Сёгун - Джеймс Клавелл

Марико послушно отошла от планшира, девушка все еще поддерживала ее.

— Нет, со мной все нормально, Фудзико-сан, — сказала она, — спасибо.

Фудзико отпустила ее и неодобрительно смотрела на Блэксорна.

Ответ Блэксорна был коротким.

— Он говорит — пушками, Ябу-сан, — сказала Марико.

— Скажите ему, что он должен придумать что-нибудь получше, если он хочет сохранить голову!

— Мы должны быть терпеливыми с ним, Ябу-сан, — прервал его Торанага. — Марико-сан, скажите ему вежливо: «К сожалению, у нас нет пушек. Нет ли другого способа выбраться? По земле невозможно». Точно переведите, что он ответит. Точно.

Марико так и сделала.

— Извините, господин, но он говорит «нет». Только это: «Нет». Невежливо.

Торанага сдвинул пояс и поскреб болячку под доспехами.

— Ну тогда, — сказал он добродушно, — раз Анджин-сан — говорит, пушки, а он знает, что говорит, тогда пушки есть. Капитан, давай туда! — Его жесткий мозолистый палец со злобой нацелился на португальский фрегат. — Приготовь людей, Ябу-сан. Если эти южные чужеземцы не одолжат мне пушку, тогда ты заставишь их. Правильно?

— С большим удовольствием, — послушно сказал Ябу.

— Ты был прав, он гений.

— Но выход нашли вы, Торанага-сан.

— Легко найти решение, давая ответы, не так ли? А что решить с Осакским замком, союзник?

— Это не одно и то же. В этом Тайко был очень силен.

— Да. А что за решение было изменить им?

— Конечно, позорная смерть. Но я не понимаю, почему вы спрашиваете меня об этом.

— Просто пришла такая мысль — союзник, — Торанага взглянул на Блэксорна. — Да, он умен. Мне очень нужны умные люди. Марико-сан, эти чужеземцы отдадут мне свои пушки?

— Конечно. Почему бы им не отдать?

Она не привыкла, чтобы ее не слушались. Сейчас она все еще беспокоилась о Бунтаро. Было бы намного лучше позволить ему умереть там. Зачем рисковать его честью? Она ломала голову, почему в самый последний момент Торанага приказал Бунтаро уходить по суше. Торанага мог так же легко приказать ему плыть к кораблю. Это было бы намного безопасней, и для этого было достаточно много времени. Он мог даже приказать это, когда Бунтаро только пробился к пристани. Зачем ждать? В глубине ее души что-то самое секретное подсказало ей, что ее господин имел веские причины ждать и потом отдать такой приказ.

— А если не отдадут? Вы готовы убивать христиан, Марико-сан? — спросил Торанага. — Разве это не самое невозможное по их законам: не убий?

— Да, это так. Но для вас, господин, мы с радостью пойдем в ад, мой муж, мой сын и я.

— Да, вы настоящий самурай, и я не забуду, что вы подняли меч, чтобы защитить меня.

— Пожалуйста, не благодарите меня. Если я в самой незначительной мере помогла, то это была моя обязанность. Если кого-то и нужно вспомнить, так это моего мужа или моего сына. Они для меня очень много значат.

— В настоящий момент вы для меня более ценны. Вы можете даже быть еще более ценной.

— Скажите как, господин. И все будет сделано.

— Отбросьте этого иностранного Бога.

— Господин? — Ее лицо окаменело.

— Отбросьте своего Бога. У вас слишком много обязанностей.

— Вы имеете в виду стать отступницей, господин? Отказаться от христианства?

— Да, если вы не сможете отправить этого Бога туда, где ему надлежит быть, — на задворках вашей души, не на главное его место.

— Пожалуйста, извините меня, господин, — сказала она, колеблясь, — но моя религия никогда не вставала в противоречие с моей верностью вам. Я всегда считала религию моим личным делом, все время. Чем я провинилась перед вами?

— Пока еще нет. Но можете.

— Скажите мне, что я должна делать, чтобы угодить вам.

— Христиане могут стать моими врагами, не так ли?

— Ваши враги — мои враги, господин.

— Священники сейчас противостоят мне. Они могут приказать всем христианам воевать со мной.

— Они не могут, господин. Они мирные люди.

— А если они продолжают противостоять мне? Если христиане воюют со мной?

— Вы никогда не должны сомневаться в моей верности. Никогда.

— Это Анджин-сан может говорить правду, а у ваших священников лживые языки.

— Есть хорошие священники и плохие священники, господин. Но вы мой сюзерен.

— Очень хорошо, Марико-сан, — сказал Торанага. — Я учту это. Вам приказано подружиться с этим чужеземцем, научиться всему, что он знает, сообщать обо всем, что он говорит, научиться думать как он, не «исповедоваться» в том, что вы делаете, с подозрением относиться ко всем священникам, сообщать обо всем, что спрашивают священники или что они говорят. Ваш Бог должен приспосабливаться быть где-то еще — между всем — или не быть вовсе.

Марико отбросила прядь волос от глаз.

— Я могу делать все это, господин, и все-таки оставаться христианкой. Я клянусь вам в этом.

— Хорошо. Поклянись в этом вашим христианским Богом.

— Перед Богом клянусь вам в этом.

— Хорошо. — Торанага повернулся и позвал: — Фудзико-сан!

— Да, господин?

— С вами есть кто-нибудь из служанок?

— Да, господин, две.

— Отдайте одну Марико-сан. Пошлите другую за зеленым чаем.

— Там есть саке, если хотите. Чай. Зеленый. Ябу-сан, вам саке или зеленый чай?

— Чай, пожалуйста.

— Принесите саке для Анджин-сана.

Свет упал на маленькое золотое распятие, висевшее на шее у Марико. Она увидела, что Торанага внимательно смотрит на него.

— Вы… вы хотите, чтобы я не носила его, господин? Снять его?

— Нет, — ответил он, — пусть оно напоминает вам о клятве.

Они все следили за фрегатом. Торанага почувствовал, что кто-то смотрит на него, и оглянулся. Он увидел жесткое лицо, холодные голубые глаза и почувствовал ненависть — нет, не ненависть, подозрение. «Как смеет чужеземец подозревать меня?» — подумал он.

— Спросите Анджин-сана, почему он сразу не сказал, что там, на корабле чужеземцев, есть много пушек? Взять их, чтобы выйти из ловушки?

Марико перевела. Блэксорн ответил.

— Он говорит… — Марико колебалась, потом торопливо проговорила: — Пожалуйста, извините меня, он говорит, хорошо бы ему пользоваться своей головой.

Торанага рассмеялся:

— Поблагодарите его за его голову. Это самое правильное. Я надеюсь, она останется у него на плечах. Скажите ему, что теперь мы равны.

— Он говорит: «Нет, мы не равны, Торанага-сама. Но дайте мне мой корабль и команду, и я очищу весь океан. От любых врагов».

— Марико-сан, вы думаете, он имеет в виду, что мы такие же, как все — испанцы и южные чужеземцы? — Вопрос был задан беспечно.