Охотники на ксеносов: Омнибус - Стив Паркер

Подняв взгляд, Бранатар рассмотрел высоко вверху расколотую оболочку купола, накрывающего этот район. Наметанный глаз космодесантника определил, что повреждения вызваны скорее обветшанием, нежели попаданиями снарядов. Следовательно, город погиб не в честном бою. Эта мысль обеспокоила Гаррана, но, как говорилось в инструктаже, Сарастус пал столетия назад. Его гибель, несомненно, не имела отношения к сегодняшнему заданию воина.

«Мы здесь из-за тех, кто пришел намного позже», — знал Саламандр. Инструктаж вышел размытым, но в этом факте он был уверен.

— Маяк телепорта оставлен без надзора, — указал Анзаль-М636. — Безопасность нашего плацдарма была нарушена.

В тоне технодесантника не прозвучало даже нотки беспокойства.

Бранатар перевел взгляд на устройство цилиндрической формы, притулившееся в нескольких шагах от отделения. Индикатор на релейной панели пульсировал белым сквозь фильтр ночного видения. Больше источников света на крыше не имелось.

— Построение «Эгида», — скомандовал Тандий. — Гаси маяк, Тысяча.

У караульного сержанта была привычка называть каждого воина по его родному ордену, отчего порой возникали довольно странные прозвища. Так случилось и с Анзалем-М636, получившим имя «Тысяча».

«Братство Тысячи», — подумал Гарран. Странное название для ордена Космодесанта, учитывая, что все они стремились поддерживать такую численность. Саламандре оно казалось таким же скучным, как и черная «М», служившая символом для товарищей технодесантника. Функциональным…

— Говорят, что в их братстве всегда насчитывается ровно тысяча воинов, — Икар Мальвуазен, будто прочитав мысли Бранатара, обратился к нему по закрытому каналу. — Зловещая история, не так ли, брат?

— Нелепая история, — ответил Гарран, разворачиваясь, чтобы прикрыть назначенный ему сектор наблюдения. Бойцы отделения рассредоточились вокруг него, наблюдая по всем направлениям за происходящим на крыше. — Скажи ещё, что мы, Саламандры, можем выдыхать пламя.

— О, брат, в этом я никогда не сомневался. А иначе как ты заработал эти сердитые красные глаза?

— Натрудил, присматривая за тобой, чертов ты придурок.

Несмотря на грубый ответ, Бранатар считал Ангела Сияющего своим другом. Катон Тандий и Севастин из Черных Крыльев были доверенными союзниками, но вне поля боя Саламандр не мог с ними сойтись. Товарищество с Мальвуазеном оказалось неожиданным, во многом из-за шуточек космодесантника, вызвавших у Ганнара раздражение при первой встрече. По правде, он вообще удивлялся, как настолько легкомысленный воин заслужил место в Карауле Смерти, но получил ответ на первом же совместном задании.

В Икаре Мальвуазене не было ничего легкомысленного.

— Доложи обстановку, Тысяча, — велел Тандий.

— Эффективность маяка телепорта составляет девяносто семь целых, три десятых процента, — отозвался Анзаль-М636. — Наше смещение при материализации было в пределах допустимых параметров.

Выпустив из латной перчатки змеящийся механодендрит, технодесантник подсоединился к устройству, которое использовалось телепортационной установкой корабля для триангуляции их перехода. Без маяка отделение могло материализоваться внутри плотной стены или высоко над поверхностью планеты. Оба варианта оставляли немного шансов на выживание, поэтому системы наведения были жизненно важными. Однако их требовалось устанавливать вручную — так куда же делся связной Караула на поверхности?

— Маяк пытались взломать? — требовательно спросил Белый Консул, явно разделявший беспокойство Бранатара.

— Маловероятно, — Анзаль-М636 выключил устройство. — Здесь…

— Приближаются многочисленные объекты, — перебил его Севастин. Если паранойя была добродетелью на войне, то Черное Крыло стоило назвать «святым битвы», поскольку он всегда первым видел угрозу. Если, конечно, ему помогало зрение, а не что-то иное.

Существа, будто саранча, лезли из трещин в крыше, подтягиваясь на нескладных руках и цепляясь почти столь же ловкими ногами. Бледная кожа этих обнаженных, безволосых тварей обтягивала уже не совсем человеческие скелеты — с неправильно сгибающимися суставами и черепами, вытянутыми к затылку, где они сужались и заострялись. Глаза созданий, походившие на сморщенные грибы белого цвета, утопали в орбитах позади вытянутых рыл, которые беспрестанно втягивали воздух. Размашисто подскакивая, обитатели города неслись к космодесантникам, порой на ногах, но так же часто на четвереньках. И всё же, несмотря на звериное поведение, они атаковали в полной тишине, если не считать скрежета когтей по крыше.

И это почему-то казалось самой нечеловеческой вещью.

«Мутанты, — с усталым отвращением подумал Гарран. Прежде Саламандр видел искажения людского облика, но такие вырожденцы ему ещё не встречались. — Уничтожить этот сброд будет милосердным поступком».

