Рыжая птица удачи - Татьяна Иванова

— Какой из него егерь… Да к тому же, этим парням столько не платят.

— Вот это всё нам и предстоит узнать. — Ти-Рекс выпрямился в кресле.

— Жить, кстати, будете в доме Ревнёва. — добавил Фойзе.

— Того самого? — не удержался Ти-Рекс.

— Да. Аристов сам сейчас живёт у него, после того захвата они решили держаться вместе. Так, а теперь марш к своим сержантам проводить инструктаж на время вашего отсутствия!

За взводными закрылась дверь. Фойзе посидел спокойно на месте и вдруг с силой хлопнул ладонью по столу. Чёртова Каджеро, с тебя всё и началось! Теперь он отпускал туда ещё двоих и, говоря по совести, под ложечкой сосало ощутимо.

Каждый раз перед тем, как навестить Риту, Дмитрию приходилось сутки приводить себя в нормальное состояние. Он помнил, какое у неё чуткое обоняние — запах спиртного она почувствует сразу. Возможно, она не скажет ему ничего, но ей будет неприятно. А ему не хотелось доставлять дополнительные неприятности. Он хотел, чтобы его проблемы теперь касались её как можно меньше. Сейчас, когда у него ничего и никого не осталось в жизни, кроме этой девушки, он испытывал незнакомое до сих пор желание оберегать её от любых ударов, пусть и самых незначительных. Никогда и ни о ком он не думал так, никогда и ни над кем не дрожал так сильно. Они с Ритой всегда, насколько могли, заботились друг о друге, но это не становилось для них идефиксом. Потому что в жизни было ещё много всего, о чём стоило думать и на что обращать внимание. Сейчас же вся его жизнь сосредоточилась в этих испуганных глазах загнанного зверька, которые оттаивали только при виде него.

Поэтому он не мог прийти к ней небритым или в несвежей рубашке, или не улыбаясь, или с запахом вчерашнего пива. Она больше никогда не должна хмуриться.

Накануне очередного посещения клиники Дмитрий не открывал холодильник, где его дожидались три банки холодного пива. Он даже не думал о них. Он думал о том, что вчера купил Ритке браслет — вроде того, какой у неё был раньше, почти единственное, что она унесла из своих вещей, уходя от родителей. Браслет потерялся ещё до его возвращения из армии. Она жаловалась им с Пашкой в их короткий отпуск. Пашка… Так, не в ту сторону думаешь, Индиго. Завтра ты идёшь к Рите.

Забудь о нём. Его больше нет.

На улице начался дождь. Из редких крупных капель он быстро превратился в ливень. Ливень. Как там.

Дмитрий уснул под шум льющейся за окном воды и, уже проваливаясь, знал, что там, за стеклом, на него в упор смотрят синие глаза. И они не отпустят его всю эту ночь.

Снова дождь.

Свет давно погашен, в соседней комнате спит соседка — Рита никак не могла запомнить, как её зовут. В коридоре тоже полумрак. При желании можно нажать кнопку у изголовья кровати, и придёт белокурая Росина, сегодня она дежурит. С Росинкой можно поговорить и послушать новости — она всегда готова поддержать разговор, даже ночью. Только вот не хочется сейчас никого слышать. Только дождь. Рита дохнула на холодное стекло и на затуманившейся поверхности пальцем быстро нарисовала сердечко. Через несколько секунд испарина на прозрачной глади начала высыхать, и сердечко словно растворилось в льющейся снаружи по стеклу воде.

Росина сегодня днём сказала, что её дела идут на поправку. Если всё будет нормально, то выписка не за горами. Она выйдет из этой уже привычной и спокойной клиники, от заботливых врачей. Куда она пойдёт отсюда, что ей теперь делать, чем заниматься?

Дима сказал, что никто из тех, кто чуть не поломал её жизнь, больше не появятся на горизонте. Возможно. Она сейчас никому не верила. Но Дима сказал, что они с Пашей сделали всё, как надо, и теперь она свободна. Имя Павла звучало для неё магическим заклинанием. Если он защитил её, значит, ей и правда ничто не угрожает. Она свободна. Только что теперь делать с этой свободой? Отсюда есть три пути.

Рита вздохнула. Стекло снова запотело от её дыхания, и она лёгким движением пальцев начертила веер из трёх веточек. Уйти отсюда и утопиться. Хороший путь. Обнадёживающий. Ещё пару месяцев назад она так бы и сделала, получив свободу. Но сейчас она не имела права так поступить. Ребята с таким трудом вытащили её. Она зажмурилась. Паша погиб. Рита не была виновна непосредственно в его смерти, но он погиб, чтобы жила она, и теперь нельзя его подвести. Она будет жить. Значит, пути всего два.

Ее ждёт Димка.

Он приходит раз в неделю. Иногда два раза, если позволяет работа. Он приносит ей цветы, фрукты, хотя в этом нет необходимости, иногда какие-нибудь новые записи из той музыки, что так нравилась ей раньше. Рита всегда благодарила, даже улыбалась, и складывала кристаллы с записями в самый дальний угол шкафчика — она давно не могла слышать музыку. Никакую. Но сказать об этом Димке почему-то не решалась. Боялась, что это огорчит его, он опять начнет волноваться, как в первые дни. А ей совсем не хотелось снова его волновать. Ему и так сейчас трудно.

Он всегда улыбается, когда приходит. Он такой светлый, сияющий, такой родной и такой… да, и такой желанный, даже сейчас, когда ей противны любые мысли о сексе. Но при всём этом она видит в его глазах ту же безысходность, что и в глазах собственного отражения. Ему так одиноко… Ника улетела. Рита однажды говорила с ней по голографической связи. Ника звонила узнать, как у неё дела. Она улыбалась, она говорила, что всё будет хорошо, спрашивала, как здоровье, приходили ли родители. И только когда Рита заикнулась о Димке, Ника помрачнела и довольно быстро простилась. Нике неприятно вспоминать о нём. Потому что он жив, а Паша — нет.

Димка сейчас совсем один. И Рита понимала ясно, что он так и будет один, пока она с ним. Он не смотрит на других девушек, она знала, что не смотрит, не спрашивая. Он ждёт, что вот-вот она выйдет из клиники, и они снова будут вместе. Рита зажмурилась. Но он всегда будет один. А будет думать, что вместе с ней.

Это невозможно объяснить словами. Он никогда не поймёт этого. Она будет улыбаться ему, встречая с работы, она будет ложиться с ним в постель, она будет играть страсть — она ещё не забыла, как это делается. Она, возможно, родит ему ребёнка. Врачи говорят, что она может иметь здоровых детей. Она будет ходить с ним в клубы, в кино, если он захочет. Но она всегда будет помнить, что врёт ему. И он будет это чувствовать. Что она врёт.

Она больше не умеет улыбаться. И любимые Димкой ямочки исчезли не от того, что она похудела. Нет, Рита просто разучилась смеяться. Она больше не помнит, что такое любовь. Если вообще когда-то это знала. Она будет обнимать его в постели и всё время со страхом ждать, что это окажется не он. Она будет бояться каждого его приближения к ней. Потому что некоторые рефлексы вырабатываются очень быстро и не исчезают никогда. Условный рефлекс.