Прах человеческий - Кристофер Руоккио

Тот раздумывал, кажется, половину вечности. Вероятно, мысленно представлял карту тоннелей.

– За левыми шахтами будет еще одна небольшая развилка, через медику. Реабилитационный центр. Если ее пройдем, будет посвободнее.

– Тогда ведите, марсианин, – отпустил я его.

Бельман сразу двинулся вперед со своими бойцами. Мы с Шарпом и Драконоборцами – следом, мимо гарнизона, охранявшего контрольно-пропускной пункт. Джаддианцы на этот раз стали замыкающими.

– Долго тянуть нельзя! – крикнул мне Каим. – Адриан, императора нужно эвакуировать, как только вернемся.

– Понимаю! – ответил я, стараясь не выругаться.

Голова еще звенела от удара о стену во время нападения Хушансы. Отрезки тоннелей казались мне знакомыми; я смутно помнил и указатели по обеим сторонам. Справа под стрелкой красными буквами было написано «ЮЖНЫЙ ТЕРМИНАЛ», другая стрелка указывала назад, под ней было подписано: «ВОСТОЧНЫЙ ТЕРМИНАЛ» и «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПУНКТ УПРАВЛЕНИЯ».

Первая развилка, о которой говорил Бельман, оказалась недалеко. На разбитой бетонной стене читалась надпись «ЮЖНЫЙ ТЕРМИНАЛ»; под ней слева было написано: «ШАХТЫ С01–С30», а справа – «ШАХТЫ С31–С50».

Мы повернули налево.

Воздух стал тяжелее, и лучи подствольных фонариков то и дело натыкались на густые облака пыли. Впереди слышалась стрельба и крики людей и нелюдей. Когда мы проходили здесь первый раз, следуя за Райнхартом, в тоннелях было полно солдат и прочего персонала. Теперь тут было пусто; солдаты отправились к воротам навстречу врагу, а гражданские отступили к водохранилищу в центральном штабе.

Впереди раздался крик, и из-за угла вылетел легионер-марсианин, ударившись о стену коридора. Тут же перед нами появились три серебристых нахуте и, как миноги, набросились на упавшего. Пошатываясь от удара, марсианин боролся с одним из железных змеев, но безуспешно. Зубы-сверла вкрутились в керамику и углеродное волокно, и мигом спустя по коридору пронесся вопль, каких я не слышал после бегства из Актеруму.

Кровь застыла у меня в жилах.

Я помчался, на ходу активировав императорский клинок.

Но поверженный марсианин и три пожиравших его змея вдруг вспыхнули синим пламенем. Мы все замерли в удивлении, поочередно понимая, что случилось. Осознав скорый конец, солдат выдернул чеку плазменной гранаты, забрав с собой на тот свет сьельсинские дроны. На его месте, в эпицентре взрыва, осталось лишь огромное черное пятно и дымящаяся груда металла и углерода.

Его убийца – хозяин по крайней мере одного нахуте – наконец появился из-за угла. Сьельсин взглянул на труп. Помню, с каким подозрением существо наклонило голову, будто опасаясь, что труп марсианина вдруг вскочит и продолжит сражение.

Незамедлительно последовал выстрел, и сьельсин был сражен.

Один из солдат Бельмана отомстил за павшего собрата, плазменным зарядом обуглив и вспузырив физиономию и рога сьельсина. Затем Бельман и его бойцы бросились за угол, открыв шквальный огонь. Мы с Валкой последовали за ними, Шарп и джаддианцы следом. Впереди группка Бледных пробилась через оборону и теперь стояла среди тел. Еще дальше битва продолжалась, но эти Бледные услышали нас и повернулись.

– Огонь! – скомандовал Бельман, и новый шквал плазмы окрасил коридор фиолетовым.

У сьельсинов не было щитов, и они разом присоединились к своим жертвам на полу.

– За мной! – крикнул Бельман, помахав рукой.

