Колдунья - Филиппа Грегори

— Привидение, а как же! — мгновенно нашлась Элис. — Просто странствующая знахарка, которая поселилась в хижине Моры. Я послала ей кое-какие вещи и записку, весной придет время рожать, и мне понадобится повитуха. Я еще не решила, кого позову: ее или повитуху из Ричмонда.

— Понятно.

Дэвид повернулся, собираясь идти. Элис с облегчением вздохнула — она неплохо справилась, выпутываясь из его сети.

— А зачем мальчишке надо было притворяться немым? — вдруг задал он новый вопрос. — Почему ему было запрещено разговаривать с ней? У нее есть какие-то тайны, о которых она может проболтаться?

Элис расхохоталась — ее заливистый смех был подобен пению птички в саду.

— Эх ты, умник! — воскликнула она. — Я велела ему не утомлять пожилую женщину беседами, не есть по пути ничего из корзинки и не останавливаться, если ему взбредет в голову поиграть с друзьями. А он, значит, решил, что должен разыгрывать немого! Жаль, что меня там не было, вот бы повеселилась, глядя, как он строит из себя дурачка!

— А он и есть дурачок, — неохотно усмехнулся Дэвид.

Он кивнул и отправился своей дорогой. Элис смотрела ему в спину, пока он не скрылся из виду, к ее застывшему лицу приклеилась беззаботная улыбка.

Яркое солнце немилосердно жгло спину. Ей казалось, что щеки пылают, что под густой шапкой волос голова и шея охвачены жаром. По всему телу выступила испарина. Зеленое платье было затянуто слишком туго, жесткий корсаж давил. Ища прохлады и тени, она вошла в замок.

Поднявшись в дамскую галерею, она почувствовала сильную головную боль, будто кожа за ушами натянулась и сжала череп, словно клещами.

Свою новую служанку она отыскала у себя в спальне, та расправляла на постели стеганое покрывало и смотрела в окно.

— Как у вас тут хорошо, миледи! — прощебетала она, увидев Элис. — Так хорошо, так замечательно и красиво.

— Расшнуруй меня, — приказала Элис, повернувшись к ней спиной.

Мэри распустила корсаж и шнуровку, Элис сбросила платье, и служанка ловко его подхватила.

— У меня болит голова, — пожаловалась Элис. — Закрой ставни и ступай в галерею, посиди там. Мне надо побыть одной. Позови меня за час до ужина.

— Я уберу ваше платье, — промолвила Мэри.

Она двинулась было к сундуку, где хранились травы и масла.

— Не туда, — резко остановила ее Элис. — Ты должна знать, что я занимаюсь травами и лечу ими. В том сундуке лекарства. Я запрещаю тебе приближаться к нему. Даже не прикасайся. Некоторые настойки требуют осторожного обращения, они испортятся, если кто-нибудь кроме меня дотронется до них. А для платьев у меня другой сундук.

Сделав реверанс, Мэри аккуратно уложила платье, куда было указано, но, закрывая сундук, громко стукнула крышкой.

— Простите, миледи, — испуганно пробормотала она.

Элис улеглась на подушки и закрыла глаза.

— Мне велено сообщить, что вас желает видеть леди Кэтрин, — не унималась служанка. — Я забыла вам сразу сказать.

— Передай ей, что у меня болит голова и я отдыхаю, — ответила Элис, не открывая глаз. — Зайду к ней перед ужином.

Мэри снова присела и удалилась. В галерее были открыты окна, потянул сквознячок, и дверь громко захлопнулась. Элис вздрогнула. Из-за двери было слышно, как Мэри общается с Элизой.

— Миледи Элис легла отдохнуть, — говорила девушка. — Она навестит леди Кэтрин перед ужином.

Превозмогая боль, знахарка улыбнулась.

— Миледи Элис, — произнесла она вслух. — Миледи Элис.

Она понимала, что ей придется навестить Хильдебранду. Обмениваться письмами было безумием — Дэвид знал о мельчайших подробностях поездки мальчишки-курьера, а значит, доверять нельзя было никому. Видимо, карлику докладывали обо всем, что происходило в замке и за его пределами. Нет, отправлять еще одно письмо было бы безрассудством. А Хильдебранда оказалась настолько глупа, что додумалась слать свои дурацкие наставления в незапечатанном виде. За ужином Элис сидела рядом со старым лордом и молча ковыряла в тарелке.

— Ты совсем ничего не ешь, Элис, — забеспокоился он. — Плохо себя чувствуешь?

Элис с усилием улыбнулась.

— Немного тошнит, милорд. И еще у меня кончились нужные порошки.

— Тебе принесут все, что требуется, — пообещал он, — и немедленно. Для ребенка нехорошо, если мать ничего не ест. У тебя будет все, что пожелаешь.

— Мне нужно толченой коры вяза, — пояснила Элис. — Причем не всякого, и только я знаю, где он растет. Я не смогу подробно объяснить, как найти его. Он растет в роще на берегу реки, там, где начинается пустошь. Мне одной известно, какой именно вяз мне нужен.

— Хочешь сама ехать? — догадался старый лорд. — Я прикажу отнести тебя в паланкине. Тебе небезопасно скакать верхом.

— Если на муле, то ничего страшного, — возразила Элис. — С него я не упаду, буду двигаться не быстрей пешехода. Ни мне, ни ребенку вреда не будет. Мне действительно очень нужен этот порошок.

— Тогда отправлю с тобой пару моих людей с оружием, — решил лорд Хью. — И твою новую служанку. По словам Дэвида, он нашел красивую девицу, которая очень рада помогать тебе. Можешь выезжать завтра утром, а к обеду вернешься.

— Хорошо, — кивнула Элис. — Или возьмем провизию с собой. Завтра снова будет тепло, и тогда спешить необязательно. Не люблю делать что-то впопыхах.

— Конечно, конечно, — согласился старый лорд. — Оставайся хоть до вечера, делай свои дела и не торопись, но соблюдай осторожность. Впрочем, с тобой будет охрана. Тебе полезно бывать на солнышке, только смотри не переутомись.

— Прекрасно, — с приятной улыбкой ответила Элис. — Я воспользуюсь вашими советами, милорд.

В тот вечер Хьюго не явился ни в дамскую галерею, ни в комнату Элис. Новая служанка Мэри спала с ней в одной комнате на маленькой, низенькой кроватке, которая на деревянных колесиках выдвигалась из-под большой кровати. Элис лежала в темноте и с нарастающим раздражением слушала размеренное дыхание служанки. В полночь она растолкала ее и отослала спать в галерею.

— Я не могу заснуть, когда ты в комнате, — пожаловалась она.

— Хорошо, миледи, — отозвалась девушка.

Колечки ее светлых волос были взъерошены, на щеках играл румянец. Она, словно сова, хлопала на Элис глазами, еще не вполне проснувшись. Рубашка с открытым воротом демонстрировала соблазнительные, упругие груди.

— Иди, — раздраженно произнесла Элис. — Я не смогу заснуть, пока не останусь одна.

— Простите, миледи, мне очень жаль, миледи, — извинялась Мэри.

Стараясь не шуметь, она в полной темноте нащупала дорогу, вышла из комнаты, осторожно прикрыла дверь и тут же загремела, наткнувшись на табуретку. Потом все стихло. Элис перевернулась на другой бок и крепко уснула.