Неподдающиеся - Иосиф Прут

Как-То мы сидели в партере Центрального Театра Красной Армии. Его коллектив еще занимал старинное здание с колоннами, до сегодняшнего дня украшающее площадь Коммуны. Я напомнил Попову о нашей давней беседе. И он, как бы продолжая свой рассказ, сообщил мне:

��Потом � ты же это знаешь � был московский Театр Революции, а с тысяча девятьсот тридцать пятого года я � здесь.

��Надеюсь, надолго!

��И я � надеюсь. Сижу, брат, рядом с тобой в этом зале, а перед нами площадка, громко названная �сценой�, где уже прошел твой �Мстислав Удалой� и еще кое-что. А между прочим, до революции на ней выступали барышни из дворянских семей: читали пристойные стихи и пели приличные песни, ибо в этом здании помещался Московский институт благородных девиц. Как же все-таки случилось, что после Завадского я стал здесь главным?

��Вполне достойная замена.

��Мерси. Однако не думай, что это было так просто, поверь мне. Я очень долго колебался. Но после обстоятельного разговора с Аней � все-таки решился. Ты же знаешь мое отношение ко всему военному. Последнюю точку поставил человек, которому я очень верил: мой добрый знакомый театрал � Владимир Евгеньевич Месхетели. Он был органическим, организационным � подчеркиваю это слово � руководителем любого театрального коллектива. Там, где был Месхетели � там был и успех. Фактически это он поднял на такую высоту Бакинский русский театр драмы.

Попов вдруг улыбнулся. На мой вопрос о причине такой неожиданной реакции сразу ответил:

��Это было лет шесть назад. Месхетели дал из Баку телеграмму Борисову. Вот ее примерное содержание: �Предлагаю и очень хочу, чтобы вы приехали на год поработать у нас. Месхетели�. Телеграфистка ошиблась и переделала фамилию отправителя: �Мысхотели�. Борис Самойлович ответил: �Вы схотели, а мы не схотели!� Но это � так, просто к слову. Тематика театра, созданного для армейской аудитории, была предельно специфической. Превалировали военные темы. Там были уже поставлены��� Алексей Дмитриевич вынул записную книжку, открыл ее и продолжил (надо отметить, что, желая всегда быть абсолютно точным, он пользовался записной книжкой очень часто): ��Такие пьесы, как �КВЖД�, �Первая Конная�, �Махновцы�, �Междубурье�, �Удар в степь�, �Компромисс Наиб-хана�, �Военком�, �Мирное время�, а потом твой �Мстислав Удалой�� и многие другие: по-моему, еще пять. Так что ты понимаешь мое положение! Я знал отлично, что наш зритель будет в основном армейский: солдаты, офицеры, генералы. Сказать тебе по правде, я � за все то, что будет в дальнейшем происходить на сцене и за разность аудитории � не очень беспокоился. Рассуждал так: во-первых, тогдашние комкоры, комдивы и комбриги уделили значительно меньшее время самообразованию, нежели современные солдаты, успевшие уже окончить среднюю школу. Во-вторых, если Центральный Театр Красной Армии был создан для того, чтобы своими спектаклями повышать интеллект военного зрителя, то этого можно было достичь, знакомя его и с классикой драматургии. А если так, то я мог � наряду с военной тематикой � ставить пьесы великих авторов прошлого.