Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ) - Мах Макс

Лиза отвлеклась на этот исторический диалог и едва не проворонила убийц. То есть, не она одна, но она-то их все-таки увидела, а другие нет. Заслушалась, дура, как объясняются между собой Гарри и Гарриет, потом рядом с ней заворочалась на полу Лили Эванштайн, и Лиза перевела взгляд на нее, а еще потом сработали боевые рефлексы, накрепко вбитые в нее матерью и спарринг-партнерами, и она ударила. Дело в том, что как раз в то краткое мгновение, когда Лиза переключалась с сестры на приходящую в себя Лили Бывшую Поттер, ее глаза уловили некое резко не понравившееся ей движение, и, вскинув левую руку в сторону еще не осознанной опасности, она выдала беспалочковый Aer Pugnus[6]. Ударила со всей дури, и, слава богу, что все оказалось именно так, как ей показалось. Иначе не миновать беды. Удар получился очень сильным. Наверное, от испуга и неожиданности, потому что раньше у нее такого свирепого цюаня[7] никогда не выходило. Трех слизеринцев из «правой оппозиции», направивших свои палочки в спину Изабо, смело и смяло, бросив изломанные тела на стену метрах в двадцати от того места, где они находились в момент удара. Раздалось несколько растерянных, гневных или испуганных криков, но, в целом, свидетели ее удара были настолько ошеломлены, что не знали, как им на это все реагировать. Один лишь Дамблдор сорвался с места и мухой метнулся к поверженным слизеринцам, чтобы оказать им первую помощь. Увидев все это одним коротким-долгим взглядом, Лиза сначала испугалась, подумав, что сделала что-то не то. Но в следующее мгновение она смогла, — слава легилименции, — восстановить в памяти всю предшествующую ее удару сцену, и сразу же успокоилась. Эти трое явно покушались на Изи, — ну, может быть, еще и на Поттера, — и не заслуживали снисхождения. Ни о каком сожалении не могло быть и речи. Три слизеринца — ученики шестого или седьмого класса — покинули свой стол и находились всего, быть может, в семи-восьми метрах от Изи. Три палочки были направлены ей в спину, и на двух из них уже формировались, готовые с них сорваться боевые заклинания. Что-то темно-фиолетовое, похожее на проклятие Немедленной Смерти. Не Авада, которую Министерство сочло непростительным, а просто убивающее заклинание. Быстро и мучительно, но не мгновенно и не безболезненно.

«Моралисты хреновы!»

— Позовите мадам Помфри! — крикнул между тем Дамблдор. — Мальчики серьезно пострадали!

Он подозвал еще двоих преподавателей, — Дэвида Айвори и Люсинду Данлоп, — которые в силу своей специализации, зелья и защита от темных искусств, разбирались в колдомедицине. Дилетанты, разумеется, но всяко лучше, чем ничего. И вскоре они уже втроем, а еще через пару минут вчетвером вместе с присоединившейся к ним мадам Помфри, склонились над изломанными телами. Лизе эта их суета была неинтересна. Она уже поняла, что все сделала верно, и дальнейшее ее не интересовало. Поэтому обменявшись взглядами с сестрами, она обернулась к Лили Эванштайн и помогла той встать с пола.

— Как вы профессор? — спросила, игнорируя шум, поднявшийся в зале, как только люди вышли из ступора и сообразили, что здесь только что произошло.

— Спасибо, Лиза, — каким-то упавшим голосом ответила ей женщина, а взгляд ее, все еще несколько расфокусированный после обморока, метался в поисках своей так неожиданно найденной дочери.

«Найтись-то она нашлась, — констатировала Лиза очевидное, — но что ты теперь будешь с этим делать?»

— Выпейте, пожалуйста, это — протянула она Лили флакончик с успокоительным зельем. — Вам сразу станет лучше.

— Да, спасибо, — Лили все еще была несколько заторможена, и это к лучшему, потому что так ее будет легче контролировать.

Не то, чтобы Лизе хотелось этим заниматься, но ее попросила Изи, а ей отказать было попросту невозможно.

Лиза дождалась, пока Лили выпьет «эту гадость», подхватила под локоток и уже совсем собралась было увлечь ее к стульям преподавательского стола, как гневная филиппика Великого Светлого вернула ее к прозе жизни.

— Мисс Энгельёэн, — заголосил Дамблдор, выяснивший, что один из троих слизеринцев убит, а двое других страшно покалечены, — как вы могли?! Вы продемонстрировали ужасающую жестокость и чрезмерное применение силы к ученикам Хогвартса. Я буду вынужден обратиться в ДМП и вызвать авроров. То, что вы сделали, это преступление! Вы убийца, леди Энгельёэн!

