На брудершафт со смертью - Марина Серова

Куда мне везти теперь этого отключенного? Я приняла решение доставить сей груз по своему домашнему адресу, если, конечно, возле подъезда меня никто не поджидает. Думаю, Ленка справится пока с малышом, пусть набирается педагогического опыта.

Всю дорогу, несмотря на усилия, которые мне приходилось прилагать, чтобы удержать машину от грозивших крепких объятий фонарных столбов, я думала. Думала о бренности всего живого, о любви и подлости, о том, чем может помочь мне сей презренный отрок, которого мне придется сейчас кантовать на свой этаж. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет. Интуиция подсказывала мне, что я поступила правильно, прихватив его. Мы подъезжали к дому. На улице – ни души, тут я мысленно поблагодарила погоду: хоть, извлекая из багажника отключенного, не придется объяснять прохожим, что благоверный, напившись, имеет привычку ездить в «комфортных» условиях. Выйдя из машины, еще раз огляделась. Никого. Открыв багажник, оглядела свой трофей. Он очень даже уютно устроился, свернувшись калачиком, а я «переживала».

– Друг мой, ты жив? Тебе удобно? Не желаешь ли покинуть эту обитель? Могу предложить кое-что более удобное.

В ответ на мою издевательскую тираду и «дружеское» похлопывание по спине он пришел в себя, но еще не мог «въехать» в ситуацию, понять, где находится, и очумело глядел на меня, продолжая молчать.

– Ну, давай выбираться. – Я схватила его за ворот куртки. Созревший клиент попытался мне помочь, но у него ничего не вышло. Оказалось, что засунуть его в багажник было легче, нежели теперь извлечь. Сколько сил и здоровья пришлось на этого хлюпика потратить, один бог знает, но цель была достигнута, кое-как я его выковыряла. Ура!

Захлопывая и запирая багажник одной рукой, я удерживала весь его вес на другой. Теперь дойти бы до подъезда и лифта. Вяло, но ногами он все же двигал, причем в том направлении, куда его тащили. Казалось, цель близка, однако благополучно добраться до нее нам не удалось. Прямо у подъезда я поскользнулась и перевернулась в воздухе, как кошка, чтобы приземлиться поудобнее. Груз свой я машинально выпустила из дружеских объятий, и он рухнул как подкошенный. Сознание, только начавшее было возвращаться к нему, тут же улетучилось. Приподнявшись, я посмотрела на парня. Что же делать? Дотащить его по ступеням до лифта было выше моих дамских сил. Сидя рядом, я обдумывала ситуацию. Теперь неплохо бы о помощи попросить, без нее не управиться. И, как говорится, на ловца и зверь бежит. Вот и тут. Услышав сочный бас, я подняла голову и увидела подошедшего мужика, который был заметно навеселе. Этот точно поможет, на таких вся Россия держится.

– Что, старушка, возле разбитого корыта призадумалась? Похоже, мужичок твой перебрал. Я видел, как ты его перла, пока вы не спланировали. Одной тебе его не докантовать. – Интересно, видел ли он, как происходило извлечение моего клиента из багажника?

Мужик же продолжал с пьяной словоохотливостью:

– Слабак он у тебя. Я вот хоть литр выпью, а до дома законно, своими ногами.

– Слушай, мужик, прояви солидарность, помоги мне моего алкаша по месту назначения доставить.

Он почесал затылок всей пятерней, сбив кроличью шапку на лицо, подумал и хитро сказал:

– А двадцаточку подкинешь на пузырек? Тогда хоть на девятый этаж и без лифта доволоку.

Я с облегчением вздохнула:

– Не сомневайся, отблагодарю, за мной дело не станет.

– Деньги вперед.

– Ну ты мудр не по годам! Давай десять здесь и десять на моем этаже у двери. Идет?

– Ладно, ты любого уломаешь. – Он коротко хохотнул, наклонился над моим пленником, подхватил его и без заметных усилий попер в подъезд. Сила дуровая! Я поспешила открыть входную дверь и, пропустив их, заковыляла следом по ступеням. Пока ждали лифт, мой добровольный помощник не выпускал из рук свой неожиданный источник дохода, похоже, не особенно напрягаясь.

– Тяжело?

– Да в нем вес-то бараний. Я в горячем цеху двадцать лет оттрубил, так у меня там ключи потяжелее, чем он. А вот и лифт. Поехали.

Опять пропустив их вперед в кабину, я нажала кнопку своего этажа. Уже дома подумала: «А на хрен он мне сдался? Будет ли от этой наркоты какой-нибудь толк?» Но карман мой уже полегчал, пусть даже на смехотворную сумму, и груз был доставлен. Пошарив у парня по карманам, извлекла из внутреннего кармана ампулу с морфием и, оставив его лежать на полу в прихожке, пошла отмываться от грязи, прихватив склянку с собой. Я уже успела и переодеться, и отмыться, когда он наконец-то зашевелился и застонал. Я присела рядом на корточки.

– Жив, бродяга?

– Не знаю. Я где? На каком свете?

– Пока еще на этом.

