ДЕСЯТЬ ЛЕТ И ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ - Карл Дёниц

Ввиду особой важности вопроса на одном из совещаний в ставке я изложил взгляды военно-морского командования на размещение береговых батарей Гитлеру. Последовал ожесточенный спор, продлившийся больше часа, в процессе которого выяснилось полное совпадение взглядов Гитлера с точкой зрения армейских генералов. Большинство победило.

Скудные силы, имевшиеся в распоряжении командующего группой ВМС «Запад», не могли постоянно вести патрулирование в море, ожидая вторжения союзников. Начиная с марта 1944 года наши корабли обычно бывали обнаруженными радарами противника сразу по выходе из гавани и быстро подвергались атакам с моря или воздуха. Даже выходы в море быстроходных судов обычно оказывались безрезультатными, поскольку к моменту достижения середины пролива они всегда сталкивались с превосходящими силами противника и вступали в бой, после чего, понятно, не могли вести разведку. Мы несли такие тяжелые потери, что даже постоянное патрулирование, не говоря уже о разведывательных вылазках в территориальные воды противника, представлялось весьма и весьма проблематичным. Нам все же следовало сохранить хотя бы какие-то силы до попытки вторжения союзников.

О состоянии дел в группе ВМС «Запад» было доложено командующему армией на Западе, мне и в ставку фюрера. Информация была принята к сведению, но не более того. Все посчитали, что все равно ничего изменить нельзя. Даже минное поле в эстуарии Сены, на котором мины по истечении определенного отрезка времени самообезвреживались, не было восстановлено. Флотилия минных заградителей подверглась такой сильной атаке противника с воздуха, что большинство кораблей все еще находились в ремонте. В заливе Сены также не установили ни одной мины, потому что, вопреки желанию командующего группой ВМС «Запад», по приказу командующего сухопутными силами и ставки фюрера приоритет в установке мин был отдан участку к востоку от Гавра.

Когда в ночь с 5 на 6 июня союзники высадились в заливе Сены, они не встретили ни минных полей, ни патрульных кораблей.

Главнокомандующий группой ВМС «Запад» поверил, что высадка действительно произошла и операция союзников в заливе Сены – вовсе не отвлекающий маневр. Поэтому он в ту же ночь передал условный сигнал всем своим подразделениям, и в район высадки были направлены крупные (насколько это было возможно) военно-морские силы.

Лично я получил сообщение о высадке около 2 часов ночи. А между 5 и 6 часами утра мне позвонил адмирал Восс, который был представителем ВМС в штабе командования вермахта, и сказал, что генералы продолжают сомневаться, стоит ли немедленно стягивать к заливу Сены дополнительные дивизии. Я попросил соединить меня с генералом Йодлем и заверил его, что никакого обмана нет, высадка действительно произошла и следует немедленно принимать ответные меры. Йодль ответствовал, что у главнокомандующего сухопутными силами все еще имеются сомнения на этот счет. Я сразу же вылетел в ставку.

На последующем совещании я сказал Гитлеру, что, по моему мнению, где бы противник ни решил высадиться, он никогда не изберет для этой цели Бретань, поэтому дивизии оттуда уж точно можно перебросить в Нормандию.

Однако, являясь главнокомандующим военно-морскими силами, я не мог вмешиваться в планирование сухопутных операций в районе высадки.

А наши легкие корабли оказались перед многократно превосходящими их по численности и по боевой мощи силами противника. У нас было 30 торпедных катеров и 4 эсминца. Англичане и американцы сконцентрировали в районе вторжения от 700 до 800 военных кораблей. Среди них было 6 линкоров, 2 монитора, 22 крейсера, 93 эсминца, 26 эскортных эсминцев, 113 фрегатов и корветов, а также много канонерок и прочих плавсредств.

Немецкие моряки на легких кораблях делали все, что могли, и даже иногда добивались успеха. Но очень скоро преобладающие силы противника в воздухе и на море вывели их из боя.

Учитывая чрезвычайную опасность ситуации и неизбежные тяжелейшие последствия успеха высадки, я приказал и подводному флоту направиться в этот усиленно патрулируемый морской район. Подробнее я расскажу об этом в главе 21.

В качестве третьего и последнего вклада военных моряков в операции против вторжения я задействовал наши специальные силы, в частности человекоуправляемые торпеды. На деле это были небольшие аппараты, управляемые одним человеком, к которым подвешивалась торпеда. Ее можно было выпустить по желанию находящегося в аппарате человека. Другим спецсредством стали «шпренгботы» – маленькие катера, начиненные взрывчатыми веществами с большой разрушительной силой. Их направляли на цель с помощью дистанционного управления. Это оружие помогло отправить на дно немало транспортов союзников.

При очевидном превосходстве противника отдельные успехи, достигнутые нашими отважными моряками, ровным счетом ничего не могли изменить, а господство союзников в воздухе вскоре привело сначала к прекращению захода наших кораблей на базы в районе высадки, а затем и к полному прекращению их деятельности.

Когда станут доступными журналы боевых действий всех войск, участвовавших во вторжении в Северную Францию, кто-нибудь непременно выполнит исторический обзор этого эпохального события, который будет представлять большой познавательный интерес. Пока такая работа еще не сделана, попытки проанализировать причины успеха вторжения следует предпринимать осторожно. Точно можно сказать только одно: главной причиной успеха было господство противника в воздухе, обеспечившее англичанам и американцам полную свободу действий и лишившее нас шансов что-то изменить.

На мой взгляд, говоря о вторжении, следует рассмотреть еще ряд вопросов.

Какое влияние на наши оборонные мероприятия и планы оказала убежденность армейского командования в том, что высадка произойдет в районе Соммы?

А если бы была принята точка зрения военно-морского командования и Роммеля о том, что противника необходимо встретить на берегу и отбросить в море в момент высадки, повлияло бы это на подготовку обороны и диспозиции наших армий перед вторжением, а также на ход событий после него?

Могли ли наши военно-воздушные и военно-морские силы провести более широкомасштабные разведывательные мероприятия накануне высадки и в ночь, когда она действительно произошла? Ведь, зная динамику приливно-отливных явлений, можно было предсказать, в какой период времени вторжение наиболее вероятно.

Как бы развивались события, если бы Гитлер и генералы сразу поняли, что высадка в Нормандии – это не отвлекающий маневр, а основная операция?

Я твердо убежден, что объективный анализ перечисленных вопросов позволит сделать вывод, что, несмотря на явное превосходство противника в воздухе, вторжение вовсе не было обречено на успех. Но поскольку оно оказалось успешным, впредь нам предстояло вести войну на суше на нескольких фронтах. Войну уже нельзя было выиграть силой оружия. А заключение мира было невозможным – противник был намерен добиваться полного уничтожения Германии.