Если честно, Лиза даже не сразу поняла, в чем суть претензий. Ведь эти трое только что покушались на жизнь брата и сестры Поттеров. При свидетелях, между прочим, и в условиях военного времени. И, если бы их попытка удалась, сейчас мертвы были бы Изи и Гарри. Поэтому «наезд» Дамблдора показался ей какой-то фантасмагорией, насмешкой над здравым смыслом, ну или полным идиотизмом. И это ее ошеломило даже сильнее, чем то, что эти говнюки все-таки решились на убийство.

Альбус продолжал нести свой светлый бред, а она стояла, смотрела на него, и у нее не было даже слов, чтобы ответить. Ее просто переклинило, разом стерев все мысли в голове и отключив речевую функцию. И, судя по всему, точно так же не понимало сути происходящего абсолютное большинство детей и взрослых, оказавшихся невольными свидетелями случившегося. Они могли ожидать от директора чего угодно, — слов, действий, жестов, — но никак не отповеди человеку, который только что спас вновь обретенную Гарриет Поттер. Поступить глупее в такой день, как день начала гражданской войны, после таких известий, какие озвучила Лиза, было бы трудно.

«Стареет он что ли? — пробилась мысль через общее отупение. — Совсем мышей не ловит?»

Ситуацию разрешила Изи. Она молча подошла к директору Дамблдору и влепила ему пощечину. Такого от нее точно никто не ожидал, и Дамблдор в первую очередь.

— Ваши слова, директор, — сказала она холодно в наступившей тишине, — бессмысленны и неуместны. Моя сестра спасла мне жизнь! Не вы, глупый вы старик, не ваши профессора, а девочка, занимавшаяся в это время совсем другим делом. Вашим делом кстати. Вам всегда было наплевать на других! Поттеры? На свалку. Энгельёэн? Забыть. Лонгботтомы? Пусть хоть вымрут. Сириус Блэк? Ну он же не карманный пожиратель Северус Снейп. Значит, пусть гниет в Азкабане! Вы не Великий Светлый Волшебник, а подлец, директор Дамблдор!

— Что ты такое говоришь, девочка? — растерялся старик, сообразивший, видимо, что в очередной раз перегнул палку. Вот только момент он выбрал неудачный, да и связался не с тем, с кем стоит.

— Альбус Дамблдор! — заявила девушка в ответ. — Я обвиняю вас в попытке лишения магии и в попытке убийства Гарриет Поттер! Установка ограничителя магии годовалому ребенку без санкции Визенгамота и решения консилиума целителей является преступлением, минимальное наказание за которое, десять лет Азкабана. Но вы ведь поставили два ограничителя, чтобы убить меня наверняка. Думаю, это тянет уже на пожизненное. Однако в условиях развязанной пожирателями войны у вас есть возможность искупить свое преступление кровью. Надеюсь, вы не трус и пойдете в бой вместе со всеми. Хотелось бы видеть вас в первых рядах…

Эпизод 2: Лондон, 31 октября 1994 года

День прошел, а она и не заметила. Как начала его прошлым вечером, отправившись на разведку на площадь Гримо, так и пробежала, не останавливаясь, сквозь следующие двадцать три часа с копейками. Почти сутки напряженной штабной работы и четыре вылазки, завершившиеся «боестолкновениями различной интенсивности». Последнее определение подсказал ей Чарльз, иногда помогавший ей в «штабной работе», а иногда просто тихо сидевший в уголке, присутствующий, но не вмешивающийся и лишь изредка делающий ценные замечания. Помощь военного специалиста оказалась отнюдь нелишней, но, к сожалению, имела два серьезных ограничения. Во-первых, Чарльз не знал специфики этой войны, представлявшей собой скорее герилью[8], но с магическими штучками-дрючками, чем организованные действия армейских подразделений. Не было в ней ни единого ТВД, ни армий как токовых. Боевые действия велись максимум небольшими группами, — осада Блэк-хауса в этом смысле скорее исключение, чем правило, — и применялись в этой войне средства и приемы, порой, кардинально отличающиеся от того, что было известно военной науке маглов. А во-вторых… Чарльз был хорошим человеком, ее женихом и все прочее, но он не был волшебником, и Анна не могла посвящать его во все тонкости и подробности их жизни по эту сторону Статута о Секретности. Многое из этого он, на самом деле, просто не поймет, а другое может вызвать у него самый настоящий протест, и это, не говоря уже о том, что его разум для магов ее уровня — это открытая книга, в которой, что называется, читай — не хочу. А между тем, есть вещи, о которых никому, кроме самых доверенных лиц знать не следует. Секреты Рода, тайны личности и прочее, и прочее, что не подлежит огласке. Так что некоторые совещания проходили без Чарльза, и, разумеется, он не имел доступа к ее переписке. С одной стороны, даже неловко как-то, но, с другой — кому и знать, как устроена штабная работа, как не бравому адмиралу? Поэтому Анна ему все это объяснила, не откладывая, еще ночью, и он ее позицию понял и принял. Так что, затем, — то есть, в течение этого долгого-короткого дня, — ему уже ничего не надо было повторять или объяснять по новой.