Красная сестра - Марк Лоуренс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Академики снова принялись за свои дискуссии, старший из них быстро задавал вопросы Сестре Сковородка. Нона наклонилась вперед, чтобы посмотреть на Маркуса. За последние два года он заметно вырос, а может быть, всегда был эффектным, а она этого не замечала. Симпатичный, но не как Раймел Таксис, высокомерие которого сделало уродливыми даже правильные черты лица и квадратную челюсть.
— Что ты можешь сделать? — спросила она его.
— Я эмпат.
— И что это значит?
— Ну… Я могу тебя рассмешить.
— Не можешь!
Он скривил лицо, высунул язык и скосил глаза. Она расхохоталась, отчего дискуссия в конце зала затихла.
— Это обман, — прошипела она.
— Разве не в этом заключается магия? — Он ухмыльнулся. — Но я могу. Я могу залезть тебе в голову и заставить тебя смеяться... или плакать. Или, если мы столкнемся друг с другом, я заставлю тебя сдаться.
— Не скажу насчет смеяться или плакать, но заставить меня сдаться ты не сможешь.
— Ну. Я бы очень постарался. — Маркус улыбнулся, но без особого энтузиазма.
— Это не сработает. Сдаваться — это не то, что я делаю. Ты ведь помнишь меня, правда? — Но, произнося эти слова, Нона гадала, что он может помнить о ней. Она помнила его серьезным, склонным к соперничеству мальчиком, от которого осталось совсем мало. Два года в монастыре изменили его, или, возможно, его изменила собственная сила. Возможно, ты не можешь проникать в головы людей без того, чтобы часть их не потянулась назад и не сформировала тебя.
— ...Послушница Нона и Проксима Люта. — Старший академик поднялся на ноги, в то время как мысли Ноны были далеко.
С табурета поднялась третья студентка, высокая девушка со светлыми волосами, закрывавшими половину ее лица. Видимый глаз был темным и враждебным, а скула — такой острой, что об нее можно было пораниться.
Нона последовала за Сестрой Сковородка в комнату для подготовки. Когда она вошла, тошнота отступила. Она стояла озадаченная, но успокоенная, глядя на картины, развешанные по стенам, пока Сестра Сковородка закрывала дверь. Академики в черных мантиях смотрели на нее со всех сторон, их нарисованные лица были одинаково суровы.
— Нона, твой противник — тень-ткач.
— Она, что, собирается спрятаться в тенях и прыгнуть на меня? — Нона нахмурилась. — Можно мне ее ударить?
— Нет! — Сестра Сковородка топнула ногой. — Никаких ударов! — Она вздернула подбородок. — Ты не будешь лягаться, кусаться, бодаться головой или делать еще чего-нибудь такое, чему тебя научила Сестра Сало. Только Путь.
— Но я едва могу дотронуться до Пути. И как это поможет против теней? Можно мне ее взорвать?
— Я не думаю, что сможешь, Нона, нет. Но если ты вдруг овладеешь этой способностью — а в такой близости от Ковчега случались и более странные вещи, — она будет в сигил-мантии, и да, ты можешь взорвать ее. Было бы упущением с моей стороны не добавить, что мантия рассчитана на десять ступеней. Устрой взрыв сильнее, и ты проделаешь дыру в студенте Академии. А это было бы очень плохо.
— Итак... что я могу использовать? Грубый язык? Наорать на нее? — Нона нахмурилась. — А что она может сделать мне?
— Тень-работа гораздо глубже, чем то, что тебе успела показала Сестра Яблоко. Сокрытие — наименьшая из таких манипуляций. Одни тень-работники умеют вызывать страх. Другие могут быть способны впустить в тебя тьму. Слепота — самый легкий вред, но целая конечность может тебя подвести, если заразится тенью.
— Вы уверены, что я не могу просто дать ей по морде, прежде чем она начнет?
— Ты, Нона, обретешь безмятежность и в ее доспехах будешь защищена от всех подобных нападений.
— Даже от инфекции?
— Да.
— И это все, что есть? Безмятежность побеждает тени?
Какое-то мгновение Сестра Сковородка жевала внутреннюю сторону щеки.
— Раздиратель может использовать для атаки собственную тень. Он может разорвать плоть, и нет никакой физической защиты. Умная нить-работа может победить такой злой умысел. Или можно просто проделать дыру в тень-работнике. Но раздирание — редкий талант, и в том маловероятном случае, если юная Люта обладает этой силой, академик Антаст сейчас говорит ей не использовать его против тебя, точно так же, как я говорю тебе не бить бедную девочку.
Нона подумала о зрителях, ожидающих ее там. Все эти суровые и серьезные академики, чьи умы были полны волшебных хитросплетений марджала. Она чувствовала себя достаточно нервной даже здесь, под нарисованными взглядами зрителей на стене…
— Не думаю, что смогу… Я плоха в безмятежности даже там, в монастыре, с друзьями. Здесь... со всеми этими незнакомцами...
— Это представление, Нона. — Сестра Сковородка улыбнулась. — Ты же воин. Может быть, Путь и течет в твоих жилах, но в глубине души мы обе знаем, что ты боец. А что такое бой, если не представление? — Она остановилась и театрально подняла руку. — Каждая звезда, вращаясь в черной глубине небес, горит только потому, что человечество подняло лицо, чтобы посмотреть. Каждое великое деяние должно быть засвидетельствовано. Иди туда и сделай что-нибудь великое.
— Итак... — Нона обвела взглядом нарисованное на стенах неодобрение. — Безмятежность... — Она начала прокручивать в голове слова лун-песни.
Она падет, она падет,
Луна, л...
Сестра Сковородка повернулась к двери.
— Она будет работать быстро. Так что обрети безмятежность как можно быстрее.
— Вы мне не поможете!
— Мир редко так поступает, девочка.
