Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

Его спутники, пораженные неожиданным зрелищем, хранили молчание.

— Я удивляюсь только, — сквозь зубы проговорил гаучо, — что он остается так долго совершенно спокойным. Должно быть, тормента изменила его. Кто знает, что происходит в голове этого зверя и что заставляет его лежать неподвижно. Верить ему нельзя; он сразу может броситься на нас, а такому громадному зверю, друзья мои, пуля все равно что удар хлыста. Посмотрите-ка, ведь он почти с лошадь. Редко случаются два чуда в один день. Если пуля его только ранит, а не убьет, это еще больше придаст ему ярости.

Молодые люди стояли, держа в руках винтовки.

— Стрелять или нет? — спросили они.

— Боже вас сохрани! Лучше попытаться уступить ему свое место, если только состояние оцепенения и страха, в которое тормента повергает часто самых энергичных и самых свирепых животных, даст нам возможность убраться вовремя. Дождь льет как из ведра, но это ничего не значит в сравнении с опасностью оставаться с этим молодцом. А раз идет дождь, значит, пыли больше нет, а это главное. Может быть, нам удастся спастись через отверстие в баррикаде, оставив ему в жертву лошадей… он в него не пролезет. Но что же мы будем делать без коней? Они нам нужны не меньше нас самих, да, наконец, подло отдать наших добрых животных этому разбойнику. Остается один исход — разобрать работу наших собственных рук… К делу! Циприано пусть стоит настороже с ружьем. При первом же движении ягуара пустите в него пулю.

И в то время как Людвиг держал свечу, Гаспар с удвоенной от угрожавшей им опасности энергией принялся разбирать стену.

Когда было сделано отверстие, достаточное для того, чтобы пропустить людей и лошадей, гаучо раздвинул пончо и бросил взгляд наружу.

Между тем из уважения ли к Циприано, не спускавшему глаз со зверя, или под влиянием бури, но только ягуар не двигался. Его блестящие, неподвижные глаза не покидали Циприано, но неустрашимый юноша не струсил, хотя самым опасным моментом было именно отступление. У людей и у животных отступление противника служит как бы сигналом к нападению.

В эту минуту восклицание гаучо привлекло внимание Людвига.

— Что случилось? — спросил он.

— А то, — с отчаянием проговорил Гаспар, — что нельзя выйти. Посмотрите!

Вода в ручье поднялась выше обыкновенного уровня футов на шесть и бурным потоком неслась около пещеры.

У входа в грот не осталось ни одного дюйма земли, где могли бы пройти люди и животные. Всякое отступление было отрезано. Положение было критическое: оставаться в пещере значило сделаться жертвой ягуара.

Прояснившееся небо озарило своим слабым светом глубину пещеры и свирепое животное, продолжавшее оставаться в своей подозрительной неподвижности. Казалось, тайный инстинкт подсказывал ему, что его жертвы не уйдут от него, и зверь с невозмутимым презрением глядел на их тщетные усилия уйти от его когтей.

В это время ураган немного утих, и раскаты грома слышались уже вдали. Приближался момент, когда животным снова овладеет притупившаяся в нем на время свирепость и оно одним прыжком бросится на них.

Борьба становилась неизбежной.

Гаспар и юноши с отчаянием в душе приготовились к битве, держа в руках винтовки, а в зубах охотничьи ножи.

Людвиг и Циприано ждали только сигнала стрелять.

Гаспар все еще медлил подавать его; без сомнения, он отдал бы все, чтобы только одному и самому иметь дело со свирепым животным. Но вдруг он с лихорадочной поспешностью стал что-то искать в сумке своего рекадо.

Он вспомнил, что в сумке у него было спрятано оружие, какое берут во время боя быков. Он взял его отчасти из предосторожности, думая, что оно пригодится ему для устрашения или для развлечения индейцев.

Это один из маневров пограничных жителей, который часто имеет успех у дикарей.

— Не шевелитесь, — шепнул он на ухо своим друзьям, — стойте на своих местах… Предоставьте действовать одному мне. Я придумал одну штуку.

Оба молодых человека остались на местах у входа в пещеру подобно двум мраморным изваяниям.

Глава IX

НА АВОСЬ

Несмотря на весь ужас своего положения, Людвиг и Циприано сильно заинтересовались словами гаучо и взглядом спрашивали один другого, что такое придумал их друг.

Время было слишком драгоценно, и гаучо в ту же минуту принялся за исполнение своего проекта.

Быстро подошел он к свече, которую Людвиг укрепил в углублении на камне, и, крикнув своим спутникам, чтобы они плотнее прижались к стене и не загораживали выхода из пещеры, сам поднес к свече ракету и затем бросил ее в ягуара.

Вся пещера вдруг осветилась фантастическим огнем; горящая ракета со свистом, точно огненная змея, устремилась на ягуара, попала ему в бок, запуталась в шерсти и завертелась, осыпая зверя тысячами искр.

По всей вероятности, ягуару в первый раз в жизни приходилось видеть фейерверк, устроенный к тому же в честь его самого.

С ужасным ревом, от которого задрожали своды пещеры, громадное испуганное животное вскочило со своего ложа, в три прыжка перелетело пещеру и бросилось в клокочущие воды потока.

Иначе, впрочем, тигр и поступить не мог, если хотел потушить вертящуюся в его шкуре ракету и вместе с тем избавить путешественников от своего присутствия. Не больше как через минуту ягуар уже исчез из виду, уносимый быстрым течением потока.

Гаспар взобрался на выступ, только что оставленный ягуаром, и крикнул оттуда своим друзьям:

— Ну, теперь мы можем сесть за стол, и я надеюсь, нас уже никто больше не потревожит.

Людвиг и Циприано долго не могли прийти в себя от изумления перед такой неожиданной выходкой гаучо, которому так остроумно удалось отделаться от тигра.

— Такие вещи не сразу приходят в голову, — скромно ответил храбрый гаучо на похвалы своих спутников. — С этого мне нужно было