— Не стрелять, — приказал Тандий, — только оружие ближнего боя. Действуем быстро и тихо.

Варп-возмущение, которое возвестило о прибытии группы, продолжалось считанные секунды. Если удача была на их стороне, то истинный враг не засек переброску; открывать огонь значило дальше испытывать судьбу.

— Разделенные, мы выживаем, — прошипел Севастин, как делал перед каждым боем, даже самым незначительным. Бранатар предполагал, что это кредо его ордена, но, если так, оно было мрачным. Саламандр несколько лет сражался рядом с Черным Крылом, но ничего не знал о прошлом воина-затворника.

«Он тоже пришел в Караул Смерти в поисках прощения, — решил Гарран. — Прощения или забвения…»

Вскинув огнемет, чтобы не осквернить его нечистой кровью, Саламандр занес левую руку. В ней не имелось оружия, но тяжелая латная перчатка вполне заменяла оное. Сбоку от Бранатара вспыхнул свет — пробудился к жизни силовой меч Мальвуазена. Как и Гарран, он поработал над своим орудием войны, украсив его контрастной объемной резьбой по серебру и обсидиану, и теперь клинок Икара пел при каждом взмахе. Он был одним из лучших мастеров Ангелов Сияющих, искусников, равных которым не было среди Адептус Астартес.

— Veritas vos viribus! — продекламировал Тандий на высоком готике, когда мутанты врезались в Караульных Смерти, словно волна в несокрушимый утес. Когти и челюсти царапали и щелкали о прочный керамит, не в силах пробить броню или вцепиться в неё; твари молотили по доспехам кулаками, разбивая их в кровавое месиво. Бойцы отделения безжалостно отвечали на атаки, укладывая ничтожеств целыми рядами.

Бранатар орудовал кулаком, с равной легкостью круша черепа или пробивая грудные клетки. Вурдалаки были настолько хрупкими, что Саламандр едва ощущал их смерти. Казалось, он изгоняет призраков…

— Эта работа не для Огненного Змия, — в тон ему повторил Атондар.

Отбросив незваное воспоминание, Гарран сосредоточился на текущей битве — хотя её скорее стоило назвать резней. Будь у Бранатара достаточно времени, он в одиночку уложил бы всех этих вырожденцев.

Сражавшийся рядом Мальвуазен описывал клинком широкие, колышущиеся дуги и разрубал двух-трех мутантов за один взмах. С точки зрения тактики, он находился в своей стихии, но Саламандр знал, что его друга не радует столь примитивное занятие.

«После того, как мы разберемся с этим миром, Икар снова и снова будет расписывать нынешнюю сцену, — мысленно предсказал Гарран. — Неважно, каких ещё врагов мы встретим, запомнит он именно вурдалаков».

Караульный сержант Тандий бил врагов, беспрестанно читая псалмы. В сражении, как и в вере, Белый Консул отличался твердостью и самоконтролем: он наносил удары силовым кулаком, словно поршнем, и сопровождал каждое убийство бичующим словом.

Черное Крыло, напротив, врубался в ряды мутантов, чтобы забыться в вихре насилия; громоздкая броня стесняла его. Севастин кружил в стае, единственным молниевым когтем рассекая врагов на неровные куски, которые шлепались о доспех воина и порой прилипали к нему. Катону не очень нравился выбор оружия подчиненного, поскольку «Кодекс Астартес» называл оптимальным вариантом парные когти. Черному Крылу, однако, недостаток лезвий не мешал оставаться таким же смертоносным бойцом.

— Данная порода мутантов представляется стабильной, — заметил Анзаль-М636, — но в ней превышен допустимый для Империума уровень генетических отклонений. После завершения задания я буду рекомендовать полное истребление популяции.

Бранатар покосился на технодесантника. Новичок стоял неподвижно, сложив руки на груди, а многосуставная сервоконечность у него на спине жила собственной жизнью. Жужжащий манипулятор разил мутантов, словно металлическая кобра; из его наконечника-клешни выдвинулись два ряда ротационных ножей, которые рубили ломтями всё, к чему прикасались.

Мальвуазен зарычал в отвращении. Повернувшись, Бранатар увидел, что его друга оседлал вурдалак — обхватив ногами-спичками шлем космодесантника, тварь царапала линзы. Урод, должно быть, забрался на плечи сородичу и прыгнул оттуда, чтобы попасть на такую высоту. Полуослепший мечник размахивал клинком, одновременно пытаясь сбросить врага и не дать подобраться остальным. Икару ничего не угрожало, но сама унизительность ситуации, похоже, привела его в ярость. Замысловато вывернув меч, Караульный пронзил вырожденца прямым ударом снизу вверх. Труп загорелся и распался на куски вокруг окутанного энергией клинка, но другой мутант тут же прыгнул вперед и повис на правой ноге воина. Яростно топнув сабатоном, Мальвуазен раздавил одну из вытянутых конечностей гада, но по крыше пошла заметная дрожь.