Впереди основной коридор снова разветвлялся; боковые проходы тянулись от него, как рыбьи ребра от хребта. Внутри каждого прохода, через тысячу футов оканчивавшегося тупиком, стояло множество яслей для фуги. Проходы были проложены под острым углом, и нам были видны спящие люди, до сих пор невидимые надвигающемуся врагу.

С каждой стороны таких ответвлений было более десятка; они соединялись друг с другом специальными люками по обоим концам. Острый угол также был не случаен: благодаря такому расположению спящие были защищены от взрывов, которые могли произойти в пусковых шахтах, и тепловых волн. Для большей безопасности входы в проходы были также оснащены генераторами энергетических полей.

Здесь развернулась самая жестокая битва. Разбитый цемент ковром устилали трупы людей и сьельсинов. Повезло, что я был в шлеме и не чувствовал запаха озона, железа и горелой плоти. Тут и там в лужах суспензии лежали бледные бескровные тела растерзанных спящих, и лед формировался там, где охлаждающая жидкость соприкасалась с кровью.

– Впереди еще такие же проходы, – крикнул один марсианин, сворачивая с центральной дороги. – Придется пробиваться через КПП, ремонтный участок и медику! Пусковые шахты слева за ними!

– Значит, двигаемся мимо проходов? – уточнил князь.

– Так точно! – ответил Бельман.

Валка схватила меня за руку.

– Скоро будем там, где ты очнулся. До ворот рукой подать.

В данном случае «рукой подать» означало милю с лишним по тоннелю, готовому разорваться от набившихся в него вражеских пехотинцев. Небольшим подспорьем было то, что крупные химеры не помещались в тесных катакомбах. Даже я мог спокойно достать до потолка вытянутой рукой.

В этом было наше единственное незначительное преимущество. Бледные были выше нас, и им приходилось сражаться, пригнувшись. Они бросались на нас на четвереньках, пронзали солдат рогами и валили наземь.

– Нужно найти их плазменный бур! – крикнул князь. – Его лучше уничтожить перед завалом тоннеля!

В одном из проходом впереди взорвалась граната, и кто-то закричал:

– Осторожно! Не задень спящих!

Следом закричал другой человек, и в трех ярдах от нас раздался нечеловеческий хохот. Сердце подскочило в груди, и я крепче схватился за рукоять императорского меча. Валка сочувственно сжала мою руку. Она посмотрела на меня, и мне почудилось, что за маской я увидел свет ее глаз и грустную улыбку. Она кивнула.

Я с ревом бросился за угол, не дожидаясь остальных. Меч императора бледным огнем горел в моей руке. Я дважды махнул им – налево, направо. Двое сьельсинов упали, разрубленные пополам, рядом с их окровавленной жертвой. Мои сапоги хлюпали по крови и суспензии, вены кипели, когда я вспоминал кровавые пески и горы истерзанных трупов в форме Красного отряда. Переступив через бледное тело погибшего спящего, я пронзил между лопаток сьельсина, нагнувшегося над упавшим солдатом в валаварской форме. Схватив ксенобита за рог, я скинул его с человека, одновременно взрезав императорским клинков одно из черных сердец твари. Сьельсин не успел оказать никакого сопротивления.

– Ты ранен? – спросил я, сам дивясь спокойствию в голосе, несмотря на отчаянное сердцебиение.

Солдат помотал головой, но ничего не сказал в ответ.

Сзади началась стрельба; оглянувшись, я увидел за спиной верные тени центуриона Шарпа и двух Драконоборцев.

– Найди какое-нибудь оружие, – сказал я солдату, стряхивая кровь с туники, – и возвращайся в строй, если тебе есть за что сражаться!

Ориентируясь на звуки сражения из ближайшего прохода, я проскочил в средний люк, стараясь не смотреть на неживых-немертвых мужчин и женщин, дремлющих в темных ледяных саркофагах. Мимо, справа налево,