновников, дожидаясь назначенной на вечер аудиенции. Минул час, другой, – двери на личную половину оставались закрытыми. Князь впервые был в зале Ста Полей, и она произвела на него столь сильное впечатление, что он было начисто забыл, зачем пожаловал во дворец. И впрямь, зала Ста Полей была не чета кочевым шатрам его народа, да облезлым скалам, да замерзшим ручьям или прочей варварской природе. Тысячи колонн отражались в тысячах зеркал залы, и на капителях резвились боги и ангелы, и меж каждых двух колонн ходило на медной петле золотое солнце, так что от одной колонны до другой пролегал целый дневной переход.

Князь углядел было еще одного варвара, подошел, чтобы спросить, отчего это у варвара на плече княжеские знаки его дома, – оказалось, это не живой варвар, а его собственное отражение в зеркале. Хотел было сожрать персик с ветки, укрепленной на колонне, а персик оказался из яшмы. Князь смирно стал подле колонны, так, чтоб не облизываться зря на персик, и подумал: «Эх, если в мире и есть рай, то уж верно он в точности такой, как это изображено на стенах залы! Ах, все бы, кажется, отдал, чтоб ее ограбить!»

Вдруг придворные заволновались, двери с личной половины отворились, и из них вышел Идасси в сопровождении четырех чиновников. На нем был длинный, расшитый золотыми рыбами плащ. Идасси шел на седьмом небе от счастья. Князь Ино Рваная Щека шагнул к нему и сказал:

– Ах ты, сын козла и рабыни! Значит, королевских послов держат стреноженными в этом каменном винограднике, пока ты треплешь языком перед государем?

Тут князь выхватил спрятанный под плащом меч и нанес Идасси такой удар, что, если бы Идасси была суждена в этот день смерть, то меч пронзил бы его насквозь, как солнечный луч пронзает стакан воды. Но Идасси отпрыгнул за розовую колонну, – меч ударился о колонну и перешиб тот самый яшмовый персик, на который недавно позарился князь.

– Клянусь тем, кто крутит солнце! – сказал старый князь, – какая жалость! – и прыгнул, чтобы не дать персику расколоться о землю.

А Идасси скинул свой плащ и выхватил только что подаренный ему меч. И не успел князь поймать свой персик, как Идасси нанес ему такой удар, что меч разрубил князя от шеи и до тяжелой золотой цепи с бляхами, изображавшими разных животных, которая висела у Рваной Щеки на груди. Князь Ино Рваная Щека булькнул, упал и умер. Чиновники вокруг закричали и запрыгали прочь, как горох из разбитой миски. После этого Идасси обернулся и ударил младшего сына Ино. Тот оттолкнулся ногой и отпрыгнул, и так получилось, что меч не попал варвару в бок, а снес ему ногу чуть выше колена. Варвар упал, и из него вылилось три миски крови.

В этот миг старший сын князя опамятовался и бросился на Идасси.

Он был искусный боец, и они схватывались по многу раз, и мечи их летали, как веера в руках танцовщицы. Чиновники бросились врассыпную, а нефритовые львы на верхушках колонн вытянули от изумления головы: ведь они никогда не видали поединков в зале Ста Полей. В этот миг распахнулась дверь, и вверху на резной галерее показалась государыня Касия.

– Великий Вей, – вскричала она, – разнимите их!

Но прежде чем она кончила, Идасси размахнулся и нанес молодому князю такой удар, что снес ему шапку и все, что было под шапкой. Шапка упала на пол, князь растерянно посмотрел на нее и сказал:

– Эй, ты сбил мою шапку! А что это за грязь внутри?

– Сейчас поймешь, – отвечал Идасси.

Тут князь повалился на пол рядом со своей шапкой и умер. А Идасси вытер меч великого Бужвы о кафтан покойника, подхватил свой плащ и бросился вон из залы: никто, от изумления, не решился его задерживать.

Поздно вечером государь Инан услышал осторожный стук в окно. Инан поднял голову от углей:

– Идасси!

Государь открыл окно, и рыжеволосый юноша скользнул внутрь.

– Государь, – сказал Идасси, – я обеспокоился, увидев, что вас нет на вечерней аудиенции. Мне было грустно.

– Ты на меня не сердишься? – спросил Инан.

Идасси посмотрел на него с таким недоумением, что государь опустил глаза.

– Вот что, – сказал Инан, – мне понравилось с тобой ночью ловить рыбу. Пойдем-ка ловить рыбу.

И они пошли ловить рыбу.

На следующий день Инан и Идасси играли вместе.

Идасси показывал ему всякие штуки с мечом, а потом вынул из рукава свой нож, широкий и плоский, как акулий плавник, и бросал его стоя и лежа. Он истыкал весь ствол молодого ореха, росшего напротив государева окна, пока к ним не подошел чиновник и, почтительно кланяясь, не сказал, что это будет нехорошим знамением, если орех засохнет. Тогда Идасси сказал, что они пойдут бросать ножик к покоям Руша, но государь отговорил его и увел пить чай в собственные комнаты.