Все реки текут - Нэнси Като

Она еще сидела, погруженная в свои мысли, держа на коленях мертвого ребенка, когда спустя два часа появился Брентон и приехавший с ним доктор. Она слышала, как они идут по палубе, поднимаются наверх, но не встала им навстречу – ноги не слушались ее. «Я тоже лишилась силы жизни, – пронеслось у нее в голове. – Я мертва». И в тот же миг ощутила, как в жилах потекла кровь, а ноги и руки болезненно заныли. «Это была не смерть, не агония, а возвращение к жизни», – подумала она.

Брентон, нагнув голову в проеме низкой двери, вошел в каюту. Следом, прижимая к груди чемоданчик, показался доктор.

Еще не глядя на ребенка, он сжал холодную руку Дели, пытливо взглянул ей в лицо.

– Вы бы напоили миссис Эдвардс чем-нибудь горячим. – Обычно веселый голос доктора звучал подавленно. – У нее руки как лед.

– Да, сейчас. – Брентон, казалось, обрадовался предлогу уйти.

– А вы ложитесь, возьмите пару одеял, закутайтесь как следует, – приказал он Дели.

Взяв у нее из рук мертвого ребенка, он положил его поверх одеяльца на тумбочку.

– Я… я себя нормально чувствую.

– Вам холодно, это вполне естественно после такого потрясения.

Он развернул ребенка и принялся осматривать его.

– Гм-м, да… несомненная асфиксия. Ваш муж нашел ее повернутой вниз лицом, как я понял?

– Да.

– Сколько вы отсутствовали?

– Не знаю, какое-то время.

– И когда вы уходили, все было в порядке? Молчание.

– Когда вы уходили, она дышала нормально?

– Да.

– И зачем матери подкладывают младенцам мягкие подушки? Ведь это опасно.

Зрачки Дели так расширились, что глаза на бледном лице казались черными. Дели натянула одеяло до самого подбородка и, не мигая, смотрела на доктора. Он повернулся к ней спиной, обернул младенца пеленкой.

– Не знаю, говорил ли я вам, миссис Эдвардс, но, может, мои слова несколько облегчат ваши страдания. Дети с таким заболеванием редко доживают до пяти лет, а до взрослого состояния дорастает только половина. У вашей дочери все равно почти не было шансов выжить.

– Да? – почти выдохнула Дели.

– Такие дети очень чувствительны к легочным инфекциям, туберкулезу, а с вашей историей болезни…

Он подошел к окну каюты и оглядел остров: чахлые деревца, колючие заросли кустарника.

– Вы часто гуляете по острову, миссис Эдвардс? Вид у него довольно непривлекательный.

– Обычно я езжу на лодке, но сегодня Брентон забрал ее, и я подумала… – Она внезапно замолчала.

Доктор повернулся, и на Дели глянули умные, проницательные глаза.

Но Дели уже поняла: он знает. Слова застряли у нее в горле. В этот нескончаемый миг тишины перед ее глазами пронеслась картина ареста, обвинение в убийстве, осуждение на казнь, замененное потом пожизненным заключением.

– Ну, ладно, я должен подписать заключение о смерти. Причина смерти: асфиксия. Вам не нужно будет отдавать ребенка на вскрытие, я укажу, что смерть наступила в результате несчастного случая в то время, когда ребенок был оставлен без присмотра.

– Спасибо, доктор. – Но ее огромные глаза сказали больше, чем язык.

В комнату с чашкой горячего какао вошел Брентон и, передав чашку Дели, пригласил доктора в кают-компанию на стаканчик виски. Брентон принес Дели завернутую в полотенце бутылку с горячей водой и, прикладывая ее к ледяным ногам, Дели отвела взгляд от крошечного тельца под пеленкой. Маленькими глотками она выпила какао и провалилась в глубокий неодолимый сон.

38

Дети почти не расспрашивали о младенце. Для них, ни разу не видевших сестру, ее все равно что и не было. Они вернулись от Мелвиллов веселые, посвежевшие, и Дели никак не могла наглядеться на них: как она соскучилась по этим ясным смышленым глазам, по родным звонким голосам.

Грудь болела, переполняясь ненужным теперь молоком, но домашние заботы потихоньку вымывали из памяти страшное воспоминание, которое камнем лежало на душе.

С каждым новым днем засухи Брентон все больше мрачнел и все чаше прикладывался к бутылке. «Может, доктор что-нибудь рассказал ему или намекнул, когда они пили виски в кают-компании?» – думала Дели.

Однажды утром она услышала щелчок ружейного затвора и, выбежав на палубу, чуть не наткнулась на Брентона. Он целился в стаю пеликанов, летящих на юг, к Коренгу, на гнездование. Брентон снова спустил курок, но ничего не изменилось – стая по-прежнему продолжала лететь вперед.

– А, дьявол! – Брентон прицелился еще раз.

– Брентон, – Дели тронула мужа за рукав. – Не нужно, не стреляй в пеликанов.

Брентон хмуро посмотрел на жену и, отбросив ружье, молча пошел внутрь.

Дели услышала, как с хлопком вылетела пробка из бутылки.

– Мне кажется, ты слишком много пьешь, Брентон, – сказала однажды ночью Дели, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, не хотелось затевать скандала. – Тебе ведь нельзя…

– А что еще мужику делать в этой вонючей луже? – оборвал тот. – Со счетами больничными разбираться? Или жену обхаживать, от которой пользы все равно нет?

Он с раздражением двинул бутылкой по столу.

– Ты бы хоть в одиночку не пил.

– А с кем пить? С тобой? – Он зло ухмыльнулся.

– Можешь сходить к Джиму Мелвиллу.

– На ночь глядя на скалу лезть? А если шею себе сверну, что будешь делать? По мне, конечно, убиваться не станешь, разве что пожалеешь, что деньги теперь добывать некому.

– Брентон, как ты можешь такое говорить?

– «Брентон, как ты можешь», – передразнил он. – Я знаю, что говорю. Деньги как таковые тебя не интересуют. Чтобы деньги любить, хозяйственная жилка нужна. Ты к свободе рвешься, с радостью бы от всех нас избавилась, чтобы целыми днями холсты размалевывать. Тебе ведь ответственность как нож острый. Только деваться тебе все равно некуда, без меня не проживешь.

Дели молчала. Слова Брентона задели ее. Наверное, он прав. Она и ребенка этого, пятого, не хотела, мысленно желала ему смерти. Не потому ли и родился урод? Как возмездие. Ей вдруг стало страшно, будто под ногами разверзлась земля.

Она повернулась и, толкнув дверь каюты, за которой ее сразу же тучей облепили ночные бабочки и комары, выбралась на палубу.

В небе сиял привычный звездный узор: стремился на запад Орион, низко, почти касаясь острова, висел Крест. Звезды мягко отражались в реке, и Дели, которая неотрывно смотрела на них, вдруг завороженно застыла. Словно по мановению волшебной палочки все изменилось, и ее глазам открылся гигантский круговорот. Небесный свод опустился вниз, река, вобрав его в себя, обернулась черным небом, а бескрайняя высь поплыла темной рекой на запад.

Но мирные звезды не принесли утешения. «Ты бы с радостью от нас избавилась», – вспомнились ей слова Брентона. Может, он догадался, что все произошло не случайно? А если она поступила неправильно? Господи, какая мука сознавать себя чудовищем, убийцей!