Изгнанники - Михаил Михеев

– Ну, что скажешь? – с усмешкой спросил Петров Соломина. Офицеры стояли на мостике "Идзумо", с интересом наблюдая за приближающимся противником.

– А что тут говорить? Хорошо идут, красиво – как на параде. Маскировку включить даже не пытаются. Наверное, рассчитывают, что мы такого количества противников убоимся и просто сбежим, при этом понимая, что совсем уж незамеченными подобраться не смогут. Вполне логичное поведение, я бы поступил на их месте примерно так же.

– Примерно – это значит, не совсем? И как бы ты поступил?

– Да просто. Они сейчас идут строем фронта, это чтоб мы значит увидели и ужаснулись. Все напоказ... И выставили для этого все корабли. Я бы хоть несколько штук пустил чуть в стороне, замаскировав – так, на всякий случай. Но с "Эскалибура" радарами все обшарили – ничего нет. Или это признак самонадеянности, или просто некомпетентности.

– Может, еще какая-нибудь причина есть?

– А какая разница? Их всего пятнадцать. Хорошее прибавление нашему флоту, хе-хе... Главное, чтобы ребята не перестарались и не распылили их в азарте. Проследи за этим, лады?

– Я, вообще-то, здесь буду.

– Хрен ты здесь будешь, надо будет – скручу и на "Эскалибур" в упаковке отправлю. "Идзумо" сейчас наиболее уязвимый из наших кораблей, и находиться он будет в самом пекле, и случись что, кто-то должен уцелеть и довести дело до конца. Не зли меня, ладно? Дуй на флагман, и лучше прямо сейчас, пока они наши маневры не отслеживают. А то заинтересуются еще – чего это у нас боты непонятно куда летают?

Петров попытался было возразить, но их прервал вызов по личному капитанскому каналу. В принципе, вызывать мог любой из членов экипажа, но вряд ли кто-то решил бы сделать это без крайней нужды – линия считалась резервной, аварийной, и забивать ее пустыми разговорами категорически не рекомендовалось. Поэтому Соломин удивленно поднял брови, переключая канал, но вот громкость приглушить забыл, что в следующий момент вызвало здоровый и жизнерадостный хохот у всех, находившихся в тот момент на мостике.

– Если с тобой что-нибудь случится, я тебя на том свете достану и прибью, – выдал коммуникатор голосом Бьянки и отключился. Соломин смог только рот открыть на такую наглость, но его товарищи оценили ситуацию по достоинству. И больше всех старался Петров – скотина! Нет чтобы посочувствовать старому товарищу...

– Да, старик, ты попал, – выдавил сквозь слезы разведчик. – Теперь тебе точно деваться некуда.

– Да я... я... я эту дуру...

– Почему дуру? – вмешался старший артиллерист корабля. – Вполне адекватная, я бы даже сказал, умная дама.

– Это почему еще?

– Ну, потому, как она грамотно и точно провела разговор. Умная женщина никогда не повысит голос на мужчину... Приказы отдаются спокойно, чётко и ясно!

Новый взрыв хохота заставил Соломина обиженно засопеть, после чего он рявкнул, чтобы народ перестал валять дурака и занялся, наконец, делом, а разведчики и прочие посторонние лица, то есть Петров, проваливали с корабля к чертовой бабушке, иначе он, капитан, за себя не ручается и устроит недовольным принудительное шлюзование. Петров шутовски отдал честь и покинул, наконец, мостик, а остальные, тщательно пряча улыбки, склонились над экранами.

Надо признать, что Бьянка влезла со своими глупостями очень вовремя, сняв напряжение, скопившееся к тому моменту на мостике. По сути, люди нервничали, и это была совершенно нормальная ситуация – все они сейчас рисковали, и рисковали очень сильно. Им предстояло идти на не самом лучшем и весьма уязвимом корабле против эскадры, причем известно было только количество кораблей противника. Ни класс этих кораблей, ни их возможности, ни кому они принадлежат никто пока не знал – слишком велика была дистанция. А ведь предстояло не просто выйти навстречу, а вступить в бой, вызвав огонь на себя. Соломин нуждался в кораблях и весьма рассчитывал на законных основаниях заполучить те полтора десятка вражеских посудин, что шли сейчас по направлению к Новому Амстердаму. Нападение на военный корабль законного владельца планеты – это очень и очень серьезно, никто не осудит, если напавшие жестоко получат по ушам, и потому Соломину нужна была сейчас хотя бы видимость законности. Конечно, признание его правоты Российской империей (а она, разумеется, признает) перевесит мнение всех остальных соседей вместе взятых, только вот лишние сложности в будущем иметь не хотелось Однако все то время, пока они будут маневрировать под огнем вражеской эскадры, жизни членов экипажа "Идзумо" будут висеть на волоске. Именно поэтому в экипаж набирались только добровольцы, но при этом отнюдь не лучшие, так сказать, из второго ряда, чтобы, случись им погибнуть, это минимально ослабило бы остальную эскадру. По той же причине на корабле было минимально необходимое для короткого боя количество людей, чтобы уменьшить число возможных потерь в случае гибели корабля.

Однако пока что линейный крейсер оставался на орбите – все должно было выглядеть натурально. Если обычный японский радар не может обнаружить корабли на такой дистанции – значит, они будут сидеть на месте, ничем не выдавая тот факт, что видят опасность. А вот когда подойдут – тогда они и сыграют панику, спешку и прочие атрибуты поведения застигнутых врасплох пиратов. Противник до последней минуты не должен был заподозрить, что он не охотник, а дичь, и что вот прямо сейчас его будут брать за жабры.

Между тем, информация о противнике, собираемая остальными кораблями, обладающими более мощными радарами, поступала на мостик "Идзумо" непрерывно. И информация эта Соломина не радовала, хотя, если честно, и не слишком удручала. С одной стороны, то, что в составе вражеской эскадры было четыре линкора, являлось очень плохой новостью – против их сочетания защиты и огневой мощи "Идзумо" явно не плясал, с другой же эти корабли будут хорошими трофеями. Соломин поймал себя на мысли, что уже смотрит на неизвестную эскадру, как на свою собственность, а разносить вдребезги свое как-то не хотелось, поэтому возможности его корабля данный факт еще более ограничивал.

Правда, корабли эти, судя по данным предварительной идентификации, были той еще солянкой сборной. Из четырех линкоров два были американского производства, типа "Мичиган", корабли старые, но надежные. Их в свое время американцы понастроили хренову кучу, а потом не знали, куда деть – флот их в тот момент затачивался под войну с Францией, а тут французы всех нагло напарили, заключив союз с Великой Финляндией. Против двух мощных стран Соединенные Штаты не плясали, поэтому вынуждены были срочно искать выход и начать лихорадочное строительство кораблей новой серии, более мощных и быстроходных. Пока суд да дело, союз французов и финнов распался – хищники перегрызлись, хитрые и во все времена подловатые галлы решили под шумок прибрать к рукам северян, а финская разведка их раскусила. В результате произошла жесткая, кровопролитная, но очень короткая война, в которой французы потерпели сокрушительное поражение, потеряли несколько планет и половину флота. Ну а финны, соответственно, приобрели несколько планет и неплохую сумму в качестве контрибуции.