Sindroma unicuma. Книга1. - Блэки Хол

- Красиво, - сказал парень. - Каждый год красиво.

Ничего себе! Значит, он всю жизнь встречает новый год в одиночестве на чердаке? Об этом я не преминула спросить. Черноглазый красавчик негромко рассмеялся.

- Всего лишь третий.

- Моя подруга очень хочет с тобой познакомиться. Вы случайно столкнулись два года назад.

- Вряд ли получится, - сказал он. - Через неделю я уезжаю домой.

"Домой" - короткое и болезненное для меня слово. Парень скоро уедет туда, где его ждут и где по нему скучали несколько долгих лет.

- Жаль. А где ты живешь?

- На западном побережье.

- На западном? - переспросила я удивленно.

- Да, - ответил горнист. - Значит, ты наслышана о наших местах?

- Не так, чтобы уж очень, - ответила как можно равнодушнее.

Кто не знает о западном побережье? Вернее, толком никто не знает, но слухи помогают.

Западное побережье. Изолировано от мира двойным забором колючей проволоки и шестью метрами вспаханной полосы, военными патрулями вдоль границы и собаками вроде Монтеморта, рыскающими в узком пространстве проволочной преграды и обученными разрывать любые движущиеся объекты. Каторга. Край света. Мир мятежников, побежденных в войне полувековой давности, и прочего преступного сброда в довесок.

Отец, называя меня бестолочью, неудачницей или обузой, неизменно добавлял эпитет "каторжанская", подразумевая, что падать ниже некуда, итак нахожусь на дне по шею в г*вне.

Сидящий рядом парень не походил на отпетого уголовника, более того, имел утомленный и уставший вид.

Вдалеке бабахнул салют, и в небе расцвел гигантский малиновый шар, распавшийся на тысячи маленьких фонариков, разлетевшихся в разные стороны. Новый год вступил свои права.

- Поздравляю, - сказала парню.

- И я тебя.

Встав, подошла к окну. Погода определенно менялась. Ветер крепчал, прогоняя ненароком забредшее потепление.

- Завтра похолодает, - определила я. - Зима наконец-то очнулась. Хочешь посмотреть?

- Н-не могу, - сдавленно ответил горнист. - Лучше расскажи, что видишь.

И я рассказала. О прояснившемся черном небе, на беззвездном полотнище которого вспыхивали и гасли красочные батареи салютов, о доносившихся издалека восторженных криках, о гудках машин, приветствовавших первые минуты нового года.

- Здорово, - сказал парень из угла. - Посиди со мной.

Вернувшись, я села рядом. Начав подмерзать, придвинулась к нему поплотнее. Он поднял руку, чтобы обнять, и глухо застонал.

- Что случилось? Ты болен? Ранен? Нужно позвать врача!

- Врач не поможет, - пояснил парень. - Ничего страшного, привычное дело.

Я взяла его за плечо и отстранила от стены. На желтой униформе расплылись три темных круга с быстро проступающими сложными символами.

- Что это? - ахнула.

- Не бойся, - он с отчаянием схватил меня за руку. - Не уходи. Сейчас пройдет. Боль уже проходит.

- Надо позвать врача, - направилась я к люку.

- Нет! - вскрикнул горнист. Дернулся, попытавшись встать, и покачнулся. - Мне нельзя здесь находиться. Будет только хуже.

Помявшись, я вернулась обратно и помогла ему осторожно прислониться к стене.

- Эва.

- Марат, - представился он и с трудом, несмотря на боль, обнял меня.

- Что это? На спине? Почему не заживает? - засыпала его беспокойными вопросами.

- Со временем затянется, - сказал парень. - Главное, я еду домой!

В его голосе прозвучали такое торжество и такая радость от предстоящей поездки, что и мне проблемы в виде кровоточащих ран показались второстепенными и незначительными.

- Может, забинтовать? У меня в общаге есть вата и бинты. Я мигом - туда и обратно.

- Не надо, - ответил Марат. - Спасибо, но не поможет.

- Как же поедешь домой? Близкие знают, то ты здесь?

- Конечно. Они ждут меня. Мой долг уплачен.

При упоминании о долгах я вздрогнула. Взяла ладонь Марата в свои руки. Его пальцы были холодными как сосульки.

- Пойдем вниз, а? Ты уже замерз.

- Иди. Я попозже.

Держи карман шире. Уйду, а парень истечет кровью и замерзнет на моем любимом чердаке.

- Только вместе.

- А ты настырная, - бледная улыбка осветила лицо Марата.

Из-под рукава его солнечной униформы выглянула темная полоска. Отодвинув желтую ткань, я увидела на запястье тонкий браслет. Каждое звено ажурного украшения представляло собой решетчатое переплетение витых прутиков.

- Откуда он у тебя? - спросила у парня с замиранием сердца.

Марат надвинул рукав и осторожно вытянул пальцы из моей ладони.

- Это единственное, что мне разрешили взять из дома, - пояснил неохотно. - С ним приехал сюда и с ним вернусь обратно. Знакомый узор?

Я отрицательно помотала головой и сглотнула.

Еще бы незнакомый!

Я изучала его долгими ночами под одеялом, тайком от тетки. Изучала в интернате, спрятавшись в укромном уголке. Изучала в каждом из ВУЗов, где постигала ненавистную науку.

Я помнила наизусть каждое междоузлие, отполированное до блеска поглаживающими пальцами.

И теперь решетка из перекрещивающихся витых прутиков на шнурке жгла грудь, оттягивая шею пудовой гирей.

КОНЕЦ 1 КНИГИ