Изгнанники - Михаил Михеев

Ба-банг! Карабин стрелял не только метко, но и громко, тем более в замкнутом пространстве кабины. Ба-банг! Ба-банг! Соломин отлично видел, как одного из волков пули разорвали практически пополам, но в следующий миг открыли огонь и стрелки с остальных флаеров. Несколько зверей упало, какой-то из них катался по земле, и оставалось только порадоваться, что аппаратура позволяет видеть картину происходящего, но звук отключен – наверняка умирающий волк вопил от боли, и вопил страшно. А зверь, даже дикий – это не человек, он тварь бессловесная и страдает только от того, что в силу своей природы мешает тому же человеку, его жалко.

Стая, потеряв не меньше двух десятков членов, тут же с завидной оперативностью поднялась и рванула прочь, моментально сообразив, откуда идет угроза – все же это были, похоже, умные звери. К тому же, на флаерах врубили сирены, и резкий звук, бьющий по чутким звериным ушам, оказался хорошей плетью, которая гнала жертв в строго определенном направлении. Вот только откуда им было знать, что люди, по сути, этого и добивались, выгоняя хищников точно на сидящих в засаде охотников.

Результат был закономерен: потеряв по дороге еще нескольких зверей, убитых с воздуха, волки выметнулись на открытое пространство – и тут началось избиение. В течение максимум минуты стая перестала существовать, три или четыре волка, бегущие в арьергарде, успели, резко повернув, уклониться от встречи с пулями и скрыться в лесу. Остальных же истребили – тупо и примитивно, а за сбежавшими повернули два флаера, и вскоре оттуда донесся звук выстрелов. Соломин в погоне участия принимать не стал – он повел свою машину на посадку, чтобы забрать своих людей.

– Ну, как? – спросил он, когда вылез из кабины и пару раз присел, разминая ноги.

– Противно, – отозвался Петров, аккуратно убирающий карабин в чехол. Этот карабин был его собственный, а не взятый из корабельного арсенала – разведчик не был заядлым охотником, но иногда все же принимал участие в подобных развлечениях, а потому имел собственное охотничье оружие. Он вообще любил все, за что брался делать хорошо, а все – это значит ВСЕ, и к охоте относился с такой же ответственностью, как к работе. Потому и оружие повсюду таскал свое, считая, что оно лучше стандартного. – Это бойня, а не охота. Знал бы – точно бы отказался.

– Аналогично, – Соломин вздохнул, раздраженно дернул уголком рта. – Прости, что втянул тебя в это.

– Да ладно, ты же не знал.

– Командир! – прервал их приступ самобичевания голос Мельникайте, который воспользовался моментом и вылез из флаера, чтобы посмотреть, на кого они, собственно, охотились. Тем, кто стрелял с земли, смотреть на это, кстати, совершенно не хотелось. – Подойдите, пожалуйста.

Соломин кивнул и зашагал в сторону лейтенанта, попутно рассматривая убитых зверей. Они и вправду были похожи на волков – такие же серые, поджарые, мощные, со здоровенными острыми зубами в пасти, разве что покрупнее, раза в полтора. Классические хищники, и эта похожесть была, наверное, обусловлена сходными условиями жизни. Природа на всех планетах стремится повторять наиболее удачные решения, и данный случай не был исключением. И кровь у них тоже была красная.

Этой кровью было забрызгано все – высокая, совсем по земному зеленая трава, кусты, в которых некоторые хищники пытались спрятаться, даже один из охотников, до которого почти добрался отчаянно рванувшийся вперед и остановленный пулями только после десятого, наверное, попадания волк. Видно было, как выкашивали их выстрелы, как летели они, кувыркаясь через головы. Возле нескольких уже деловито возились, сдирая шкуры, охотники – для них такая ситуация была, наверное, наиболее удачным раскладом, но Соломину смотреть на эту суету было неприятно. Он ощущал себя чистоплюем, но ничего не мог с собой поделать – все-таки его специальностью была война, а не убийство.

– Взгляните, капитан!

Соломин пригляделся, и вдруг сообразил, что лейтенант держит в руках щенка – совсем маленького и ничем не отличающегося от своих земных собратьев. Звереныш неловко мотал крупной, лобастой головой и подслеповато щурился на окружающих его людей не до конца пока что открывшимися глазами.

– Откуда?

– В пасти у одной был. Наверное, мать детеныша тащила.

– М-дя... И что с ним делать теперь?

– Бросать нельзя – погибнет.

– Конечно, погибнет. Давай, пристрой к кому-нибудь из местных – пускай приручают, вместо собаки будет...

– Это что тут у вас?

Соломин обернулся. Позади него обнаружился здоровенный кряжистый мужик, напоминающий то ли вставшего на задние лапы медведя, то ли гориллу-переростка. Во всяком случае, в этой горе мускулов с бицепсами толщиной в иное бедро, было навскидку под двести килограммов живого веса, и чувствовалось, что силой он обладает неимоверной. Ноздри мужика раздувались, и глаза были какие-то шальные, налитые кровью. Соломину он не понравился, однако неприязнь – отнюдь не повод для того, чтобы посылать человека куда подальше. В конце концов, причиной неприязни может быть что угодно, даже подсознательная зависть к тому, что собеседник банально сильнее физически, поэтому капитан его без зазрения совести проигнорировал, а лейтенант спокойно ответил:

– Щенка вон нашли. Что делать думаем.

По лицу мужика пробежала странная судорога.

– Давайте его сюда.

– Да бери. Только что ты с ним делать будешь?

– Удавлю, суку...

– Я тебя сейчас самого удавлю, – Соломин мрачно насупился и шагнул вперед, загораживая лейтенанта. – У тебя что, крышу сорвало? Или на радостях перебрал? Так иди, проспись...

Дальнейшего капитан не ожидал настолько, что не успел среагировать. Волосатый кулак размером с небольшую дыньку прилетел ему в лицо с такой силой, что ноги отнюдь не самого маленького и легкого человека, которым был Соломин, оторвались от земли и он кувырком полетел на заляпанную кровью землю. Сознания он не потерял и ясно, будто в замедленной съемке, видел, как мужик шагнул вперед, ударил, целя уже по лейтенанту, как Мельникайте неожиданно изящным для его сложения и габаритов пируэтом ушел от удара и с разворота врезал спятившему мордовороту ногой в живот. Тот как будто даже и не почувствовал удара, только хрюкнул удивленно и шагнул вперед, вытянув руки, словно пытаясь обнять своего противника. Попасть в эти медвежьи объятия было, по меньшей мере, чревато, один раз обнимет – все кости наружу вылезут и сердце из горла выпрыгнет.

Лейтенант, явно не обрадованный подобной перспективой, отскочил назад, разрывая дистанцию. Каким-то краем сознания Соломин отметил, что у парня в кобуре бластер, однако он даже не пытается его достать – поднимать оружие на русского было для молодого военного немыслимо. Капитан попытался подняться, доже не замечая, что движения его замедленны и беспорядочны...