Левенхет - Владимир Калашник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нормально? — крикнул он вслед, — А кто за едой будет следить? — он перевёл злобный взгляд на мальчишку, — Ладно, так уж и быть, я здесь побуду, но половина котелка моя по праву!
После этих слов Марк встал с травы и начал догонять остальных, которые отбежали уже на приличное расстояние. Главный тракт Ночного пути проходил рядом с тем самым холмом на котором располагалась страшная хижина, и все путники бежали на эту возвышенность, так как оттуда открывался отличный вид на всю долину. Через минуту, Марк оказался у подножия холма, и топот тысяч ног стал слышен очень отчётливо. Наверх он забрался, практически одновременно с двумя наёмниками, которые в отличие от Шилы не особо спешили увидеть причину шума в округе, а она в свою очередь, уже давно сидела на траве с другой стороны от хижины. Марк бегло бросил взгляд на запертую дверь, и ему стало интересно, что же Виктор сделал с тем существом внутри.
От хижины до тракта было расстояние в пару сотен метров, и по всей его протяжённости тянулся длинный строй солдат, который скрывался где-то за горизонтом. Все воины облачены в яркие серебристые доспехи с зелёными плащами, некоторые двигались верхом на леовинах, также закованных в броню. Из разных частей длинного строя, вверх вздымались знамёна, которых было всего два вида: белая роза, испачканная снизу кровью, как та, что у Марка на рубашке, и скрещенные мечи на тёмно-зелёном фоне. Между рядами пеших солдат, в колонну по несколько штук, двигались повозки, запряжённые всё теми же леовинами, и некоторые из них ещё тянули за собой массивные ядровые пушки. Армейская колонна уже продвинулась далеко вперёд, однако конца её до сих пор не было видно. Здесь шагали тысячи воинов, и все они явно отправлялись на войну.
— Ударная гвардия Мейборна, — заключил Виктор, — их тут свыше десяти тысяч. Он вообще кого-нибудь из своих оставил в Княжестве?
— Может он тоже где-то здесь? — предположил Фимало.
— Ага, попёрся на войну и оставил всю власть Княжества на Завуалу, который мигом просто сожрёт барона Крикса на ужин.
— Ну хватит! Я бы сейчас от свининки не отказался.
— Ладно, — Виктор отправился обратно, — мы тут как на ладони, не стоит отсвечивать и привлекать внимание. Нужно срочно вернуться и помешать Бракасу сожрать всё в одиночку.
Марк предположил, что княжеские войска переправятся через Южный руб и ещё через пятнадцать дней достигнут песков Ливри, где сейчас идёт кровопролитная война между его народом и пустынниками. Ант сражается в одиночку в том время, как другие страны объединяются между собой для того, чтобы не дать ему расширится и поглотить их земли. Но если бы не было никакой войны, то согласился бы кто-нибудь сражаться бок о бок с антийцами перед лицом всеобщей угрозы? Ответ был неоднозначен. Людям хватило всего сотни лет для того, чтобы заработать к себе мировую ненависть, чего даже не удалось, за более продолжительное время, алькарам. Тысячи мужчин и женщин не по своей воле отправляются воевать только потому что им так велели их вожди, что хотят оставить своё имя в истории, как завоевателей, но никак не подлецов и тиранов, а солдаты лишь простой инструмент в их руках, о смерти которых будут помнить лишь их близкие. Что же испытывают антийские военнослужащие, когда отправляются на войну? Видимо ту самую верность, о которой и говорил Виктор. Та верность, о которой правитель в любой момент может напомнить тебе лезвием клинка или дулом винтовки.
Отправляясь обратно, Марк в последний раз бросил взгляд на дверь страшной хижины. Любопытство было сильным, однако здравый смысл ещё сильнее.
***
42 день Глора, 537 г., город Кров, Княжество
«Долориве, чтобы ты мне не говорил, но я чувствую, что уже почти добрался до истины. Правда где-то совсем рядом, нужно лишь протянуть руку и вот она. Стоит отдать должное, предатель продумал всё до мелочей и отлично заметает следы, до сих пор продолжая водить меня за нос. Ни свидетелей, ни улик. Ничего. И я не стану верить в эти сказки про демонов, вторгнувшихся во дворец, где так удачно находились князь со всеми баронами. Кто-то явно хочет власти, и этот кто-то один из княжеского окружения, ты прекрасно знаешь кого я имею ввиду».
Завуала закончил формировать магическое сообщение и, вложив в него отпечаток памяти искры члена совета Аратабии, отправил его на восток, после чего удобно уселся в кресло в ожидании ответа. Все тонталийские стулья и кресла для левейцев делались с большой спинкой в виде полусферы, для того, чтобы удобно умещать свои красные крылья, и, по правде говоря, капитан уже немного начал забывать это расслабляющее чувство, когда можно просто отдохнуть в своём небольшом кабинете на третьем уровне княжеского дворца. Практически все помещения замка имели большие размеры с высокими потолками и широкими окнами, однако Завуала выбрал себе одно из самых небольших, так как находил его более комфортным, чем огромные залы с пустующими пространствами, которые даже при желании нельзя было полностью чем-то заполнить. Помимо левейца, малым помещением обзавёлся также, и барон Мейборн, тоже редко находящийся на месте и постоянно занимающийся делами армии.
Вся прелесть владения магией света, заключалась, естественно, в её огромном могуществе, проявляющимся в особых привилегированных заклинаниях, как, например, более быстро передающиеся магические сообщения. Светлая магия могла доставлять их с одного конца мира на другой за считанные минуты, в то время как упорядоченной на это бы потребовалось несколько часов. Нюанс состоял в том, что сообщение, отправленное светлым магом, может достигнуть только такого же светлого мага, именно поэтому всё Междумирье продолжает пользоваться лишь упорядоченным волшебством, да и вряд ли монахи Церкви Света согласились бы работать какими-то посыльными. У них-то как раз в последнее время проблем хватает, особенно после того, как несколько дней назад разъярённая толпа потребовала их освободить божественный шпиль для Белого Ордена.
Церковь отказала им с такой просьбой и призвала всех разойтись по домам, тем более, что этот шпиль, полностью подконтрольный Церкви Света, и являлся своего рода одним большим храмом, что был подарен им ещё князем Лоффи тысячу лет назад, и никто не смеет выселять их из дома. С помощью красивых речей магистр Белого Ордена призвал граждан не поддаваться ярости и не опускаться