– Ты кто?

– Здесь спрашиваю я.

– Чего тебе?

– Кто вас послал убить ту женщину?

– Мы ее не убивали, на хрен нам мокруха? Ромка только толкнул. Просто припугнули. А ты откуда там взялась?

Пропустив мимо ушей его вопрос, я повторила свой:

– Кто вас послал?

– Пошла ты на... Ничего тебе не скажу, поняла? Строишь тут из себя комиссара Катанью!

Его начинало познабливать. Что это? Отходняк после пережитого или начинается ломка?

– Скажешь как миленький все, что я захочу. Твой марафет у меня, и через пять-десять минут, думаю, ты превратишься в безвольную скотину.

Он машинально схватился за карман и со злостью процедил:

– У, стерва!

Приподнявшись, сел на полу, облокотился на стену и уже другим тоном, по-детски наивно, произнес:

– Это нечестно.

– А убивать женщину честно?

– Ничего ей не будет. Ну подумаешь, головой трахнулась, полежит, оклемается.

– Слушай сюда, малыш. Женщина мертва. Там уже милиция работает, а твоего Ромку уже, наверное, взяли. Наводку на вашу «шестерку» я дала. Тебя хоть звать-то как?

– Я – Гу.

– Кто?

– Гуманоид. Это кликуха, а звать... Леша. Меня все больше по кличке. Это правда, что тетка копыта откинула? Что же делать? Я боюсь. Белый, если его менты возьмут, все на меня валить будет.

– Да уж. Постарается все на тебя свалить. Вон как рванул, не подумал о друге... Давай рассказывай, у тебя выбора нет: либо со мной цивилизованно и честно, как перед священником, либо я вызываю ментов и иду как свидетель. – Я, конечно, блефовала, но он наживку проглотил.

– А чо? Чо я говорить должен? Нам сказали – припугнуть эту тетку, показывали ее в больнице – вот и все.

– Борис Леонидович?

– Ну...

– А зачем, сказал?

– Нет. – Леша тупо покачал головой. То ли сказывались последствия травмы, то ли из-за постоянных наркодопингов мозги атрофировались. Но говорил он односложно, морщась при каждом движении. Из носа у него все еще сочилась кровь, отек с переносицы потихоньку подкрадывался к глазам. Я зашла в ванну, намочила полотенце и протянула ему.

– На, приложи к переносице, легче будет.

– Да уж, будет. Сделала из меня отбивную и сидит любуется.

– Хватит плакаться. Спасибо скажи, что у меня находишься, а то бы в ментовке уже пятый угол искал. Хотя никогда не поздно туда тебя отправить.

– Все-таки ты кто?

– Дед Пихто. Давно вы с Белым на побегушках у Бори?

– Ромка не знаю, а я год как на иглу сел.

– Он подкармливает? – Я показала ампулу с морфием.

– Ну.

– И какие поручения выполняли?

– Пошла ты... Не буду я ничего говорить.

– Ладно, я звоню в милицию, там тебя разговорят. – Сказав это, я вынула из сумочки свой сотовый. – Потом не говори, что не предупреждала...

– Подожди, как тебя там... Мне скрывать нечего, мы только по хозяйству.

– По какому еще хозяйству?

– Дай уколоться, мне больно.

– По какому хозяйству? – настойчиво повторила я свой вопрос.

Он неохотно ответил:

– Ну, этим бабам продукты доставляли, приглядывали за ними, чтобы не общались ни с кем и не болтали лишнего.

– Поподробнее... Каким женщинам?

– Ну этим, пузатым...

– Беременным, что ли?

– Ну.

– А куда? По домам развозили?

– По каким домам? Они на квартирах живут.

– И много таких квартир?

– Я только на трех был. Больше не знаю, есть или нет.

– Адреса помнишь?

– Ну...

– Слушай, у тебя лексикон, как у Эллочки Людоедки!

– Какой людоедки? Ты чо, еще на меня вешать собралась?

– А... – Я махнула рукой, он вздрогнул и отпрянул.

– Ты чо?

– Не бойся ты. С дружком-то вон какие храбрые были, когда... ладно, давай про квартиры закончим, адреса говори.

Парень назвал адреса двух квартир и имена опекаемых женщин, добавив, что одной из них скоро в роддом. Потом вспомнил еще об одной квартире, в которой три месяца никто не живет.

– Там жила Оля? – поинтересовалась я.

– Да, а ты откуда знаешь?

Оставив вопрос без ответа, спросила:

– Почему они там живут? Кто их спонсирует?

– Хрен его знает. Борис Леонидович, наверно. Да они живут там как королевы.

– А кто такой Герман?

– А... этот?

– Ты его знаешь?

– Ну... Дай уколоться, потом поговорим. Я не могу больше. Мне хреново. Войди в положение.

Чтобы понять, насколько ему тяжко, достаточно было одного взгляда. Его била крупная дрожь, дыхание стало шумным и прерывистым. Зрелище было не для слабонервных. В таком состоянии он вряд ли будет для меня полезен. Я протянула ампулу и шприц: