Меч Кайгена - М. Л. Вонг

Мисаки была удивлена, что ему не сказали четко не раскрывать тайны людям Такаюби, пока она не поняла, что они не ожидали, что кто-то в Такаюби буде так хорошо говорить на ямманинке, чтобы обобщаться с ним.

— Понимаю, — быстро сказала она, — но, поверь, я не собираюсь использовать твои знания во вред. Клянусь, — она заговорила серьёзно. — Джали Гессеке, клянусь на Фаллеке, что я не повторю никому ни слова, — больше девяноста процентов жителей Дюны поклонялись Фаллеке. Джасели, рожденный в Ямме, конечно, не знал, что Мисаки не входила в их число. Он огляделся и поманил ее в сторону. Они спрятались за домом Хиори, и он посмотрел в глаза Мисаки.

— Не говорите моему джакама, что я говорил с вами так открыто.

— Конечно, — убедила его Мисаки. — Я не стала бы мешать делам джасели.

— Уверен, вы заметили из этой атаки, что ранганийская армия сильно развилась со времен Келебы в плане тренировки отрядов.

— Мы заметили.

— И все же Ранга — относительно юная сила на мировой арене. У них все еще есть цель вянуть Кайген в еще одну войну и уничтожить Империю полностью, но они не очень уверены в своей армии. Наши шпионы-ранганийцы определили, что их атаки были проверкой.

— Проверкой? — Мисаки было не по себе.

— Вы кажетесь умной женщиной. Уверен, вы заметили сходство между местами, куда напала Ранга?

Мисаки кивнула.

— Это старые места воинов, места, где ранганийцы пострадали больше всего во время Келебы.

Гессеке кивнул.

— То, что случилось с вашей деревней и другими пострадавшими зонами, было экспериментом, проверкой, стала ли Ранга достаточно сильной, чтобы объявить открытую войну Кайгену.

— И что они решили? — Мисаки было не по себе от страха, она прижала Изумо к себе. Если Кайген ждет еще одна война, то им конец. Она понимала это теперь с холодной уверенностью, хотя до этого принять не могла. Они не могли сбежать. Она нашла семью на острие меча Кайгена. — Будет война, джасели?

— Нет, но это было близко, Коро Мацуда. Ранганийцы проверили силы на восьми мишенях.

— Восемь? — удивилась Мисаки. Она знала только о бурях в Хейбандао, Йонсоме и Ишихаме до нападения на Такаюби.

— Четыре больших дома и четыре военные крепости, — сказал Гессеке.

— Ясно, — было проще прикрыть атаку, когда было вовлечено меньше гражданских. — И что случилось с военными крепостями?

— Все были разбиты, — сказал джасели. — В трех случаях военные Кайгена смогли сдержать солдат Ранги, но элитные силы… были мощнее, чем они.

Мисаки не могла винить солдат Кайгена. Нужно было много лет опыта, чтобы биться с такими хорошими воинами, как ранганийцы в черном.

— Я не знаю, понимаете ли вы, — сказал джасели. — То, что вы тут сделали, было поразительно.

— Нет, — невинно сказала Мисаки, хотя, конечно, понимала, как необычно это было. Потому было обидно слушать приказы от неумелых военачальников Кайгена. — Мы просто пытались выжить.

— Вы могли сохранить и империю живой в процессе, — сказал Гессеке. — Ранганийский союз все еще боится воинов старых домов, как ваш, и не зря. Думаю, страшно, когда небольшое количество обычных жителей может разобраться с сотнями ваших лучших бойцов. Этот страх ваш Император и мы, ямманки, взяли в Рангу для давления ради перемирия.

«Так Император использует нас, чтобы запугать врагов, но не поддержит нас?» — с горечью подумала Мисаки.

— Мы… не упомянули ранганийцам, сколько ваших они смогли забрать с собой.

Мисаки смотрела на тень от огня факела на снегу, думая о новой информации.

— Это объясняет, почему ранганийцы не использовали бомбы, убийц или более хитрые тактики, — отметила она. — Они хотели поставить своих самых сильных воинов против наших…

— Верно. Вряд ли они знали, что были теониты, которые могли рассеять их торнадо или выстоять в бою с их бойцами Шэнь и Тян. Насколько мы знаем, сюда послали некоторых лучших бойцов.

— Когда торнадо рассеяли, — сказала Мисаки, — они послали своих солдат на нас волнами. Они считали? Сколько нужно, чтобы уничтожить нас?

— Мы думаем, что да.

— Ясно. Так солдаты Ранги тоже просто фигуры в игре.

— Не совсем.

— О чем ты?

— Согласно Джамуттаана, с которыми работал мой фанкама, многие солдаты Ранги, вовлеченные в эту атаку, были отправлены сюда не силой. Они сами вызвались.

— Что? Почему?

— Джамуттаана думает, что некоторые из них хотели отомстить за то, что их родители и родители их родителей пострадали от Кайгенской империи. Некоторые из них верили, что они освобождали вас. Многие из них хотели славу за победу над величайшими домами воинов Кайгена. Когда мы собирали тела, военные лекари Империи считали, сколько было убито нашими бомбами и пулями, а сколько — ранами от джийи. Нам прислали много — сотни — фотографий ранганийцев, доказывающих, что джиджаки убили многих перед тем, как воздушная поддержка Яммы добралась сюда.

— И они поверили вам на слово?

— Все дело велось под наблюдением агентов Джаму Куранките для ясности. Это текущее обсуждение между Яммой, Кайгеном и Рангой. Хотел бы я, чтобы вашему мужу и другим можно было знать… Ваш народ должен гордиться тем, что вы тут сделали. Сражаясь, вы защитили Империю. Джасели будут гордиться, исполняя песни о ваших подвигах, в следующем поколении.

— Но это должно остаться скрытым, — сказала Мисаки.

Юный джасели кивнул.

— Коро Мацуда… мне жаль, что так вышло с вашим сыном.

Мисаки только покачала головой. Она неплохо управляла разговором. Если она даст себе думать о Мамору, она потеряет контроль.

— Спасибо, джасели. Я ценю это.

— Я хочу, чтобы ваши люди могли знать.

— Все хорошо, — мягко сказала она. — Спасибо, что рассказал мне.

Джасели явно хотел сказать больше, но не успел, Мисаки прижала Изумо к груди и растаяла в тенях.

* * *

Позже той ночью Мисаки увела Такеру наружу, во тьму — две семьи втиснулись в дом Мизумаки, и они могли поговорить наедине только снаружи. Она поведала ему, что узнала от джасели. Он слушал, хмурясь, пока она не закончила.

— Так опасности от ранганийцев пока нет, — сказал он. — Есть время отстроиться.

— Да.

— Хорошо. Я рад, что мы это знаем. Но тебе не стоило делать это, не посоветовавшись со мной.

Мисаки раздраженно нахмурилась. Он знал, как сложно было вытащить информацию из джасели, которому нельзя было угрожать силой? И так ей благодарили?

— Не хочу оскорбить, Такеру-сама, но твой ямманинке не очень хорош. Я не знаю, как бы ты…

— Я — твой муж, Мисаки. Не действуй больше без моего разрешения.

Мисаки должна была злиться. Она злилась. Он видел, что она делала,