Повесть о государыне Касии - Юлия Латынина

После чая государь Инан захотел показать Идасси, что он тоже что-то умеет, и вынул из ларца государев жезл, с яхонтами и изумрудами. Государь обвел жезлом круг на столе и приказал Идасси принести что-нибудь живое. Идасси поискал на окне и снял с рамы жука. Государь посадил жука в круг. Тот побегал-побегал и подох. То же случилось и со вторым жуком, и с третьим.

– Это жезл государя Иршахчана, – сказал Инан, – и в руках императора он обретает волшебную силу. Все живое, вокруг чего государь его обведет, умирает.

– Даже человек? – спросил Идасси.

Государь вздохнул и сказал:

– Не знаю. Государь Иршахчан усмирял им целые народы, а в руках такого ничтожества, как я, он годится только против мышей.

– Почему ты называешь себя ничтожеством? – изумился Идасси.

Государь вздохнул и изящным движением поправил свои каштановые кудри.

– Моя мать все время называет меня так, – промолвил он, – а я как-то не привык ей противоречить.

– Не бывает на свете ничтожных богов и ничтожных государей, – сказал рыжеволосый мальчик с крепкими кулаками и широкими плечами, – ничтожными бывают только бесы да женщины, да еще простолюдин, который торгует на базаре горшками, пьет водку и бьет жену. Как не стыдно повторять бабьи слова, государь! У любого вашего подданного, кто назовет вас ничтожеством, надо отрубить голову, а ты говоришь такое!

Государь понурил голову, потому что ему нечего было возразить, да и слова Идасси ему понравились. Поворошил угли и вдруг сказал:

– А я думал, ты не придешь. Все говорят о тебе и моей матери.

– Не подобает, – сказал Идасси, – чтобы женщина сидела на троне. Не подобает, чтобы ей прислуживали свободные мужчины.

– Не ходи к ней, – попросил государь.

– Ни за что, – ответил Идасси, – к тому же у нас в лицее завтра экзамены, и я должен повторить все, что знаю.

Маленький варвар ушел из государевых покоев только после полудня.

У золотой курильницы на четырех толстых ножках, стоявшей у выхода из павильона, маялся почтовый чиновник. Когда Идасси проходил мимо, чиновник выступил вперед и, кланяясь, протянул ему надушенный конверт.

Идасси разорвал конверт. Внутри, на червонной бумаге с золотым ободком, была записка: «Если господин Идасси соблаговолит пожаловать в павильон Синей Овцы к первой ночной страже, ему будут рады. Он может оставаться до утра».

Проходя по мосту Семи Облаков, Идасси разорвал записку и кинул в воду.

– Все женщины – шлюхи, – сказал Идасси вслед записке, – залезть на коня и то труднее, чем залезть на женщину.

На маленьком внутридворцовом рынке рыжеволосый варвар вдруг остановился у пестрого лотка:

– А это что?

Толстая, гладкая баба ответила:

– А это, милый мой, любовные зелья. Если, к примеру, мужчина почувствует усталость или же не в силах справиться…

Идасси бросил бабе монету и сунул пакетик с зельем себе в карман.

Вернувшись в лицейскую комнату, Идасси затеплил свечку, раскрыл книги и решительно стал читать трактат «Об искусстве управления», готовясь к завтрашнему экзамену.

«Битвы проигрывают от следующих причин, – упорно читал он слова древнего государя Иршахчана: —

– Если между военачальниками собственного войска начинаются раздоры.

– Если, победив врага, солдаты не преследуют его, а начинают грабить без разбора.

– Если во время боя часть войск, изменив, переходит на сторону противника.

Оттого же, что одно войско малочисленно, а другое – многочисленно, не проиграно было еще ни одной битвы».

Идасси пытался сосредоточиться, но буквы прыгали перед его глазами. Внизу живота словно пылала жаровня. Маленький варвар догадался, что это оттого, что он не вынул из кармана любовное зелье. Он встал, вытащил пакетик, высыпал его в таз с водой, а таз вынес на галерею и выплеснул в сад. «Клянусь тем, кто укрепил небосвод на гвоздиках звезд, – подумал Идасси, – никуда я не пойду».

Пробили первую ночную стражу. Рыжеволосый и широкоплечий упрямец читал и читал, глаза его бегали по строчкам, вправо-влево, влево-вправо, упорно, как два пахотных вола по паровому полю.

Вдруг Идасси захлопнул книгу и встал. «Она меня приворожила, – понял он, – полный дворец чародеев, – небось взяла корку от того самого плода и приворожила!»

Идасси выскочил в сад и побежал по темной аллее. Одна дворцовая улица, другая, – далеко сбоку мелькнул храм Облачных Вершин перед павильоном молодого государя… Не прошло и четверти стражи, – он стоял перед павильоном Синей Овцы. Идасси вдруг опомнился и глянул на себя. Но, слава богу, он не переменял одежды с тех пор, как утром был у государя, и это было лучшее его платье. «Эта женщина навела на меня порчу, – подумал Идасси, – разве я сам бы пришел?» И повернулся, чтобы уйти. Но в этот миг из-за резной балюстрады послышался приятный женский голос:

– А, вот и вы, господин Идасси! Что так поздно? Государыня уже отчаялась ждать вас.

Это была одна из служанок Касии. Женщина спустилась со ступеней, взяла Идасси под руку и повела за собой. Идасси шел, как бычок на привязи. Через несколько мгновений служанка втолкнула его в ярко освещенную комнату. Идасси глянул – и остолбенел.

Комната имела круглый, в форме луковицы гиацинта, потолок, расписанный всадниками, скачущими в небо, и улыбающимися им богами. На золотой цепи, почти до самого пола, спускалась огромная люстра, и рожки ее заворачивались кверху, словно застывший хрустальный фонтан. Стены были расписаны охотничьими сценами. Нижняя половина стен была из зеленого нефрита, а верхняя половина стен, – из белого нефрита, так что казалось, что верхняя половина стен как бы парит над синим небом. Золотые статуи дровосеков, изнемогая от тяжести, несли на себе вязанки курильниц и подсвечников, а посреди комнаты стоял роскошно накрытый стол: за столом сидела государыня и еще человек семь.

– А, вот и господин Идасси, – ласково сказала государыня, – сударь, вы провинились, опоздавши! Утку съели без вас. Что же вас задержало?

Рыжеволосый юноша от стыда готов был провалиться сквозь землю. Он потупился, глядя на блестящий паркет, и прошептал:

– У меня завтра экзамен. Я учил уроки.

Сидевшие за столом расхохотались.

Ночь была действительно очень веселая: после ужина сели играть в карты и в слова. Почти все присутствующие были чиновниками самого высокого ранга: кроме первого министра Руша, был там хранитель дворцовой казны Ишнайя, глава министерства Справедливости и Спокойствия Арнай, был также молодой неприятный человек с быстрыми глазами – помощник министра финансов Чареника. Высшего, девятого, ранга из присутствующих не было только у Идасси да еще у настоятеля храма Шакуника, колдуна Даттама.